Протокол допроса Р.В. Пикеля

 

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА

ПИКЕЛЯ, Ричарда Витольдовича, от 22 июня 1936 г.

 

1896 г<ода> р<ождения>, чл<ен> ВКП(б) с марта 1917 г., б<ывший> начальник Политотдела 6-ой армии и начальник Политотдела войск Украины и Крыма. В 1922-1923 г.г. военком ВАКа РККА. С 1924 по 1926 г. секретарь Зиновь­ева и зав<едующий> секретариатом Коминтерна. Последнее время член Союза Советских Писа­телей.

 

ВОПРОС: Вы являетесь участником контрреволюционной организации и до последнего времени вели активную подрывную ра­боту против ВКП(б). Мы требуем от Вас откровенных показаний по этому вопросу?

ОТВЕТ: В прошлом, в 1926-27 г.г., я действительно являлся активным участником зиновьевской организации, но в 1927 году я порвал с зиновьевцами и с тех пор никакой контрреволюцион­ной работы не вел.

ВОПРОС: Ваша контрреволюционная деятельность в 1926-27 г. общеизвестна. Мы предлагаем Вам дать показания о Вашей неле­гальной деятельности за последнее время?

ОТВЕТ: Это недоразумение. После объявления в печати моего заявления о разрыве с Зиновьевым и зиновьевцами в 1927 году я никакой подрывной работы против партии и соввласти не вел.

ВОПРОС: Вы напрасно прикрываетесь Вашей статьей, опублико­ванной в печати в 1927 г. Мы располагаем точными данными, что Вы до последнего времени продолжали поддерживать организа­ционную связь с целым рядом троцкистов и зиновьевцев.

ОТВЕТ: За последнее время ни с кем из троцкистов и зиновь­евцев я не встречался и никакой организационной связи с ними не поддерживал. Я даже порвал связь с моими личными друзьями, б<ывшими> зиновьевцами и троцкистами.

ВОПРОС: Вы РЕЙНГОЛЬДА знаете? И знаете о том, что он является активным контрреволюционером-зиновьевцем?

ОТВЕТ: Да, РЕЙНГОЛЬДА я знаю и знал о том, что он в свое время являлся одним из ближайших людей Г. Зиновьева и что он вел активную борьбу против ВКП(б), но, оговариваюсь, это отно­сится к периоду 1924-26 г.г., но, что же касается последнего времени, я о его нелегальной работе ничего не знал и не знаю.

ВОПРОС: Откуда Вы знаете РЕЙНГОЛЬДА?

ОТВЕТ: Я его знаю, потому что, как я указал выше, он был одним из ближайших людей Г. Зиновьева, а я в 1926-27 г. был личным секретарем и зав<едующим> секретариатом Зиновьева.

ВОПРОС: А с РЕЙНГОЛЬДОМ после 1927 года Вы разве не встречались?

ОТВЕТ: Встречался.

ВОПРОС: Как часто Вы с ним встречались?

ОТВЕТ: До октября 1934 г. я встречался с ним довольно час­то.

ВОПРОС: А с кем еще из бывших зиновьевцев Вы встречались?

ОТВЕТ: Я еще встречался с ГРИНБЕРГОМ, РАДИНЫМ, КРИВОШЕИНЫМ и другими, фамилий коих я сейчас не припомню.

ВОПРОС: А из троцкистов Вы с кем-либо за последнее время встречались?

ОТВЕТ: Сейчас не припоминаю.

ВОПРОС: Вы дайте прямой ответ: встречались или не встре­чались?

ОТВЕТ: Да, встречался.

ВОПРОС: С кем именно?

ОТВЕТ: Я встречался с б<вышими> троцкистами ДРЕЙЦЕРОМ, АГОЛОМ Израилем, РОМ<М>ОМ Владимиром и другими.

ВОПРОС: Какой характер носили эти встречи?

ОТВЕТ: Наши встречи носили чисто случайный характер. Это в прошлом мои личные друзья.

ВОПРОС: С одной стороны, Вы заявляете, что порвали всякую связь даже с личными друзьями – бывшими зиновьевцами, троцкис­тами, с другой стороны, из Ваших же показаний видно, что Вы до момента Вашего ареста встречались с рядом троцкистов-зиновьевцев. Чем Вы объясняете эти противоречия?

ОТВЕТ: Да, но так как за последнее время я не замечал за ними ничего плохого, поэтому я с ними и встречался.

ВОПРОС: Зачем Вы хранили у себя записки Зиновьева, обнару­женные у Вас при обыске?

