Копия.
ПОКАЗАНИЯ
от 1 января 1935 года.
На поставленные мне следствием вопросы показываю:
Подробная характеристика роли отдельных участников зиновьевской группы затрудняется для меня вследствие неравномерности и разрозненности моих встреч с ними. Лучше всего я знаю обстановку 1929 г., когда прожил довольно значительное время в Москве (2 раза по 2 месяца). После переезда в Смоленск (январь 1930 г.) я обычно приезжал в Москву с интервалами в 2-3 месяца на 2-3-4 дня – поэтому круг моих встреч значительно сузился, и самые встречи с большинством участников зиновьевской группы стали гораздо реже. В этот период (1930-32 г.г.) я чаще всего встречался с ЕВДОКИМОВЫМ, НАУМОВЫМ, ГОРШЕНИНЫМ, несколько раз с БАКАЕВЫМ, ГЕРТИКОМ, ХАРИТОНОВЫМ. За последние 2 года я более или менее регулярно встречался с ЕВДОКИМОВЫМ и ГОРШЕНИНЫМ, редко с БАКАЕВЫМ (раза 3 или 4), остальных же зиновьевцев либо совсем не видел, либо встречал при случайных условиях и мимоходом.
Главное, что я могу показать по поставленному мне вопросу, сводится к следующему:
1. ЕВДОКИМОВ – являлся в политическом отношении одной из руководящих фигур зиновьевского центра. Его политические взгляды во всем основном совпадали с позицией ЗИНОВЬЕВА, КАМЕНЕВА и всей зиновьевской группы, которую я характеризовал уже в прежних своих показаниях. Связь с ЗИНОВЬЕВЫМ и КАМЕНЕВЫМ в форме неоднократного посещения их на квартирах ЕВДОКИМОВ, как он сам мне говорил, поддерживал до последнего времени (в последний раз я видел ЕВДОКИМОВА в июле 1934 г.). Политическая позиция ЕВДОКИМОВА и в последний период продолжала оставаться враждебной партийной линии и партийному руководству. Так, например, я помню свой разговор в 1934 г. с ЕВДОКИМОВЫМ (кажется, в этом разговоре участвовал и ГОРШЕНИН) по поводу решений XVII съезда партии, в котором отрицательно оценивалась ликвидация ЦКК как якобы формальная ликвидация одного из пунктов ленинского завещания, хотя в то же время говорилось о том, что, по существу, положение мало изменилось, поскольку и раньше ЦКК никогда, как мы утверждали, не играла роли “обруча”, скрепляющего партийное единство, которую намечал для нее ЛЕНИН. Однако в этот последний период отрицательные высказывания ЕВДОКИМОВА по отношению к партийному руководству не были связаны с какой-либо практической установкой на возможность возобновления борьбы против партии. Что касается личных связей ЕВДОКИМОВА с более широкими кругами зиновьевцев, то они, по моим впечатлениям, не были особенно частыми. Во всяком случае, бывая у ЕВДОКИМОВА, в последние годы я почти никогда не заставал у него никого из зиновьевцев, что, возможно, отчасти объясняется самими условиями его жизни (позднее возвращение домой, проживание в стороне от центра города и пр<очее>).
2. КУКЛИН – в течение 1928-32 г.г. неоднократно бывал у ЗИНОВЬЕВА, несколько реже – у КАМЕНЕВА и принимал участие в обсуждении встававших перед зиновьевской группой политических вопросов. За последние годы я виделся с ним очень редко. У самого КУКЛИНА я не бывал с 1929 г., и с кем он встречался чаще других – сказать не могу.
3. ГЕРТИК – В течение 1928-30 г.г. у Артема и Дины ГЕРТИК была своего рода “штаб-квартира” зиновьевцев. Они жили в то время в отдельной квартире на Арбатской площади, где обычно останавливались приезжие в Москву зиновьевцы, куда сходились без уговора и приглашения и др<угие>. С 1930 г., когда ГЕРТИКИ переехали на новую квартиру на Колобовском пер., которую они занимали не одни, круг посещавших ГЕРТИКОВ зиновьевцев стал значительно уже. Чаще других у них бывали, насколько я знаю, ЕВДОКИМОВ, БАКАЕВ, ХАРИТОНОВ, ПЕРИМОВ и др<угие>. Сам я в последний раз был на квартире у ГЕРТИКА весной 1932 г.
