ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
от 31 августа 1936 года.
Вопрос: Материалами следствия вы изобличаетесь в том, что вы являлись активным участником троцкистско-зиновьевской контрреволюционной организации.
Признаете ли вы себя в этом виновным?
Ответ: Признаю, что я действительно входил, до момента моего ареста, в состав троцкистско-зиновьевской контрреволюционной организации, будучи активным участником военной группы этой организации.
Вопрос: Когда и где Вы впервые примкнули к троцкистско-зиновьевской контрреволюционной организации?
Ответ: Я был привлечен к участию в троцкистско-зиновьевской организации СМИРНОВЫМ И.Н., которого я знаю еще с начала гражданской войны по совместной работе в 5-й армии. Моя беседа со СМИРНОВЫМ, происходившая у него на квартире в конце лета 1926 года, и была началом моего участия в деятельности троцкистско-зиновьевской организации, продолжавшейся до самого последнего времени.
Вопрос: В чем выразилось Ваше участие в троцкистско-зиновьевской контрреволюционной организации в период 1926-1927 года?
Ответ: В своей борьбе против партии в этот период я был в основном связан с И.Н. СМИРНОВЫМ, которого я неоднократно посещал как у него на квартире, так и в Наркомпочтеле.
В этой связи я припоминаю одну из встреч со СМИРНОВЫМ, знаменательную тем, что она предопределила на весь дальнейший период линию моего поведения по отношению к партии. После того, как в конце 1926 года лидерами троцкистской оппозиции были поданы в ЦК ВКП(б) заявления об отказе от дальнейшей борьбы с партией, СМИРНОВ И.Н. пригласил меня к себе на квартиру и специально разъяснял мне двурушнический смысл этих заявлений. Он объяснил мне, что подача этих заявлений есть тактический маневр, вовсе не означающий отказ от оппозиционной деятельности. Это сделано было, по словам СМИРНОВА, для того, чтобы сохранить оппозиционные кадры в рядах партии, с тем, чтобы при более благоприятной обстановке борьбу с партией возобновить. Я одобрил тогда эту двурушническую тактику и последовательно осуществлял ее по отношению к партии до самого последнего времени.
Мое участие в троцкистско-зиновьевской организации затем выразилось в том, что я в начале 1927 года по предложению СМИРНОВА подписал известное заявление “83-х”. В этот же период и позже я получал нелегальную оппозиционную литературу как от СМИРНОВА, так и от ГИНЗБУРГА – активного троцкиста, б<ывшего> комиссара санчасти 5-й армии. Кроме того, я принимал участие в нелегальных совещаниях оппозиции.
Вопрос: Встречались ли вы тогда с руководителями троцкистско-зиновьевской организации?
Ответ: Да, встречался.
Вопрос: С кем именно?
Ответ: Я встречался с ТРОЦКИМ, 3ИНОВЬЕВЫМ, КАМЕНЕВЫМ, ПЯТАКОВЫМ, РАДЕКОМ, БАКАЕВЫМ, МУРАЛОВЫМ, РАКОВСКИМ и, как я уже показал, со СМИРНОВЫМ.
Вопрос: Когда и где Вы с ними встречались?
Ответ: Летом 1927 года я был приглашен СМИРНОВЫМ, И.Н., на квартиру КАМЕНЕВА в Кремле, в которой происходило совещание руководителей объединенной оппозиции. На этом совещании присутствовали ТРОЦКИЙ, ЗИНОВЬЕВ, КАМЕНЕВ, СМИРНОВ, ПЯТАКОВ, РАКОВСКИЙ, РАДЕК, МУРАЛОВ и БАКАЕВ.
Вопрос: Что это было за совещание?
Ответ: Это было нелегальное совещание руководителей троцкистско-зиновьевской оппозиции, на котором вырабатывалась и обсуждалась платформа объединенной оппозиции. Так как на этом совещании платформа оппозиции окончательно выработана не была, то в конце совещания было принято решение, по которому наработка военной части платформы (вопросы военного строительства) была поручена МУРАЛОВУ, ПРИМАКОВУ и мне – ПУТНА.
Вопрос: Вы это решение выполнили?
Ответ: Да, через некоторое время я встретился у себя на квартире с ПРИМАКОВЫМ, с которым мы составили проект военной части платформы оппозиции, после чего передали его МУРАЛОВУ.