ОТВЕТ: Я эти записки Зиновьева хранил у себя как память и никакого политического характера я им не придавал.

ВОПРОС: Как это член партии считает необходимым сохранять рукописи Зиновьева и не только рукописи – у Вас обнаружена личная папка Зиновьева.

ОТВЕТ: Меня и Зиновьева в течение определенного периода сблизила общность идей в борьбе с ВКП(б), поэтому я хотел сох­ранить себе на память его личные документы, вернее, часть его архива.

ВОПРОС: Где находится остальная часть архива Зиновьева?

ОТВЕТ: Значительная часть личных документов из архива Зи­новьева лично мною сожжена в 1933 году, а часть оставших<ся> до­кументов в 1934 г. по моему указанию сожжена матерью.

ВОПРОС: Нам известно, что будучи за границей в 1930 году Вы читали там ряд троцкистских документов. Дайте показания по этому вопросу?

ОТВЕТ: Да, я припоминаю, был такой факт, что во время на­шего турне по Европе, когда я был директором Камерного театра, одним из актеров были приобретены бюллетени Троцкого. Я их прочитал и уничтожил.

ВОПРОС: Как фамилия этого актера?

ОТВЕТ: Фамилия этого актера ЧАПЛЫГИН.

ВОПРОС: Вы не все сказали о проработке троцкистских до­кументов за границей. Мы требуем дать четкий ответ на этот вопрос, какие еще документы Вы читали?

ОТВЕТ: Припоминаю, что я еще читал книгу Троцкого “Моя жизнь” и еще кое-что из троцкистских документов, которые издавались за границей.

ВОПРОС: О том, что у Вас хранился архив Зиновьева и что Вы читали и прорабатывали документы Троимого, Вы ставили в известность партийную организацию?

ОТВЕТ: Я этого не сделал.

ВОПРОС: Почему Вы скрыли это от партии?

ОТВЕТ: Мне даже трудно это Вам объяснить. 

ВОПРОС: Мы требуем прямого ответа: почему Вы это сделали?

ОТВЕТ: Я сделал это потому, что я до сих пор не изжил окончательно свои зиновьевские настроения против ВКП(б).

ВОПРОС: А о Ваших связях с зиновьевцами и троцкистами Вы ставили в известность партийные организации?

ОТВЕТ: Нет, не ставил.

ВОПРОС: Значит, и в этом вопросе Вы обманули партию?

ОТВЕТ: Да, и в этом вопросе я обманул партию.

ВОПРОС: Мы Вам предъявили ряд фактов, из которых видно, что Вы до момента Вашего ареста были двурушником в партии и скрывали от партии свою связь с активными зиновьевцами и троцкистами. Вы также скрыли от партии, что хранили личный архив Зиновьева, а также что, будучи за границей, читали и прорабатывали троцкистскою литературу. Вы совершенно за­путались. Мы требуем от Вас откровенных показаний о Вашей нелегальной к.-р. работе.

ОТВЕТ: Да, я убедился, что дальнейшее сопротивление бесполезно, поэтому я решил дать совершенно откровенные показа­ния о моей нелегальной троцкистско-зиновьевской деятельности Я должен сообщить следствию, что в 1927 году я совершенно искренне порвал с Зиновьевым, но начиная с 1929 года я снова начал вести активную борьбу против партии как участник нелегальной зиновьевской организации.

ВОПРОС: Кто входил в состав этой нелегальной к.-р. органи­зации?

ОТВЕТ: В состав нелегальной зиновьевской контрреволюцион­ной организации начиная с 1929 года входил ряд активных зиновьевцев, как то: САФАРОВ, ЕВДОКИМОВ, ЗОРИН, ЛЕОНОВ, ГЕССЕН [1], ФАЙВИЛОВИЧ, БАКАЕВ, ГРИНБЕРГ, РЕЙНГОЛЬД, БОГДАН [2], ЗАЛУЦКИЙ и др<угие>.

ВОПРОС: Кто являлся руководителем организации?

ОТВЕТ: Начиная с 1929 года практическим руководителем зиновьевской контрреволюционной организации в Москве являлся РЕЙНГОЛЬД.

ВОПРОС: Каким образом Вам это стадо известно? 

ОТВЕТ: Мне это известно со слов самого РЕЙНГОЛЬДА.

ВОПРОС: Что он Вам по этому вопросу говорил?

