ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
обвиняемого БРАМБИЛЛО Ричарда Феликсовича
15-го февраля 1937 года.
г. Пятигорск СКК
Вопрос: Вам предъявляется обвинение в том, что Вы являетесь активным участником к.-р. организации, ведущей разрушительную работу в системе Грознефти. Признаете себя виновным?
Ответ: Нет, не признаю. Возможно, что отдельные моменты моей работы в товарной конторе (загрязнение при смешивании нефтепродуктов, неиспользование всех возможностей для повышения норм отгрузки и т.п.) могут быть квалифицированы как вредительство. Однако должен заявить, что политически я стою полностью на платформе советской власти и никогда за время моей работы в системе Грознефти никакой а<нти>с<оветской> работы не вел.
Вопрос: Ссылкой на то, что отдельные Ваши действия могут быть отнесены к разряду к.-р. вредительства лишь объективно, Вы не уйдете от ответственности. Следствие располагает совершенно проверенными доказательствами о Вашем активном участии в к.-р. разрушительной работе по Грознефти и предлагает Вам давать правдивые показания.
Ответ: Признаю, что начиная со второй половины 1934 года по день ареста активно вел к.-р. разрушительную работу по товарной конторе Грознефтезаводов, главным инженером которой я состоял.
Эта к.-р. разрушительная работа состояла в том, что мною были организованы и систематически проводились:
1. Искусственные потери нефтепродуктов путем: а) вредительства в системе улавливания бензинных паров; б) неустановки компенсаторов на трубопроводах, что вело к разрывам трубопровода и разливу нефтепродукта; в) установки газовых задвижек вместо стальных, что также вело к разрывам трубопроводов и разливу нефтепродуктов.
2. Порча нефтепродуктов путем: а) смешения различных сортов нефти с целью обесценения и порчи масляных нефтей; б) порчи при перекачке светлых продуктов путем неправильного перекрытия задвижек, в результате чего более легкие сорта бензина смешивались с более тяжелыми, т.е. происходило обесценивание высокосортного бензина; в) смешения крекинг-керосина с бакинским тракторным керосином, что приводило к более высокой осмоляемости в тракторных моторах и понижало коэффициент полезного действия тракторов. Здесь преследовалась политическая цель – срыв посевных работ в колхозах и совхозах.
3. Искусственное занижение норм налива нефтепродуктов.
Вопрос: Вы утверждаете, что к.-р. разрушительную деятельность в Грознефти Вы начали только со второй половины 1934 года, и что эта деятельность ограничивается приведенным выше перечнем вредительских актов?
Ответ: Да, я утверждаю.
Вопрос: Эту к.-р. деятельность Вы вели как участник организации?
Ответ: Нет, я действовал как одиночка.
Вопрос: Следствие имеет прямые показания Ваших соучастников по указанной выше к.-р. работе. Станете ли Вы после этого утверждать, что в своей к.-р. работе по Грознефти Вы были одиночкой?
Ответ: Признаю, что у меня были соучастники, это ШЕВЧЕНКО Андриан Васильевич – старший техник товарной конторы “Грознефтезаводы” по продуктопроводам; СОЛОВЬЕВ Рафаил Вячеславович, техник, Зам<еститель> нач<альника> нефтяного цеха товарной конторы, и МИШИН Федор Матвеевич, бригадир цеха второго нефтеперегонного завода. Последний – МИШИН был членом ВКП(б) и одно время состоял директором товарной конторы. Всех троих я привлек к участию в проводившейся мною к.-р. работе разновременно: Шевченко и Соловьева в 1935 году, а Мишина в 1936 году.
Однако я считаю необходимым оговориться, что формально я никого из них не вербовал и прямых указаний о вредительстве им не давал. Зная их как а<нти>с<оветски> настроенных лиц, при всяком удобном случае наталкивал их на вредительство, давал им соответствующие вредительские рецепты, они охотно принимали их и применяли в своей повседневной работе.
Вопрос: К обстоятельствам вербовки Вами для к.-р. работы Шевченко, Соловьева и Мишина мы еще вернемся, а сейчас покажите, кем и когда Вы впервые были завербованы для к.-р. разрушительной работы в Грознефти?
Ответ: Повторяю, что до момента установления к.-р. связи с Шевченко, Соловьевым и Мишиным я как к.-р. вредитель был одиночка.
На путь к.-р. работы я встал в конце 1934 года в силу национальных побуждений. Я считал, что успешное развитие Грознефти как крупного оборонного объекта СССР не совпадает с интересами Италии, и что моя задача как итальянского патриота состоит в том, чтобы препятствовать этому развитию.