Вопрос: Встречались ли вы еще с ТРОЦКИМ, ЗИНОВЬЕВЫМ, КАМЕНЕВЫМ и другими?
Ответ: Да, в начале августа 1927 года у меня на квартире были – ТРОЦКИЙ, ЗИНОВЬЕВ, КАМЕНЕВ, СМИРНОВ, ПЯТАКОВ и РАДЕК.
Вопрос: По какому поводу они собрались у вас?
Ответ: В августе 1927 года я получил назначение в Японию в качестве военного атташе и собирался через несколько дней уезжать. Это мое назначение было расценено руководителями объединенной оппозиции как ссылка их соратника по оппозиции. В порядке демонстрации сочувствия ко мне как к пострадавшему от репрессий партии и состоялось посещение моей квартиры ТРОЦКИМ, ЗИНОВЬЕВЫМ, КАМЕНЕВЫМ и другими.
Вопрос: Отдельно с ТРОЦКИМ вы встречались?
Ответ: Да, зимой, в конце 1926 года я по приглашению ТРОЦКОГО посетил его в Главконцесскоме.
Вопрос: Зачем?
Ответ: Я не помню сейчас всех подробностей нашего разговора, но вспоминаю, что ТРОЦКИЙ в эту встречу со мной очень подробно и обстоятельно развивал мысль о необходимости продолжать решительную борьбу против руководства ВКП(б).
Вопрос: С кем еще из участников троцкистско-зиновьевской организации вы были тогда связаны?
Ответ: В период 1926-27 г.г. я был связан также с активными участниками троцкистско-зиновьевской оппозиции – ДРЕЙЦЕРОМ, МРАЧКОВСКИМ, РЕЙНГОЛЬДОМ, ПРИМАКОВЫМ и ГИНЗБУРГОМ.
Вопрос: С кем из этих лиц вы поддерживали связь в дальнейшем?
Ответ: В дальнейшем постоянную связь я сохранил лишь с ДРЕЙЦЕРОМ, являвшимся моим близким другом; с остальным я встречался эпизодически.
Вопрос: А кого из руководителей троцкистско-зиновьевской организации вы встречали в дальнейшем?
Ответ: Осенью 1928 года, вернувшись из Японии, я незадолго перед своим отъездом в Финляндию встретился с ЗИНОВЬЕВЫМ.
Вопрос: Где вы с ним встретились?
Ответ: Я был у него на квартире.
Вопрос: Сообщите содержание вашего разговора с ЗИНОВЬЕВЫМ?
Ответ: Дословно нашего разговора я воспроизвести не могу, но основное содержание нашей беседы я помню хорошо.
Разговор у нас, естественно, тогда зашел о заявлениях КАМЕНЕВА и ЗИНОВЬЕВА об отказе от дальнейшей борьбы с ВКП(б). ЗИНОВЬЕВ мне разъяснил тогда, как это сделал в 1926 году СМИРНОВ, что эти заявления являются двурушническими, что они направлены к сохранению в партии кадров оппозиции, что они имеют цель – накопление сил для новой борьбы с партией и ее руководством.
Вопрос: Как вы отнеслись к этому заявлению ЗИНОВЬЕВА?
Ответ: Я полностью с ним солидаризировался и одобрил этот двурушнический маневр.
Вопрос: К какому времени относится возобновление вашей активной контрреволюционной деятельности?
Ответ: Снова к активной контрреволюционной работе я был привлечен тем же И.Н. СМИРНОВЫМ в середине 1931 года.
Вопрос: При каких обстоятельствах?
Ответ: Летом 1931 года в Берлине, где я работал военным атташе, приехал по делам саратовского комбайного завода СМИРНОВ И.Н. По приезде в Берлин СМИРНОВ зашел ко мне на квартиру в здание полпредства. Установив из разговора со мною, что я по-прежнему стою на троцкистских позициях, СМИРНОВ мне в эту встречу сообщил, что борьба троцкистов в СССР против руководства ВКП(б) продолжается и что сейчас происходит процесс консолидации троцкистских кадров.
Вопрос: Как вы реагировали на это сообщение СМИРНОВА?
Ответ: Мои настроения того времени были достаточно резко враждебными по отношению к руководству ВКП(б) и Красной армии, и я их высказал СМИРНОВУ. Естественно поэтому, что сообщение СМИРНОВА мною было воспринято положительно.
Вопрос: После этого свидания со СМИРНОВЫМ вы еще с ним встречались?