ОТВЕТ: В начале 1929 года в одной из бесед по вопросу возобновления деятельности зиновьевской контрреволюционной организации, происходившей на квартире у РЕЙНГОЛЬДА, он мне сообщил, что является практическим руководителем контрреволюционной зиновьевской организации в Москве. Кроме того, он мне сообщил, что организацией руководит непосредственно Зиновьев, с которым он поддерживал личную связь и передает его установки участникам организации.

ВСПРОС: А Вы поддерживали личную связь с Зиновьевым? 

ОТВЕТ: Как участник контрреволюционной организации лич­иной связи с Зиновьевым я не поддерживал, осуществляя ее через РЕЙНГОЛЬДА.

ВОПРОС: Почему связь с Зиновьевым осуществлялась Вами через РЕЙНГОЛЬДА?

ОТВЕТ: Связь с Зиновьевым через РЕЙНГОЛЬДА осуществлялась по соображениям конспирации, причем на этот счет Зиновьевым были даны РЕЙНГОЛЬДУ специальные указания.

ВОПРОС: Какие именно указания Зиновьева имелись на этот счет и через кого они Вам стали известны?

ОТВЕТ’: Как я уже показывал, в 1927 г. я опубликовал заявление, в котором подверг острой критике свое зиновьевское прош­лое, о чем было широко известно. Этот момент и решил исполь­зовать Зиновьев для того, чтобы как можно лучше меня законспирировать. В связи с этим в одну из бесед, не помню точно, в конце 1929 или в начале 1930 года, мне РЕЙНГОЛЬД передал ука­зания Зиновьева, что он – Зиновьев считает необходимым законспи­рировать меня в партии и использовать меня на работе так, чтобы я ни в коем случае с ним не встречался. На этот счет он особо предупреждал РЕЙНГОЛЬДА, указывая ему, что моя встреча с Зиновьевым может быстро меня провалить. Этим и обуславлива­лось то, что связь с Зиновьевым осуществилась через РЕЙНГОЛЬДА.

ВОПРОС: Какие еще указания через РЕЙНГОЛЬДА Вам пере­давал Зиновьев?

ОТВЕТ: В разное время РЕЙНГОЛЬД передавал мне ряд ука­заний Зиновьева, сводящихся к тому, что важнейшей задачей нашей организации является во что бы то ни стало восстановить связь с бывшими активными зиновьевцами, создать крепкий кос­тяк организации, чтобы в нужный момент использовать участни­ков организации для активной борьбы с партией и ее руковод­ством.

ВОПРОС: Вы не все сказали об указаниях Зиновьева, полученных Вами через РЕЙНГОЛЬДА?

ОТВЕТ: Да. Были еще указания Зиновьева о том, что участники нашей организации должны всеми способами проникать обратно в партию с тем, чтобы вести подрывную работу внутри партии и накоплять силы для новых и ощутительных для партии ударов.

ВОПРОС: Где Вы встречались с РЕЙНГОЛЬДОМ и другими участ­никами нелегальной организации?

ОТВЕТ: С РЕЙНГОЛЬДОМ и рядом других участников организа­ции я систематически встречался на квартире РЕЙНГОЛЬДА и иногда на квартире у меня, предварительно созваниваясь условно по телефону.

ВОПРОС: Что было практически сделано в осуществление ука­заний Зиновьева о развертывании нелегальной работы?

ОТВЕТ: В осуществление указаний Зиновьева нам удалось соз­дать ряд контрреволюционных групп из числа бывших зиновьевцев, главным образом служащих и литературных работников, которые поддерживали тесную связь с участниками организации.

ВОПРОС: Сколько таких групп существовало в Москве?

ОТВЕТ: Насколько мне известно, каждый из активных участни­ков организации, фамилии которых я называл выше, имели небольшие группы в составе 3-5 человек. Надо сказать, что эти группы были хорошо законспирированы, так что ряд участников групп мне лично даже не был известен.

ВОПРОС: В чем заключалась деятельность этой группы?

ОТВЕТ: Насколько мне известно, участники этих групп, встречаясь друг с другом, критиковали в резкой форме полити­ку и мероприятия партии и правительства, обрушиваясь со всей силой на руководство партии и в частности т. Сталина.

Кроме того, участниками группы, в осторожной форме велась активная работа по вовлечению в организацию новых надежных людей.

ВОПРОС: Вы не все показали о нелегальной деятельности Ва­шей организации, направленной против партии и правительства.

ОТВЕТ: Следует также указать, что начиная с 1933 г. среди участников организации началась пропаганда взглядов о необ­ходимости перехода к более острым методам борьбы и, в част­ности, практически начал ставиться вопрос о физическом, уничтожении руководства партии и в первую очередь Сталина. Предполагалось, что убийство Сталина даст возможность зиновьевцам и Зиновьеву захватить власть в свои руки.