Вопрос: О каких национальных интересах Вы говорите?
Ответ: Я имею в виду политические интересы итальянского фашизма.
Вопрос: Следовательно, Вы вели разрушительную работу в Грознефти как итальянский фашист?
Ответ: Да.
Вопрос: Известно, что в процессе проводившейся Вами к.-р. разрушительной работы по Грознефти Вы поддерживали регулярную связь с итальянским консулом в Одессе. Возвращаясь к вопросу о том, кем Вы были завербованы для противосоветской работы, следствие требует правдивого ответа о характере Вашей связи с указанным консулом?
Ответ: Я решил быть искренним в своих показаниях. Признаю, что на путь активной к.-р. работы в конце 1934 года я встал по прямому поручению итальянского королевского консула в Одессе г-на Бардуцци, которым я был завербован для работы против СССР в здании консульства на Александровском бульваре. Вербовка состоялась в служебном кабинете консула.
Вопрос: Покажите обстоятельства вербовки.
Ответ: В сентябре 1934 года истек срок моего национального паспорта, который подлежал обмену в одесском италоконсульстве. В этом же месяце я получил очередной трудовой отпуск. Я решил провести отпуск в Одессе, тем более что там проживает моя мать, и одновременно зайти в консульство по поводу обмена паспорта.
В Одессу я приехал в середине сентября. Дней через шесть после приезда я с указанной целью зашел в итальянское консульство. Все формальности, связанные с обменом паспорта были выполнены секретарем консульства, фамилию которого сейчас не могу вспомнить. Последний принес новый паспорт в кабинет консула для подписи, и вслед за этим я был приглашен туда же.
Когда я зашел в кабинет, секретарь немедленно вышел, и мы остались наедине с консулом Бардуцци. Последний начал разговор вопросом относительно того, как я живу, как работается, не подвергаюсь ли я со стороны органов власти ущемлениям как италоподданный. При этом подчеркнуто заявил, что ему вверена защита своих соотечественников, и поэтому я не стесняясь должен его подробно информировать о всех обидах и недовольствах, имеющихся у меня по отношению органов соввласти.
Когда я заверил Бардуцци, что никаких личных обид не могу привести, так как никогда и нигде не ущемлялся органами советской власти, и достаточно прямо дал ему понять, что дело не в личных обидах, а в моих враждебных отношениях к советской власти и к идеям коммунистической партии, наш разговор принял другой характер.
Последующие вопроси г-на Бардуцци касались уже не личной жизни, а требовали от меня подробной информации относительно состояния и деятельности Грознефти, перспектив увеличенья добычи и переработки, настроения рабочих и служащих и т.д.
Кроме того, Бардуцци очень подробно интересовался политическим и экономическим состоянием Северного Кавказа, особо детально останавливаясь на событиях в Чечне периода 30-33 г.г.
Наш дальнейший разговор касался по преимуществу этих вопросов. Я дал консулу обстоятельную информацию, сообщив ему абсолютно все, что мне было известно к тому времени о состоянии, деятельности и перспективах развития Грознефти, и подробно обрисовал ему политическое и экономическое состояние Края, осветив его с антисоветских позиций.
В этой беседе я высказал консулу свои националистические чувства и заверил его в том, что несмотря на мое нахождение вне Италии я продолжаю оставаться непоколебимым патриотом Италии и последователем “великих идей нашего вождя – великого Муссолини”.
После этого Бардуцци прямо заявил мне, что в своей работе по Грознефти я должен стремиться к тому, чтобы всеми средствами тормозить рост и развитие Грознефти.
Бардуцци говорил, что могущество Советского Союза будет расти одновременно с ростом нефтяной промышленности, а это ни в какой степени не выгодно Италии. Наши политические цели различны, и это рано или поздно приведет к столкновению Италии с СССР; поэтому, сказал Бардуцци, мы уже сейчас должны позаботиться о том, чтобы подорвать развитие нефтяной промышленности, являющейся одной из основ обороноспособности Советского Союза. “Мы не можем допустить лишних жертв Италии, – говорил Бардуцци, – когда она пойдет войной для уничтожения коммунизма”.
Так как я высказал полную готовность выполнить любые поручения Бардуцци, он тут же предложил мне приступить к организации в Грознефти вредительских и диверсионных актов и представлять ему шпионские материалы по интересующим его вопросам.
Поручение Бардуцци я принял.
Вопрос: Таким образом устанавливается, что проводившаяся Вами в период с конца 1934 года к.-р. разрушительная работа по Грознефти была подчинена заданиям разведывательных органов Италии?