Как я уже показывал, ГЕРТИК довольно часто бывал у ЗИНОВЬЕВА.
Политические взгляды, высказывавшиеся ГЕРТИКОМ при моих встречах с ним, ничем существенным не отличались от взглядов других участников зиновьевской группы. По возвращении ГЕРТИКА из ссылки я видел его всего один раз у ГОРШЕНИНА, но никаких представляющих интерес политических высказываний с его стороны не запомнил.
4. ШАРОВА я встречал в 1928-30 г. у ЗИНОВЬЕВА, КАМЕНЕВА, ЕВДОКИМОВА и один раз был у него с ЕВДОКИМОВЫМ. Насколько часто он бывал в этот период у ЗИНОВЬЕВА и КАМЕНЕВА и с кем вообще был тесно связан – не знаю.
5. ФЕДОРОВ – был обычным участником совещаний у ЗИНОВЬЕВА и КАМЕНЕВА и находился в повседневном общении со всеми участниками зиновьевской группы до 1931 г. Позднее, насколько могу припомнить, я ФЕДОРОВА у ЗИНОВЬЕВА и КАМЕНЕВА не встречал и вообще видел его очень редко. По словам ЕВДОКИМОВА и др<угих>, он в этот период держался в смысле личных связей довольно уединенно и редко бывал у других зиновьевцев.
6. ГОРШЕНИН – икапист, примкнувший к троцкистско-зиновьевскому блоку после XIV съезда партии, первоначально был сравнительно мало известен руководящей верхушке зиновьевской организации. В 1926 г. он уехал с ЛАШЕВИЧЕМ на КВЖД. Благодаря установившейся у него личной связи с ЛАШЕВИЧЕМ и тем отзывам, которые последний давал о нем в конце 1927 г., ГОРШЕНИН по возвращении из Маньчжурии (кажется, в 1928 г.) был встречен как один из наиболее надежных сторонников взглядов ЗИНОВЬЕВА – КАМЕНЕВА и в последующие годы тесно сблизился в политическом и личном отношении со всей московской группой зиновьевцев. Помимо частых встреч с ЗИНОВЬЕВЫМ и КАМЕНЕВЫМ за весь период после XV партсъезда (встреч, продолжавшихся, по словам самого ГОРШЕНИНА, до последнего времени) он поддерживал постоянную связь с ЕВДОКИМОВЫМ, ГЕРТИКОМ, ХАРИТОНОВЫМ, БАКАЕВЫМ и др<угими>, был в курсе всех политических вопросов, обсуждавшихся в кругу зиновьевцев, и сам принимал активное участие в обсуждении этих вопросов и тактических планов. Квартира ГОРШЕНИНА была одним из пунктов, где часто встречались зиновьевцы. Связи ГОРШЕНИНА ограничивались, главным образом, кругом живших в Москве зиновьевцев; зиновьевцев, живших в Ленинграде, насколько мне известно, он знал мало и с ними почти не встречался.
7. БАКАЕВ – на всем протяжении борьбы зиновьевцев против партии был одним из наиболее видных членов зиновьевского политического центра. До 1930 года он жил в Вятке и Горьком, а в Москве бывал наездами (довольно часто). Я встречался с ним за последние годы, когда он уже жил в Москве, кроме квартир ЗИНОВЬЕВА и КАМЕНЕВА, у ГОРШЕНИНА и ГЕРТИКА, у самого же БАКАЕВА бывал довольно редко (вероятно, раза 4 за все время). К характеристике его политической позиции может быть отнесено то же, что сказано выше о ЕВДОКИМОВЕ.