В начале 1933 г. среди участников организации был пряно поставлен вопрос об устранении от руководства партии т. Сталина путем подготовки и совершения террористического акта. Эти установки, как мне точно известно со слов РЕЙНГОЛЬДА, исходили лично от Зиновьева.

ВОПРОС: Когда и где Вас об этом информировал РЕЙНГОЛЬД?

ОТВЕТ: Об этих установках Зиновьева РЕЙНГОЛЬД мне сообщил на похоронах БОГДАНА {летом} осенью [3] 1933 года.

ВОПРОС: При каких обстоятельствах РЕЙНГОЛЬД передал Вам эту директиву о терроре?

ОТВЕТ: После того, как кончились похороны, мы с РЕЙНГОЛЬДОМ начали беседовать о причинах самоубийства БОГДАНА. РЕЙНГОЛЬД сразу, сначала в завуалированной форме, а затем совершенно откровенно сообщил, что БОГДАН не выдержал до кон­ца и не смог выполнить указаний нашей организации. Когда я начал подробно расспрашивать РЕЙНГОЛЬДА, какие же указания БОГДАН имел от организации, РЕЙНГОЛЬД ответил, что эти зада­ния организации были связаны с устранением от руководства ВКП(б) Сталина. Тут же РЕЙНГОЛЬД мне сказал, что единственный выход из создавшегося положения – это физическое устранение Сталина от руководства и что для этой цели надо подготовить ряд людей, горящих ненавистью и обладающих сильной волей, которые бы смогли выполнить эти задания невзирая ни на что.

ВОПРОС: Как Вы отнеслись к этим указаниям РЕЙНГОЛЬДА по вопросу о терроре?

ОТВЕТ: Я ему ответил, что постановка вопроса о терроре вполне своевременна и что нужно уже к этому вопросу подойти практически. На этот раз нами вопрос более не конкретизировался, и беседа прервалась.

ВОПРОС: Кто такой БОГДАН и что Вам еще известно о при­чинах его самоубийства?

ОТВЕТ: БОГДАН в свое время тоже был личным секретарем Зиновьева и являлся активным участником нашей контрреволю­ционной организации. Уже из позднейших бесед с РЕЙНГОЛЬДОМ мне известно, что БОГДАН по заданию организации подготовлял совершение террористического акта против т. Сталина, вел наблюдение за ним, но в последнее время не выдержал и застре­лился. БОГДАН был мне известен как человек крайне озлоблен­ный против руководства ВКП(б) и, в частности, против т. Сталина.

ВОПРОС: Что Вами было проделано в порядке осуществления указаний руководителя организации РЕЙНГОЛЬДА по вопросу о подготовке боевиков-террористов?

ОТВЕТ: Я по этому вопросу практически ничего не сделал.

ВОПРОС: Вы даете ложные показания. Вы лично подготавлива­ли людей к террору против руководителей ВКП(б) и советской власти. Дайте показания по этому вопросу?

ОТВЕТ: Я лично не принимал мер к подготовке участников организации к террору, но со слов РЕЙНГОЛЬДА мне известно, что эту работу проводили РЕЙНГОЛЬД, БАКАЕВ и ФАЙВИЛОВИЧ.

ВОПРОС: Еще какие задания Вы имели от Зиновьева?

ОТВЕТ: Насколько я помню, больше никаких заданий, связан­ных с деятельностью нашей организации, я от Зиновьева не имел.

ВОПРОС: Это неверно. Мы знаем, что Вы имели специальное задание от Зиновьева использовать Вашу поездку в 1930 г. за ­границу для установления связи с зиновьевцами и троцкистами за границей. Требуем правдивого ответа по этому вопросу?

ОТВЕТ: Во время моей поездки за границу в 1930 году я ни­каких специальных поручений от Зиновьева не имел, но с отдель­ными зиновьевцами и троцкистами за границей я встречался.

ВОПРОС: С кем из троцкистов Вы за границей встречались?

ОТВЕТ: В Париже я встречался с бывшим троцкистом – торгпред<ом> СССР во Франции ТУМАНОВЫМ, в Австрии я встретился с бывшим троцкистом ПЕТРОВСКИМ. Кроме того, будучи в Буэнос-Айресе я познакомился с одним врачом – активным троцкистом, фамилию этого врача я сейчас не помню.

ВОПРОС: Какой характер носили Ваши встречи с ТУМАНОВЫМ и ПЕТРОВСКИМ?