Ответ: Да, я встречался со СМИРНОВЫМ несколько раз. Он через некоторое время снова зашел ко мне на квартиру.
Вопрос: О чем Вы на этот раз говорили?
Ответ: В эту встречу СМИРНОВ мне сообщил, что здесь в Берлине он связался с сыном ТРОЦКОГО – Львом СЕДОВЫМ, которого он информировал для передачи ТРОЦКОМУ о состоянии работы троцкистского подполья в СССР.
Вопрос: Что еще вам рассказывал СМИРНОВ о своей встрече с СЕДОВЫМ?
Ответ: Больше ничего существенного СМИРНОВ мне о своей встрече с СЕДОВЫМ не рассказывал.
Вопрос: Вы не все сообщаете следствию. Обвиняемый ДРЕЙЦЕР 21-го августа показал, что СМИРНОВ тогда же в Берлине вам сообщил, что им, СМИРНОВЫМ, получены были через СЕДОВА директивы ТРОЦКОГО о дальнейшей работе троцкистского подполья в СССР (показания зачитываются).
Ответ: Я признаю, что СМИРНОВ мне действительно сообщил о том, что через СЕДОВА им получены директивы ТРОЦКОГО, касающиеся дальнейших задач троцкистской организации.
Вопрос: Какие именно директивы получил СМИРНОВ от ТРОЦКОГО?
Ответ: Центральным в этих директивах было указание ТРОЦКОГО о необходимости перехода в борьбе с руководством ВКП(б) к террористическим методам борьбы. ТРОЦКИЙ мотивировал это тем, что при сложившейся в стране обстановке насильственное устранение Сталина и его ближайших помощников является единственным способом смены руководства страной, открывающим дорогу к власти ТРОЦКОМУ, ЗИНОВЬЕВУ, КАМЕНЕВУ и их единомышленникам.
Вопрос: СМИРНОВ эту директиву принял?
Ответ: Да, он мне говорил, что выполнение этой директива по его возвращении в Союз будет положено в основу всей дальнейшей работы троцкистской организации.
Вопрос: Как вы лично отнеслись к этой террористической директиве ТРОЦКОГО?
Ответ: Директива ТРОЦКОГО о переходе к террористическим методам борьбы с руководством ВКП(б) соответствовала моим настроениям, и поэтому я был с ней согласен и считал необходимым ее осуществление.
Вопрос: Выше вы показали, что видели СМИРНОВА в Берлине несколько раз. Когда и где вы еще встречались со СМИРНОВЫМ?
Ответ: Незадолго до моего отъезда из Берлина в СССР СМИРНОВ мне сообщил, что СЕДОВ, узнав от него, СМИРНОВА, о решительно-враждебных позициях, которые я занимаю по отношению к руководству ВКП(б), выразил желание со мной повидаться.
Вопрос: Ваша встреча с СЕДОВЫМ состоялась?
Ответ: Да, тогда же, через некоторое время мы со СМИРНОВЫМ отправились в Зоологический парк, где у него уже была обусловлена встреча с СЕДОВЫМ, с которым СМИРНОВ меня и познакомил.
Вопрос: Сообщите содержание разговора, имевшего место между вами?
Ответ: Разговор велся тогда по двум направлениям: во-первых, вокруг уже известной мне от СМИРНОВА директивы о терроре и, во-вторых, о настроениях в Красной армии и перспективах укрепления троцкистского влияния в частях РККА. СЕДОВ подробно меня расспрашивал, кто из троцкистов остался среди комсостава армии, и выразил уверенность, что армия и ее командиры ТРОЦКОГО помнят.
Вопрос: Какие указания вы получили от СЕДОВА?
Ответ: СЕДОВ, узнав от меня о моем предстоящем отъезде в СССР, сообщил мне как директиву, что ТРОЦКИЙ считает необходимым снова собрать в организацию всех военных работников-троцкистов. СЕДОВ мне назвал МРАЧКОВСКОГО, который эту задачу сможет решить, поскольку он еще в 1927 году был руководителем военной группы троцкистов и связи с участниками этой группы сохранил. СЕДОВ мне тогда передал мнение ТРОЦКОГО о том, что сильная военная организация троцкистов сможет сыграть решающую роль, если это потребуется в ходе борьбы с руководством ВКП(б).
Вопрос: Какие еще указания вы получили от СЕДОВА?
Ответ: Больше никаких указаний от СЕДОВА я не получал.