Ответ: Да, это так.
Вопрос: Покажите теперь правдиво об обстоятельствах привлечения Вами к к.-р. разрушительной работе указанных выше Шевченко, Соловьева и Мишина.
Ответ: Шевченко, Соловьев и Мишин завербованы мною для к.-р. разрушительной работы в пользу итальянского фашизма и от меня знали, что, ведя разрушительную работу, они выполняли прямые задания итальянской разведки.
Кроме них мною завербован в 1935 году старший инженер 1-го цеха 2-го нефтеперегонного завода Калашников Савва Петрович, который также знает от меня, что его к.-р. работа подчинена заданиям итальянской разведки.
Вопрос: Известно, что вами и Вашими сообщниками в 1935-36 г.г. совершены диверсионные акты, которые Вы пытаетесь скрыть от следствия.
Ответ: Признаю, что в 1935 и 1936 г.г. мною совместно с Мишиным, Шевченко, Соловьевым и Калашниковым совершены следующие диверсионные акты:
1) в августе 1935 года взорван резервуар № 458 с тракторным керосином, емкостью 700 тонн.
2) 4 марта 1936 г. взорваны резервуары 448 и 449 с лигроином, емкостью 1600 тонн.
Подробные показания о способах взрыва и целях, которые этим преследовались, дам дополнительно.
Вопрос: Вы информировали Бардуцци о проделанной Вами к.-р. работе по Грознефти?
Ответ: Да, в конце 1936 г., будучи в очередном отпуску, я ездил в Одессу и в помещении италоконсульства написал обстоятельный доклад, который включал в себе как отчет о всей проделанной мною и моими сообщниками к.-р. разрушительной работе в Грознефти, так и а<нти>с<оветскую> информацию о положении колхозов Чечни и настроениях чеченцев.
Вопрос: Выше вы заявили, что решили говорить всю правду о своей к.-р. деятельности по Грознефти, между тем, на неоднократно поставленные вопросы о Вашем участии в к.-р. разрушительной работе до 1934 г. продолжаете утверждать, что до этого времени к.-р. работы не вели, следствие же располагает совершенно проверенными материалами, что к разрушительной работе по Грознефти Вы причастны с давних времен. Предлагаем прекратить запирательство и давать правдивые показания.
Ответ: Для меня ясно, что мне не уйти от ответственности, и я буду давать подробные и откровенные показания о всей к.-р. разрушительной работе, которая велась мною в Грознефти на протяжении ряда лет. Прошу верить мне. что отмеченное следствием мое запирательство не было продиктовано желанием скрыть истину во что бы то ни стало. Я хотел дать откровенные показания в начале допроса, но мне трудно было сделать это сразу, так как слишком долго я занимался активной противосоветской работой и слишком много я навредил и напакостил за время моей работы по Грознефти, чтобы об этом говорить сразу.
В к.-р. разрушительной работе в Грознефти я активно участвую с момента перехода Грознефтепромыслов в руки соввласти. Причем начиная с 1923 года моя работа носит организованный характер. Так как мне чрезвычайно трудно вспомнить и изложить сейчас всю сумму моей к.-р. деятельности, я просил бы зафиксировать пока сжато основные этапы этой к.-р. деятельности.
До 1923 года моя к.-р. деятельность, как я уже показал, не была организованной, носила эпизодический характер, и поэтому я не останавливаюсь сейчас на ней. Если следствию потребуется, я дам о ней показания впоследствии, а сейчас я хочу показать о моем участии в организованной к.-р. работе.
В 1923 году в одной из бесед с инженером Грознефти Фрадкиным Борисом Петровчием, моим старым сослуживцем по нефтефирме “Русский стандарт” в Грозном в дореволюционное время мне стало известно, что в Грознефти из кадров старых специалистов-нефтяников, занимавших в свое время руководящие посты и состоявших акционерами частных <компаний> грозненского нефтеносного района, сложилась к.-р. вредительская организация, преследующая цели торможения грозненской нефтепромышленности. В организацию в то время входили почти все старые специалисты во главе с известными специалистами-нефтяниками, осужденными впоследствии за к.-р. вредительство – Родненским, Аккерманом, Линтропом, Утиловым, Ростомяном и др<угими>. Участники организации, исходя из политической установки необходимости ликвидации советской власти, реставрации капитализма в России и оценивая в то время НЭП как начало капиталистического перерождения советской системы, считали необходимым ускорить своими к.-р. действиями процесс перерождения. Отсюда практическая установка организации всяческих затормозить посредством развернутого вредительства во всех порах производственной, административной и др<угой> деятельности Грознефтепромыслов, тормозить развитие Грознефти.