ОТВЕТ: Я установил связь с ними как с троцкистами и ин­формировал их о внутрипартийном положении в ВКП(б), поставив перед ними вопрос о необходимости активизировать оппозицион­ную работу внутри ВКП(б).

ВОПРОС: Как Вы познакомились с врачом-троцкистом в Буэнос-Айресе?

ОТВЕТ: С врачом-троцкистом в Буэнос-Айресе меня познако­мила актриса Камерного театра Наталия ЭФРОН, которая знала, что я в свое время принимал участие в оппозиционной деятель­ности.

ВОПРОС: Вы не все сказали о Ваших связях с троцкистами и зиновьевцами за границей?

ОТВЕТ: Я категорически заявляю, что лично я такой связи не устанавливал. Однако помню, что РЕЙНГОЛЬД однажды говорил, что он поддерживает связь с лидером французских троцкистов ДОРИО. Как я впоследствии от него же узнал, эту связь он осуществлял через журналиста РОММА Владимира, работавшего корреспондентом ТАСС во Франции и являвшегося активным учас­тником организации.

ВОПРОС: Когда и при каких обстоятельствах он Вам об этом говорил?

ОТВЕТ: По-моему, это было в 1933 году.

ВОПРОС: Предлагаем точнее восстановить дату и в связи с чем этот вопрос обсуждался?

ОТВЕТ: Да, твердо помню, что это было в 1933 году. В одну из встреч по делам организации меня РЕЙНГОЛЬД информировал, что ему известно, что Зиновьев и Каменев для общности борьбы с ВКП(б) решили создать единый блок, в котором должны быть объединены все зиновьевские и троцкистские организации, нелегально существовавшие в СССР.

ВОПРОС: Как он Вас об этом информировал?

ОТВЕТ: РЕЙНГОЛЬД меня информировал как о состоявшемся факте <об> организации центра и создании блока.

ВОПРОС: Кто входил в состав этого центра?

ОТВЕТ: РЕЙНГОЛЬД мне называл следующих людей, входящих состав центра блока: ЗИНОВЬЕВА, КАМЕНЕВА, СМИРНОВА Ивана Никитича и ЛОМИНАДЗЕ. По-моему, он назвал еще пару фамилий, но я их сейчас припомнить не могу.

ВОПРОС: Какие указания от РЕЙНГОЛЬДА Вы получили в связи с созданием центра троцкистско-зиновьевского блока?

ОТВЕТ: Я от РЕЙНГОЛЬДА получил прямые указания о необхо­димости втягивания в нашу организацию людей, которые в свое время принимали участие в троцкистской организации, и вклю­чать их в активную работу нашей организации.

ВОПРОС: Дайте показания, что Вами сделано по осуществле­нию указаний РЕЙНГОЛЬДА?

ОТВЕТ: В порядке осуществления указаний РЕЙНГОЛЬДА я на­чал искать встречи с активными троцкистами с целью уста­новления с ними организационных связей.

ВОПРОС: С кем именно Вы установили организационную связь из бывших активных троцкистов?

ОТВЕТ: Я установил в первую очередь связь с активными троцкистами – ДРЕЙЦЕРОМ Ефимом Александровичем, АГОЛОМ Из­раилем и РОММОМ Владимиром, АГРЕСТОМ и другими.

ВОПРОС: Откуда Вы знаете ДРЕЙЦЕРА Ефима Александровича?

ОТВЕТ: ДРЕЙЦЕРА Ефима Ал<ексан>дровича я знаю по совместной работе в красной армии, кроме того мы с ним были большими приятелями. Я даже в 1923 году вместе с ним ездил к нему на родину.

ВОПРОС: Как Вы ездили к нему на родину? Ведь его родина с 1920 г. находится на стороне Польши? Как Вы туда попали?

ОТВЕТ’: Не помню, как это было, но в 1923 г. однажды при встрече с ДРЕЙЦЕРОМ последний мне предложил поехать вместе с ним в отпуск к нему на родину в Польшу. Когда я спросил у него, каким образом мы можем поехать в Польшу, он мне объяснил, что у него в Наркоминделе один из секретарей Чичерина его близкий друг и что он устроит командировку как сотрудникам Наркоминдела. Через некоторое время я и он действительно получили документы как сотрудники Наркоминдела и уехали в Польшу.

ВОПРОС: Где Вы проживали в Польше и с кем Вы там встреча­лись?

ОТВЕТ: Мы проживали в г. Варшаве. Жили в гостинице, но встречались с его родственниками СТАЛОВИЦКИМИ.