Вопрос: Это неправда. Предъявляем вам показания ДРЕЙЦЕРА от 7 августа о том, что вы, вернувшись из Берлина в СССР, привезли для передачи МРАЧКОВСКОМУ полученную вами через СЕДОВА устную директиву ТРОЦКОГО о необходимости перехода к террору и борьбе с руководством ВКП(б).
Ответ: Я признаю, что СЕДОВ поручил мне тогда от имени ТРОЦКОГО по приезде в Москву связаться через ДРЕЙЦЕРА с МРАЧКОВСКИМ и передать, во-первых, директиву о переходе к террору с указанием организовать в первую очередь террористические акты над Сталиным и Ворошиловым и, во-вторых, директиву о развертывании троцкистской деятельности в армии.
Вопрос: Вернувшись в Союз, вы эти указания СЕДОВА выполнили?
Ответ: Да, вскоре после своего приезда в Москву я повидался с ДРЕЙЦЕРОМ и подробно рассказал ему о своих встречах со СМИРНОВЫМ и с СЕДОВЫМ. Полученные от СЕДОВА директивы ТРОЦКОГО я сообщил ДРЕЙЦЕРУ с тем, чтобы он передал их МРАЧКОВСКОМУ, с которым, как мне сказал ДРЕЙЦЕР, он поддерживает связь.
Вопрос: Что еще вы сообщили ДРЕЙЦЕРУ?
Ответ: Я тогда же сообщил ДРЕЙЦЕРУ, что при свидании с СЕДОВЫМ и СМИРНОВЫМ в Берлине мы втроем обсуждали вопрос о том, кто должен возглавлять военную троцкистскую организацию. Мы тогда пришли к решению, что руководить военной организацией должен центр в составе ДРЕЙЦЕРА, меня – ПУТНА и ПРИМАКОВА. Именно этот состав военного центра определялся тем, что я и ПРИМАКОВ являемся проверенными троцкистами, принимавшими активное участие в троцкистской организации в 1926-27 г.г., и имеем известный авторитет как крупные командиры Красной армии. ДРЕЙЦЕР был введен в состав центра, потому что он, с одной стороны, является связующим звеном между троцкистами – военными работниками, и, с другой стороны, он будет поддерживать связь с МРАЧКОВСКИМ как с представителем всесоюзного троцкистского центра. Это было удобно и по конспиративным соображениям, поскольку связь военной организации с МРАЧКОВСКИМ осуществлялась человеком, на службе в РККА не состоявшим. Таким человеком и был ДРЕЙЦЕР.
Вопрос: ДРЕЙЦЕР передал МРАЧКОВСКОМУ привезенные вами от ТРОЦКОГО директивы?
Ответ: Да, еще до моего отъезда на работу в Киев ДРЕЙЦЕР сообщил мне, что он МРАЧКОВСКОГО видел и передал ему все привезенные мною директивы. По словам ДРЕЙЦЕРА, МРАЧКОВСКИЙ выразил свое согласие как с директивами, так и с намеченным в Берлине составом военного центра.
Вопрос: Какие конкретные указания получил ДРЕЙЦЕР от МРАЧКОВСКОГО?
Ответ: В соответствии с разговорами ДРЕЙЦЕРА и МРАЧКОВСКОГО, а также в результате моих переговоров с ДРЕЙЦЕРОМ было решено, что начать нужно будет с закрепления существующих связей в армии, с восстановления всех старых связей с б<ывшими> троцкистами, с которыми к тому времени связи еще установлены не были, и что ДРЕЙЦЕР, в частности, начнет отбирать и подготавливать наиболее решительных и боевых участников организации к террористической деятельности.
Вопрос: Кто входил в состав военной троцкистской организации?
Ответ: Кроме меня, ПРИМАКОВА и ДРЕЙЦЕРА в состав военной троцкистской организации входили – ШМИДТ Дмитрий, Зюка Михаил и КУЗЬМИЧЕВ Борис.
В организацию входили также ряд троцкистов, б<ывших> военных работников, к тому времени уже в армии не находившихся. К этой группе троцкистов относятся ОХОТНИКОВ Яков, ЛЕОНОВ и, кажется, БРОЙДО. ДРЕЙЦЕР называл мне еще фамилии из этой группы, но я их сейчас вспомнить не могу. Я знаю, что все эти перечисленные мною лица входили в 1927 году в состав военной троцкистской организации, возглавлявшейся МРАЧКОВСКИМ.
