Протокол допроса В.Н. Астрова

 

[Штамп: размножено: 1.III 1933 г.

250 экз. (подпись) нрзб]

 

[Штамп: Разосланы 1.III 1933 г.

№ П 4955]

 

[Помета И. Сталина: {Важно}]

 

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА

АСТРОВА Валентина Николаевича, 34 лет, ст<аршего> научного сотрудника Института Истории при Ком<мунистической> Академии, члена ВКП(б) с 1917 г.

От 21/II

 

ВОПРОС: Какие еще сведения Вы можете сообщить об организации правых и о ее конференции в дополнение к предыдущий показаниям?

ОТВЕТ: В предыдущем моем показании я скрыл целый ряд мне известных важных фактов и смягчил контрреволюционную сущность организации правых и ее конференции. Наша деятельность была прямым политическим двурушничеством и обманом партии. Тактика нашей группы в отношении других антипартийных контрреволюционных групп сводилась к тому, чтобы на первом этапе, до момента возникновения партийного кризиса, хоть и не входить с ними в блок, но и не выступать против них. На втором этапе, с наступлением кризиса, мы считали возможным вступать в блоки против парт<ийного> руководства с теми из антипартийных групп, которые окажутся нажми попутчиками в борьбе. При этом, как вполне возможные попутчики нам мыслились троцкисты. По вопросу о внутрипартийном режиме наша позиция сводилась к троцкистской. Мы, как и троцкисты, были сторонниками свободы фракционной борьбы и, оставаясь в партии на своих старых правых позициях, широко проводили тактику двурушничества.

Кроме того, мы фактически попустительствовали террористическим настроениям в партии. Припоминаю, что на вечеринке на даче у СЛЕПКОВА – кажется, еще в 1929 г. при встрече нового года – КУЗЬМИН выкрикивал в пьяном виде угрозы террористического характера по адресу т. Сталина. Его уговорили замолчать. По поводу этого случая потом в нашей среде были разговоры, что хотя террор есть оружие белогвардейщины, но объективно даже белогвардейский террор в известной обстановке мог бы сыграть на руку нам, правым.

Со мной лично был случай прямого попустительства к террористическим настроениям. Услышав от пьяного АРЕФЬЕВА сообщение о том, что в его присутствии один член партии допустил террористические выкрики против т. Сталина, я не сказал АРЕФЬЕВУ, чтобы он об этом немедленно сообщил органам пролетарской диктатуры, и сам не сообщил.

ВОПРОС: На кого ориентировалась организациях правых?

ОТВЕТ: Организация правых, членом которой я являлся, ориентировалась на бывших вождей правой оппозиции – т.т. Томского, Рыкова и Бухарина, хотя ориентировка наша в период конференции была различной в отношении каждого из них. Больше всего мы ориентировались на Томского, от которого имели прямую директиву “сколачивать кадры”. Томского посещали в этот период ЖИРОВ и, по-моему, СЛЕПКОВ. Несомненно Томский знал о нашей конференции.

О настроениях Рыкова и о его сочувствии работе правых информация шла из двух возможных источников: от Томского или Радина.

О тов. Бухарине у нас было несколько иное, чем о Рыкове и Томском, мнение. В личных беседах с отдельными членами нашей группы, в том числе и со мной, тов. Бухарин летом 1932 г. высказывался в том духе, что развитие страны и партии оставило уже позади условия для осуществления полностью старой платформы правых, поэтому надо идти “на сработку” с партией для проведения хотя бы частично тех мер, которые мы, правые, предлагали раньше (например, по линии сокращения темпов).

В соответствии с изложенным мы определенно ориентировались на Томского и менее определенно на Рыкова. В отношении Бухарина полагали, что и он может примкнуть к нам при обострении внутрипартийного положения.

Во второй половине января 1933 г. АЙХЕНВАЛЬД сообщил мне, что во время январского пленума ЦК к нему приезжал Бухарин и рассказал, что товарищи Рыков, Томский и он, Бухарин, совещались о совместной тактике, которую и проводили на пленуме.

Об УГЛАНОВЕ знаю следующее: В августе-сентябре его посетил несколько раз СЛЕПКОВ. УГЛАНОВ был настроен активно. Он просил СЛЕПКОВА сделать для него наброски политической позиции правых, которые (наброски) УГЛАНОВУ нужны были, как нам сообщал СЛЕПКОВ, для ориентировки “своих ребят”. СЛЕПКОВ говорил нам, что он отказался исполнить предложение УГЛАНОВА, так как считал, что составление каких бы то ни было документов легко может привести к провалу.

ВОПРОС: Проводилась ли правыми какая-нибудь работа до конференции Вашей организацией?

ОТВЕТ: В предыдущем протоколе я неправильно показал, что организация правых прекратила свое существование осенью 1929 г. На самом деле работа правых не прекращалась.

В период 1929-1932 г.г. организация была лишь менее оформлена, так как большинство ее участников били разбросаны по периферии и временами подолгу не встречались друг с другом, а переписки избегали, соблюдая конспирацию. Живая связь с Москвой, однако, поддерживалась, так как постоянно в Москву кто-нибудь приезжал и здесь заставал еще кого-нибудь из правых. Время от времени в Москве скоплялось несколько человек, происходили совещания. Обычно это бывало, когда в Москву приезжал СЛЕПКОВ.

ВОПРОС: Правильно ли Вы изложили в прошлом протоколе позиции Вашей организации по вопросу о кулаке?

ОТВЕТ: Нет, неправильно. Мы были против раскулачивания и считали необходимым лишь повышенный для кулаков продналог. Таким образом, наш “курс на ликвидацию кулачества как класса” оставался только вывеской для старой теории врастания кулака в социализм.

 

Показания записаны с моих слов правильно, мною прочитаны.

 

АСТРОВ.

 

ДОПРОСИЛ –

 

ЗАМ. НАЧ. СПО ОГПУ В. Горожанин

 

С подлинным верно:

 

СЕКРЕТАРЬ СПО ОГПУ Кучеров (Кучеров)

 

 

РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 189, Л. 52-55.