ВОПРОС: Когда и где Вы информировали ДРЕЙЦЕРА о состоявшемся блоке?

ОТВЕТ: В сентябре м<еся>це 1933 года РЕЙНГОЛЬД пригласил к себе на квартиру меня и ДРЕЙЦЕРА. Во время обсуждения ряда вопросов о нелегальной контрреволюционной деятельности РЕЙН­ГОЛЬДОМ был поднят вопрос о координации действий контрреволю­ционной организации зиновьевцев и троцкистов и создании мос­ковского центра троцкистско-зиновьевского блока. Ввиду того, что я уже имел предварительные переговоры с ДРЕЙЦЕРОМ, ДРЕЙЦЕР отнесся к этому одобрительно, и в состав московского центра троцкистско-зиновьевского блока РЕЙНГОЛЬДОМ были выдвинуты кандидатуры: его – Рейнгольда, ДРЕЙЦЕРА и моя. При обсуждении этого вопроса я видел, что для ДРЕЙЦЕРА этот вопрос не нов и что на этот счет он уже имеет указания по троцкистской линии.

ВОПРОС: А Вы интересовались у ДРЕЙЦЕРА о его нелегальной троцкистской работе того периода?

ОТВЕТ: ДРЕЙЦЕР меня информировал, что в Москве существует широко разветвленная троцкистская организация, состоящая из активных троцкистов, которые ведут большую нелегальную работу на ряде крупных фабрик и заводов в г. Москве и других областях Советского Союза.

ВОПРОС: А как он Вас информировал о руководстве этой троцкистской организации?

ОТВЕТ: Он меня информировал, что в руководстве этой организации принимает непосредственное участие он, но ввиду того, что он отправлен для работы на периферии, – ему очень трудно справиться с руководством организацией, поэтому он осуществляет руководство организацией через своих близких людей, которые проживают в Москве.

ВОПРОС: Что сообщил Вам ДРЕЙЦЕР о деятельности троцкистского центра?

ОТВЕТ: ДРЕЙЦЕР мне сообщил, что существует троцкистский центр, который ведет всю нелегальную работу в СССР и поддерживает связь с Л.Д. Троцким за границей.

ВОПРОС: ДРЕЙЦЕР Вас информировал о составе центра?

ОТВЕТ: ДРЕЙЦЕР меня информировал о том, что в состав троцкистского центра входит Иван Никитич СМИРНОВ, МРАЧКОВСКИЙ и СМИЛГА.

ВОПРОС: Какие встречи у Вас были с ДРЕЙЦЕРОМ в 1936 г.?

ОТВЕТ: В 1936 г. я встречался с ДРЕЙЦЕРОМ несколько раз. Эти встречи носили организационный характер. Мы при встречах обсуждали ряд практических вопросов о работе и деятельности наших организаций.

ВОПРОС: Где эти встречи состоялись?

ОТВЕТ: Эти встречи вплоть до 1936 г. состоялись у меня на квартире и на квартире общей нашей знакомой некой АРКУС Анны Михайловны [4].

ВОПРОС: Значит, Вы идейно и организационно до последнего времени вели активную нелегальную к.-р. работу?

ОТВЕТ: Да, целиком и полностью создаюсь, что до последнего времени оставался на позициях зиновьевской организации и вел активную нелегальную работу против партии и советской власти.

ВОПРОС: У Вас при обыске обнаружены копии двух документов на имя секретарей ЦК т.т. Кагановича и Ежова, в которых Вы указываете, что Вы с 1927 г. являлись идеологически стойким и выдержанным членом ВКП(б). Правдивы ли Ваши заявления?

ОТВЕТ: Конечно, нет. Я моими заявлениями хотел ввести в заблуждение секретарей ЦК, так как на самом деле я не только ничего общего не имел с ВКП(б), как видите из моих показаний, я вел активную борьбу против партии и свою к.-р. деятельность прикрывал партбилетом. Мои заявления являются явно двурушническими.

ВОПРОС: В связи с чем Вы подавали эти заявления?

ОТВЕТ: Эти заявления я подавал в связи с тем, что по при­бытии со Шпицбергена меня в течении 10-ти м<еся>цев не брали на учет в Московской партийной организации.

ВОПРОС: А когда и зачем Вы уехали на Шпицберген?

ОТВЕТ: На Шпицберген я уехал в октябре м<еся>це 1934 г. Я хотел просто поработать на Шпицбергене и заняться научными трудами по изучению этого острова.