Вопрос: Какие задачи стояли перед военной троцкистской организацией?
Ответ: Общая и основная задача нашей военной троцкистской организации заключалась в борьбе с руководством ВКП(б) и Красной армии, направленной в итоге к смене этого руководства. Я имею в виду Сталина и Ворошилова в первую очередь. Я уже показал выше, что СЕДОВ в Берлине излагал мне точку зрения ТРОЦКОГО, по которой необходимо было иметь сильную военную организацию троцкистов для того, чтобы в нужный момент, если это потребуется конкретной обстановкой, она смогла бы сыграть решающую роль в борьбе за приход троцкистов к власти.
Естественно поэтому, что нам нужно было иметь хоть несколько войсковых частей, возглавлявшихся преданными организации людьми, которые обеспечили бы возможность использования этих частей в указанных целях организации.
Отсюда уже вытекала задача вербовки своих сторонников в армии и продвижение своих людей на высшие командные должности в армии. Для смены руководства Красной армии нам мыслилось наиболее благоприятным временем начало войны. Здесь мы рассчитывали воспользоваться первыми военными неудачами для устранения Ворошилова.
Вопрос: Только ли в такой плоскости ставился вопрос об устранении тов. Ворошилова?
Ответ: Нет, я уже показал, что привезенная мною в 1931 г. директива ТРОЦКОГО о переходе к террористическим методам борьбы означала, что террористический удар должен был быть направлен и против Ворошилова. Эта часть террористической борьбы всесоюзным троцкистским центром в лице МРАЧКОВСКОГО была возложена на военную организацию.
Вопрос: Что конкретно было сделано военной организацией для подготовки террористического акта против тов. Ворошилова?
Ответ: О конкретной подготовке террористического акта над Ворошиловым мне ничего не известно.
Вопрос: Вы стремитесь умилить свою роль в деятельности военной троцкистской организации и поэтому стараетесь внушить следствию, что вы, член военного центра, не были осведомлены о конкретной террористической работе организации. Предъявляем вам показания ДРЕЙЦЕРА от 7 августа о том, что вы знали не только, что работа по подготовке террористического акта над тов. ВОРОШИЛОВЫМ идет, но что вам были известны и физические исполнители этого террористического акта.
Требуем от вас подробных показаний, как шла подготовка террористического акта и что было конкретно сделано в этом направлении?
Ответ: В 1931 году, когда только была получена террористическая директива Троцкого, вопрос об организации террористического акта над ВОРОШИЛОВЫМ конкретно еще не стоял. Тогда шел только разговор о подготовке и обработке людей для этой цели. В этой связи, я помню, называлась фамилия ШМИДТА как человека, очень враждебно к ВОРОШИЛОВУ настроенного и подходящего для этой роли по своим личным качествам.
Более конкретно вопрос о подготовке террористического акта над ВОРОШИЛОВЫМ обсуждался мною и ДРЕЙЦЕРОМ в ноябре 1934 года после того, как им была получена лично от Троцкого через его сестру СТАЛОВИЦКУЮ директива о форсировании террористических актов.
Тогда мне ДРЕЙЦЕР сообщил о своем свидании с МРАЧКОВСКИМ, состоявшемся у него в мае 1934 года, во время которого было решено, что в качестве физических исполнителей террористического акта над ВОРОШИЛОВЫМ следует подготовить ШМИДТА и КУЗЬМИЧЕВА. Эта задача была возложена МРАЧКОВСКИМ на ДРЕЙЦЕРА.
Вопрос: ШМИДТ и КУЗЬМИЧЕВ были привлечены ДРЕЙЦЕРОМ к участию в террористическом акте над тов. ВОРОШИЛОВЫМ?
Ответ: Да. В начале 1935 года ДРЕЙЦЕР виделся с КУЗЬМИЧЕВЫМ и несколько позднее со ШМИДТОМ и передал им поручение центра совершить террористический акт над ВОРОШИЛОВЫМ. Как ШМИДТ, так и КУЗЬМИЧЕВ это поручение приняли.
Вопрос: Вам известен был конкретный план совершения террористического акта над тов. ВОРОШИЛОВЫМ?
Ответ: Мне известно, что КУЗЬМИЧЕВ и ШМИДТ должны были совершить убийство ВОРОШИЛОВА либо на очередном приеме кого-либо из них наркомом в Москве, либо во время ближайшего приезда ВОРОШИЛОВА в части для их инспектирования.