8. ЗАЛУЦКИЙ – был постоянным участником совещаний у ЗИНОВЬЕВА и КАМЕНЕВА и поддерживал повседневную связь со всеми основными участниками зиновьевской группы в течение 1928-29 г. С 1930 г. он перестает появляться у КАМЕНЕВА и ЗИНОВЬЕВА, а также прекращает или сводит до минимума связи с другими зиновьевцами. О причинах этого отхода я с ним лично не беседовал, но, по рассказам ЕВДОКИМОВА, БАКАЕВА и др<угих>, знал примерно такую мотивировку: “Ничего из этого (т.е. из планов зиновьевского центра) не выйдет, надо “врастать” в партию – такую, как она есть”. В последний раз я видел ЗАЛУЦКОГО в декабре 1932 г. в Сочи. Он занимал тогда отрицательную позицию по отношению к ЗИНОВЬЕВУ и КАМЕНЕВУ и говорил мне, что они сами виноваты в своей судьбе.
9. ПЕРИМОВА – я часто видел в 1929-30 г. Тогда он был одним из наиболее убежденных зиновьевцев. С конца 1930 г. мне не приходилось с ним встречаться.
10. ХАРИТОНОВ – до 1932 г. был активным участником зиновьевской группы, часто бывал у ЗИНОВЬЕВА и КАМЕНЕВА и поддерживал связь с остальными зиновьевцами. Сравнительно с другими участниками зиновьевского центра ХАРИТОНОВ был настроен более примирительно по отношению к партийному руководству. В конце 1932 г. в связи с делом о рютинской платформе ХАРИТОНОВ занял резко отрицательную позицию по отношению к ЗИНОВЬЕВУ и КАМЕНЕВУ, решительно осуждал их поведение в этом деле. По рассказу ГОРШЕНИНА, ХАРИТОНОВ, уезжая в Англию, заявил, что демонстративно не пойдет прощаться с ЗИНОВЬЕВЫМ. Со слов Бориса КУШНЕРА я знаю также об очень резком выступлении ХАРИТОНОВА против ЗИНОВЬЕВА и КАМЕНЕВА на собрании партийной ячейки Берлинского Полпредства. После отъезда ХАРИТОНОВА в Англию я его не видел.
11. РАВИЧ, живя все время в Воронеже, бывала в Москве лишь наездами. Я встречал ее несколько раз у ЗИНОВЬЕВА и ХАРИТОНОВА. Я виделся с РАВИЧ также в декабре 1932 г. в Сочи. Когда я приехал, она уже была накануне отъезда. Наш разговор ограничился передачей мной последней информации о ссылке ЗИНОВЬЕВА, КАМЕНЕВА, ГЕРТИКА и пр<очих>.
12. ДЬЯКОВ. С ДЬЯКОВЫМ я познакомился в 1925 г. в Минске, когда он был зав. орготделом, а я – зав. агитпропом ЦК ВКП(б)Б. Потом ДЬЯКОВ уехал в Якутскую область секретарем Обкома партии, откуда вернулся после XIV партсъезда. После нескольких месяцев колебаний ДЬЯКОВ примкнул к троцкистско-зиновьевскому блоку и вел до XV съезда партии антипартийную работу в Сибири. После XV партсъезда он жил в Москве, настроен был против партийного руководства, но в то же время иногда высказывался в беседах отрицательно по отношению к ЗИНОВЬЕВУ. Прочных связей в кругу зиновьевцев ДЬЯКОВ не имел, бывал у него на квартире только я. В 1930 г. НУСИНОВ, по рассказу Дьякова, заходил к нему и пытался через него прощупать возможность какого-либо контакта с зиновьевцами (НУСИНОВ был лично связан с ДЬЯКОВЫМ по прежней работе в Белоруссии). ДЬЯКОВ говорил мне, что он “отвадил” НУСИНОВА, т.к. мы оба, и особенно я, относились к НУСИНОВУ как к личности отрицательно, но никаких дальнейших последствий эта попытка НУСИНОВА не имела.
Записано ГЕССЕНОМ собственноручно.
ДОПРОСИЛ: РУТКОВСКИЙ.
ВЕРНО: нрзб
РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 126, Л. 110-116.
