ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
ДМИТРИЕВА, Тимофея Дмитриевича, от 10/1-35 г.
ВОПРОС: Что Вы можете дополнительно показать о связях ростовской зиновьевской группы с ленинградской организацией зиновьевцев?
ОТВЕТ: Я уже показывал, что с момента моего отъезда в 1930 году из Ленинграда и до 1934 года – я поддерживал письменную и личную связь с членами центра зиновьевской к.-р. организации в Ленинграде – ЛЕВИНЫМ Владимиром, МЯСНИКОВЫМ и другими. Переписка с ЛЕВИНЫМ Владимиром и другими преследовала цели укрепления организационных связей с ленинградской организацией. ЛЕВИН в своих письмах снабжал меня и члена ростовской группы ГОРДОНА информацией о положении и настроениях единомышленников в Ленинграде и Москве. Он сообщал мне о своей связи и настроениях членов центра БАКАЕВА, КУКЛИНА, ЗИНОВЬЕВА. Тактические установки нашей организации на “врастание” в партию в интересах целей организации – также сформулированы ЛЕВИНЫМ Вл. в одном из писем ко мне (“… Г. (т.е. ЗИНОВЬЕВ) сидит дома без дела. Я думаю, что это вредит и ему, и другим. Нужно было бы настаивать на работе. Нужно было бы обязательно добиваться разговоров по сему поводу”). В интересах поддерживания организационных связей, укрепления связи между старыми зиновьевскими кадрами, получения соответствующей информации я переписывался еще с рядом лиц, в частности, с ГАЙДЕРОВОЙ З. Последняя в 1933 г. информировала меня о своей связи с ГЕРТИКОМ (членом центра нашей организации), о ЛЕВИНЕ Вл., КОРШУНОВЕ, МЯСНИКОВЕ. Сообщила адрес последнего для связи. В одном из писем ко мне ГАЙДЕРОВА подчеркивает необходимость поддерживать связь с ЗИНОВЬЕВЫМ, информирует меня о его последних печатных работах, в антипартийно-двурушническом духе иронизирует над так называемыми “покаяниями” (“Признание своих ошибок теперь дело такое, что на него все готовы, кто что сделал ли, не сделал ли”). Антипартийный, контрреволюционный характер переписки моей с ГАЙДЕРОВОЙ и политическое лицо последней достаточно ярко иллюстрирует следующее место из ее письма ко мне: “не станешь ведь с пафосом пересказывать столбцы известий из “Ленинградской Правды” или с жаром развивать и дебатировать гениальные мысли гениальных статей теперешних архи-гениальных писателей… Куда уж нам”. О настроениях в Ленинграде, о КОРШУНОВЕ, ГАЙДЕРОВОЙ и положении ЗИНОВЬЕВА информировал меня также в письме некий Илья. Кто он такой – не могу вспомнить. Я уже показывал, что в своих письмах ЛЕВИН Владимир информировал меня о “ленинградских делах”. В одном из писем ЛЕВИН сообщает мне: “…Ушел из Облисполкома И.И. (И.И. КОНДРАТЬЕВ), взамен его приехал Абрам ИВАНОВ из Москвы”. Эту новость ЛЕВИН в духе недовольства комментирует так: “В Ленинграде не “оказалось” подходящих кандидатур для этой работы”. Тут же ЛЕВИН информирует меня о приезде в Ленинград ГЕРТИКА (члена центра зиновьевской организации), о ПЕТЕРСЕ, о всякого рода перемещениях руководящих работников в Ленинграде, дает свои оценки некоторым политическим событиям. Меня также снабжал информацией из Ленинграда А. ТОЛМАЗОВ.
ВОПРОС: При обыске у Вас обнаружен контрреволюционный пасквиль, направленный против руководства партии. Откуда этот документ, кому он принадлежит, с какой целью вы его хранили?
ОТВЕТ: Контрреволюционный пасквиль под названием “Покаянное”, направленный против партии, обнаруженный у меня при обыске, принадлежит мне. Он был мне дан в 1927 г. бывш<им> оппозиционером О<льгой> ЮРГЕНС и использовывался нами в борьбе против партии.
ВОПРОС: В предыдущих показаниях Вы показали, что на протяжении ряда лет вплоть до 1934 года Вы, будучи членом зиновьевской организации, вели практическую работу в Ленинграде, Ростове, Москве по сплочению зиновьевских кадров, по установлению связи между ростовской группой и московским центром, и что вся эта работа была подчинена задаче привлечения к руководству ЗИНОВЬЕВА и КАМЕНЕВА.
Как Вы расцениваете эту свою деятельность?
ОТВЕТ: Вся моя деятельность в зиновьевской контрреволюционной организации с момента XV съезда и вплоть до 1934 года, как и деятельность всей организации в целом (в том числе ленинградской организации, ростовской группы и московского центра) – о чем я показывал в протоколах своих допросов от 24, 25 и 30 декабря 1934 г., была от начала до конца борьбой против Советской власти, была работой по расшатыванию основ пролетарской диктатуры; в этой борьбе мы сомкнулись со всем лагерем злейших врагов Советской власти.
Вина моя, как и всех членов зиновьевской контрреволюционной организации усугубляется еще тем, что, вернувшись с маневренной целью в партию, мы борьбу против партии и Советской власти проводили, находясь внутри партии, использовав в контрреволюционных целях то доверие, которое было нам оказано. Наша борьба против советской власти носила поэтому изменнический характер.
Записано с моих слов правильно:
ДОПРОСИЛ:
НАЧ. 1 ОТД. СПО – ЛУЛОВ.
Верно: Хватов
РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 134, Л. 73-76.