ВОПРОС: Вы ездили на Шпицберген для работы по линии искусствоведения?

ОТВЕТ: Кое-какой научной работой я там занимался, я даже собираюсь выпустить научную работу о Шпицбергене.

ВОПРОС: Вы в этом вопросе даете неверные показания. Вы не для этого ездили на Шпицберген, нам известно, что Вы уехали на Шпицберген по тактическим соображениям и по дирек­тивам Вашей организации?

ОТВЕТ: Это я категорически отрицаю, никаких соображений тактического порядка в связи с моим отъездом на Шпицберген у меня не было.

ВОПРОС: Вы даете неверные показания. Вы знали о готовя­щемся покушении на т. Кирова, и Вы уехали на Шпицберген для того, чтобы отвлечь внимание о Вашей причастности к этой подготовке. Дайте правдивые показания по этому вопросу?

ОТВЕТ: Да, сознаюсь. Как я, так и РЕЙНГОЛЬД знали о готовящемся террористическом акте против Кирова, поэтому я получил указание от Зиновьева через РЕЙНГОЛЬДА относительно необходимости моего отъезда из Москвы на Шпицберген.

ВОПРОС: А для чего Вам было предложено выехать на Шпиц­берген?

ОТВЕТ: РЕЙНГОЛЬД мне передал, что Зиновьев считает, что независимо от удачного исхода покушения на Кирова начнутся репрессии в отношении зиновьевцев и троцкистов, поэтому не­обходимо мне как законспирированному зиновьевцу выехать на Шпицберген с тем, чтобы там после совершения террористического акта отсидеться и чтобы я после определенного периода мог бы обратно вернуться в Москву для восстановле­ния связи и налаживания зиновьевской троцкистской работы в г. Москве [5].

ВОПРОС: А кого Вы знаете еще двурушников-зиновьевцев и троцкистов, являющихся членами ВКП(б)?

ОТВЕТ: Таких я не знаю.

ВОПРОС: Мы располагаем точными данными, что эти лица Вам известны?

ОТВЕТ: Я подумаю и сообщу о них в следующий раз.

 

Протокол допроса записан с моих слов верно, мною про­читан и соответствует действительности. – ПИКЕЛЬ.

 

ДОПРОСИЛИ: 

 

ЗАМ НАЧ. УПР. НКВД МО – СТАРШИЙ МАЙОР 

Государственной Безопасности – РАДЗИВИЛОВСКИЙ.

 

НАЧАЛЬНИК СПО УГБ НКВД МО – КАПИТАН 

Государственной Безопасности – ЯКУБОВИЧ.

 

ЗАМ НАЧ. СПО УГБ НКВД МО – КАПИТАН 

Государственной Безопасности – СИМАНОВСКИЙ.

 

Верно: <Якубович>

 

 

РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 226, Л. 184-200


[1] Гессен Сергей Михайлович, род. в 1898 г., уроженец Батума. Член ВКП(б) с 1916 г. До ареста 9 декабря 1934 года уполномоченный по Западной области Наркомата тяжелой промышленности СССР в г. Смоленске. Арестован 9 декабря 1934 г. Расстрелян 31 октября 1937 г.

[2] Богдан Бронислав Викентьевич, род. 20 декабря 1897 г., член ВКП(б) с 1919 г., работал помощником заведующего секретариатом Г. Зиновьева в Коминтерне с 1 июня 1924 г. по 15 декабря 1926 г. Покончил самоубийством в октябре 1933 г.

[3] Слово «осенью» вписано от руки.