Вопрос: Вы показали выше, что у вас была в ноябре 1934 года встреча с ДРЕЙЦЕРОМ. Это была первая встреча после 1931 года?
Ответ: Нет, это была вторая встреча. После 1931 года первая встреча у нас произошла в 1933 году в первых числах июля.
Вопрос: Чем объясняется этот двухлетний перерыв?
Ответ: В конце декабря 1931 года я получил назначение на Дальний Восток, где я командовал Приморской группой ОКДВА вплоть до начала августа 1934 года. Этим и объясняется столь длительный перерыв моей связи с ДРЕЙЦЕРОМ.
Вопрос: При каких обстоятельствах вы встретились с ДРЕЙЦЕРОМ в июле 1933 года?
Ответ: Возвращаясь в июле 1933 года с курорта на Дальний Восток, я известил ДРЕЙЦЕРА, находившегося тогда на строительстве Петровского завода, о своем проезде через Петровский завод. ДРЕЙЦЕР меня встретил в Иркутске, и мы вместе с ним ехали до Петровского завода.
Вопрос: Какую информацию вы получили тогда от ДРЕЙЦЕРА?
Ответ: ДРЕЙЦЕР мне тогда сообщил о создании троцкистско-зиновьевского блока на террористической основе, образовавшегося по директиве Троцкого, и о составе центра этого блока.
Кроме этого, ДРЕЙЦЕР меня информировал о том, что был создан также московский центр этого блока, куда вошел от троцкистов и он – ДРЕЙЦЕР.
Вопрос: Какой состав всесоюзного и московского центров троцкистско-зиновьевского блока вам был сообщен ДРЕЙЦЕРОМ?
Ответ: ДРЕЙЦЕР мне сообщил, что в состав всесоюзного центре троцкистско-зиновьевского блока от троцкистов входили: СМИРНОВ и МРАЧКОВСКИЙ, а от зиновьевцев – ЗИНОВЬЕВ, КАМЕНЕВ и ЕВДОКИМОВ.
В московский центр блока, как я уже показал, от троцкистов входил ДРЕЙЦЕР, а от зиновьевцев – ПИКЕЛЬ и РЕЙНГОЛЬД.
Вопрос: Был ли у вас с ДРЕЙЦЕРОМ разговор о возможности провала активных руководителей, входящих в состав как всесоюзного, так и московского центров троцкистско-зиновьевского блока?
Ответ: Да, такой разговор у меня с ДРЕЙЦЕРОМ был, но только позднее – осенью 1934 года.
Вопрос: Известно ли вам, кто должен был заменить в случае провала членов всесоюзного и московского центров блока?
Ответ: Мне известно, что на случай провала действующую часть троцкистов во всесоюзном центре блока заменят ПЯТАКОВ и РАДЕК.
Говоря мне о них, ДРЕЙЦЕР мне сообщил, что и ПЯТАКОВ, и РАДЕК полностью в курсе всей террористической деятельности организации, но, согласно принятого решения, как выразился ДРЕЙЦЕР, находятся в глубоком резерве, и избегают как активного участия в организации, так и связей с ее участниками.
Вопрос: Кто в зиновьевской части блока находится на таком же положении, как ПЯТАКОВ и РАДЕК?
Ответ: Мне известно, что такое же положение, как ПЯТАКОВ и РАДЕК, в организации занимал и СОКОЛЬНИКОВ.
Вопрос: После ареста троцкистской части членов всесоюзного центра объединенного блока вы установили связь с ПЯТАКОВЫМ и РАДЕКОМ?
Ответ: Да, я установил связь с РАДЕКОМ, с которым встретился в феврале-марте 1936 года.
Вопрос: При каких обстоятельствах состоялась ваша встречи с РАДЕКОМ?
Ответ: Формальным поводом моей встречи с РАДЕКОМ послужила необходимость получить у него экземпляр английской газеты, в которой была помещена статья о Красной армии.
Предварительно созвонившись с ним, я зашел к нему на квартиру, помещающуюся в Доме Правительства.
Вопрос: О чем вы говорили с РАДЕКОМ?
Ответ: Встретив меня, РАДЕК мне прямо заявил, что он осведомлен обо мне как о члене военного центра троцкистско-зиновьевской организации.