[4] Аркус Анна Михайловна – 1902 г. р., уроженка г. Смоленска, беспартийная. По некоторым данным, в 1918 служила в Смоленской губЧК; в 1919–1920 – секретарь Реввоентрибунала XVI армии Западного фронта (РККА). Перед арестом жила в г. Москве по адресу: Тверской бульвар, д. 6, кв. 23, литературный работник «Союзфото». Арестована в 1936 г. по делу “антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра”. Военной коллегией Верховного суда СССР 12 декабря 1936 г. осуждена на 8 лет тюрьмы. Отбывала наказание в Соловках. Особой тройкой УНКВД ЛО 10 октября 1937 г. приговорена к расстрелу. Расстреляна в урочище Сандармох Карельской АССР 4 ноября 1937 г. (Ее первый муж Г. М. Аркус, зам. пред. правления Госбанка СССР, осужден ВКВС СССР 3 сентября 1936 г. к расстрелу и расстрелян 4 сентября 1936 г.; второй муж Д.Т. Бобрышев, с сентября 1930 по июнь 1931 пом. нач. политчасти Главного упр. войск и погранохраны ОГПУ, затем до декабря 1931 г. зам. начальника Главного управления войск и погранохраны ОГПУ, приговорен ВКВС СССР к расстрелу и расстрелян 26 апреля 1938 г.) Александр Орлов в книге «Тайная история сталинских преступлений» пишет о ней так: «Среди арестованных по делу “троцкистско-зиновьевского террористического центра” оказалась некая Анна Аркус. Это была привлекательная и интеллигентная молодая женщина, когда-то побывавшая замужем за членом правления Госбанка Григорием Аркусом. Когда супруги развелись [по Орлову, получается, что в 1933 г.], с Анной остался их единственный ребёнок – двухлетняя девочка. Григорий Аркус вскоре женился вторично на знаменитой балерине Ильюшенко [правильно – Елена Михайловна Ильющенко] из Большого театра. Анна, в свою очередь, вышла замуж за видного сотрудника НКВД Бобрищева – начальника политотдела Московской дивизии войск НКВД. Как жена чекиста она была знакома со многими людьми из руководства “органов” и, в частности, очень подружилась с семьёй Слуцкого, старого приятеля Бобрищева. Хоть это замужество Анны Аркус тоже оказалось непродолжительным, тем не менее она сохранила добрые отношения со своими знакомыми из НКВД. Первый муж щедро помогал деньгами и ей, и своей маленькой дочери…Анну Аркус арестовали в подмосковном доме отдыха для высших служащих Госбанка. Она проводила там лето вместе с дочерью, которой исполнилось уже пять лет… Анна Аркус узнала от С. [следователя, который вел ее дело], что, по свидетельству Рейнгольда, он и другие “члены террористического центра” в 1933 – 1934 годах тайно встречались у неё в квартире. Она отказывалась верить, что Рейнгольд действительно говорил такую чушь. Действительно, Рейнгольд со своим другом Пикелем несколько лет назад изредка заглядывали к ней сыграть в покер, однако последний раз это было в 1931 году, и, если ей устроят очную ставку с Рейнгольдом, тот наверняка подтвердит, что она показывает правду. Когда следователь заметил, что не может разделить её оптимизм, Анна Аркус возразила, что верит в порядочность Рейнгольда до такой степени, что, если Рейнгольд в её присутствии подтвердит показание, она не станет его оспаривать… Но Черток [следователь, действительно допрашивавший Рейнгольда] ответил, что об этом не может быть и речи, потому что показания Рейнгольда уже доложены Сталину и утверждены им. Быть может, для того чтобы оправдать себя в глазах С., Черток добавил: “Вы должны принять во внимание, что это – политическое дело!”». Рейнгольд дал показания о встречах на квартире Аркус значительно позже Пикеля, 9 июля 1936 г.: «Как я уже показал раньше, из конспиративных соображений, московский центр троцкистско-зиновьевского бло­ка в полном составе никогда не собирался. Он собирался отдельными небольшими группами. Совещания членов центра происходили на квартирах у меня – Рейнгольда, Богдана, Шapoвa, Дрейцера, Аркус Анны Михайловны. Вопрос: Кто такая Аркус Анна Михайловна? Знала ли она о характере совещаний, которые происходили на ее кварти­ре? Ответ: Аркус Анна Михайловна – бывшая жена Аркуса Григория Моисеевича. В последние годы она была очень тесно связана с Пикелем. Участником организации она не являлась, но ее квартира была использована для совещаний московского центра троцкистско-зиновьевского блока. О том, что заседа­ния, происходившие у нее на квартире, являются нелегальными, она знала». Думается, что этих показаний было достаточно для ареста Анны Аркус, который и был произведен ночью 10 июля 1936 г.

[5] По данным Азария Мессерера, организовал поездку Р. Пикеля на Шпицберген управляющий треста «Арктикуголь» Главсевморпути (и одновременно консул СССР на Шпицбергене) Михаил Эммануилович Плисецкий, отец знаменитой балерины Майи Плисецкой. 30 апреля 1937 года Михаил Плисецкий был арестован именно в связи с «делом Пикеля». 8 января 1938 г. он был по обвинению в шпионаже, вредительстве и участии в антисоветской террористической организации приговорен к расстрелу и расстрелян. Его жена Рахиль (мать балерины) тоже была арестована весной 1938 г. и отправлена в АЛЖИР (Акмолинский лагерь жен изменников родины). Позже лагерь был заменен на ссылку. (Подробнее см. https://www.chayka.org/node/2518)