Затем, вслед за очень короткими, но весьма резкими контрреволюционными характеристиками как внутреннего, так и международного положения страны, РАДЕК задал мне вопрос о состоянии работы военной организации и попросил у меня информации о ходе подготовки террористического акта над ВОРОШИЛОВЫМ.
Вопрос: Что вы сообщили РАДЕКУ?
Ответ: Я сообщил РАДЕКУ, что я недавно вернулся из-за границы и поэтому не в курсе последних дел организации. Однако я проинформировал РАДЕКА обо всем том, что мне было известно.
Вопрос: О чем именно?
Ответ: Я сообщил ему, что организация располагает двумя участниками организации – ШМИДТОМ и КУЗЬМИЧЕВЫМ, которые приняли поручение центра совершить убийство ВОРОШИЛОВА.
РАДЕК мне указал, что эти люди как исполнители террористического акта ему известны, но что дело затягивается, и он считает необходимым форсировать события.
Я сказал РАДЕКУ, что приму меры к тому, чтобы установить связь со ШМИДТОМ и КУЗЬМИЧЕВЫМ, чтобы лично от них узнать о положении дел.
Вопрос: Вы установили связь со ШМИДТОМ и КУЗЬМИЧЕВЫМ?
Ответ: Нет, мне не удалось этого сделать, так как вскоре после свидания с РАДЕКОМ я снова уехал за границу.
Вопрос: Вы с начала года находились на работе в Англии. Будучи за границей, связывались ли вы с СЕДОВЫМ или Троцким?
Ответ: Будучи за границей, я связался с СЕДОВЫМ. Связь эта была установлена, правда, не по моей инициативе, а по инициативе СЕДОВА.
Вопрос: Каким образом СЕДОВ установил с вами связь?
Ответ: Показывая о своей встрече с СЕДОВЫМ в 1931 году, я забыл упомянуть, что к концу нашего разговора СЕДОВ предупредил меня, что в случае необходимости связаться со мной он это сделает следующим образом: на мое имя будет прислан какой-нибудь немецкий военный журнал, в котором на свободном от текста месте специальными чернилами будет изложено для меня сообщение. Для того, чтобы найти и проявить текст сообщения, мне нужно будет все страницы журнала прогреть.
Такой журнал под названием “Wissen und Wehr” (“Знание и оружие”) я и получил на свое имя в Лондоне летом 1935 года. Я понял тотчас же, что этот журнал прислан СЕДОВЫМ. Сделав так, как мне в свое время рекомендовал СЕДОВ, я обнаружил в этом журнале письмо СЕДОВА.
Вопрос: Это было первое сообщение СЕДОВА, пересланное вам таким путем?
Ответ: Да, раньше СЕДОВ не мог этого сделать, так как большую часть времени, прошедшего со дня моего свидания о СЕДОВЫМ, я провел на Дальнем Востоке, где я пробыл около 3-х лет.
Я уже показал, что в начале 1935 годя я снова попал за границу, и СЕДОВ вскоре этим воспользовался, чтобы установить со мною связь.
Вопрос: Каково было содержание этого письма СЕДОВА?
Ответ: Текстуально передать содержание письма СЕДОВА я не могу, но сущность его сводилась к следующему: “Мы давно не имеем информации о ходе выполнения ранее данных нами указаний, касающихся известных вам руководящих лиц. Для правильной оценки положения и дальнейших указаний необходима ваша подробная информация”.
Письмо это подписи не имело.
Вопрос: Где это письмо?
Ответ: Это письмо я тогда же уничтожил. Но, приехав вскоре в первых числах октября 1935 года в Союз, я рассказал об этом письме ДРЕЙЦЕРУ, который сообщил его содержание члену центра РАДЕКУ.
Ответы записаны с моих слов верно и мною прочитаны.
ДОПРОСИЛИ:
НАЧ. ЭКО ГУГБ НКВД СССР –
КОМИССАР ГОСУДАРСТВ. БЕЗОПАСНОСТИ 2 РАНГА: – МИРОНОВ.
ОПЕРУПОЛН. 5 ОТД. ЭКО –
МЛ. ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУДАРСТВ. БЕЗОПАСНОСТИ: – ФРАДКИН.
Верно:
ОПЕРУПОЛНОМ. СПО ГУГБ –
СТ. ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУДАРСТВ. БЕЗОПАСНОСТИ: Светлов (СВЕТЛОВ)
РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 174, Л. 29-48.