От имени перечисленных выше лиц Фрадкин предложил мне вступить в к.-р. организацию. Так как мои политические взгляды полностью совпадали со всеми положениями организации, я не колеблясь дал согласие. Этот момент я считаю началом моей организованной к.-р. борьбы с советской властью.
Главные этапы моей активной работы в этой организации таковы:
1) До 1925 года, состоя в должности зам<естителя> заведывающего коммерческим управлением Грознефти, основной функцией которого был сбыт нефтепродуктов. Я по заданиям организации систематически проводил вредительскую работу, имеющую своим последствием занижение и срыв планов сбыта.
2) В 1925 году была организована Производственно-товарная контора треста Грознефти, и я был назначен главным инженером конторы. Это назначение значительно расширяло мои вредительские возможности, и в соответствии с этим руководством к.-р. организации мне было поручено организовать и возглавить разрушительную работу по всем предприятиям товарной конторы, причем главное внимание обращалось на вредительство в таких областях, как состояние и работа системы продуктопроводов, резервуарного хозяйства, канализационной системы и наземных эстакад.
Для меня была ясна вся ответственность возложенной на меня к.-р. организацией задачи, так как от состояния перечисленных производственных звеньев зависела в значительной степени вся деятельность Грознефти. Достаточно указать на то, что вывод, скажем, из строя эстакад полностью парализует налив и отгрузку, отсюда, естественно, идет по цепи нарушение переработки и добычи (переполненные резервуары отказывают в приеме продуктов переработки, а нефтеперегонные заводы вынуждены сворачивать производство, отказывая в приеме сырья; это, в свою очередь, заставляет сворачивать добычу).
Конкретно подрывная работа в этот период шла по линиям:
а) вредительского планирования и такой организации всей деятельности товарной конторы, которая давала бы максимальный эффект в смысле занижения всех фактических возможностей налива и транспортировки нефтепродуктов, в том числе экспорта;
б) понижения кондиции светлых продуктов посредством искусственного загрязнения их;
в) искусственного поддержания и усиления имеющихся ненормальностей в работе продуктопроводов с целью максимального увеличения потерь нефтепродуктов.
Вопрос: Известно, что к этому времени к.-р. организация вела диверсионную работу. Дайте показания о Вашем участии в диверсиях.
Ответ: Да, действительно, к 1925 г. организация приняла диверсионные установки и в соответствии с этим развернула диверсионную деятельность. Я также участвовал в этой деятельности. Практически моя к.-р. работа в этом направлении выражалась в том, что на основных производственных участках Товарной конторы (продуктопроводы, резервуарные парки, эстакады, канализационная система) я искусственно создавал условия, благоприятствовавшие возникновению пожаров и взрывов путем: захламления угрожаемых в пожарном отношении участков; умышленного разлива по территории легковоспламеняющихся светлых продуктов; искусственного насыщения района расположения этих угрожаемых участков бензиновыми парами; умышленного поддержания и усиления элементов расхлябанности, халатности и безответственности физической и противопожарной охраны и т.п.
Кроме того, я принял от организации задание и разрабатывал планы уничтожения одним ударом эстакад, водопровода, питающего предприятия Грознефти, и системы трубопроводов в момент интервенции, ожидавшейся участниками с года на год. Эта моя к.-р. деятельность обнимает период 1925-30 г.г., когда в основном была раскрыта и разгромлена органами ОГПУ наша к.-р. организация.
Вопрос: По Вашим показаниям получается, будто бы Вы только создавали условия, благоприятствующие диверсии, и разрабатывали планы уничтожения предприятий и сооружений Грознефти на военное время. Нам же известно, что Вы активно непосредственно участвовали в организации и совершении крупных диверсионных актов на Грознефти в указанный выше период 1925-30 г.г.
Ответ: Признаю, что я пытался скрыть от следствия это обстоятельство. Я действительно являюсь одним из главных организаторов крупнейшего диверсионного акта, осуществленного нашей организацией в марте 1927 года, когда в результате поджога, совершенного завербованным мною для этой цели счетоводом товарной конторы Погоняйловым В.Г., полностью было уничтожено 36 резервуаров со светлым продуктом и выведен из строя почти на месяц один из крупнейших в то время 1-й нефтеперегонный завод. Органам следствия известно, очевидно, что непосредственным поджигателем являлся малолетний сын Погоняйлова. Я считаю нужным подчеркнуть, что в данном случае ребенок бессознательно выполнял злую волю отца, ибо в момент окончательной договоренности с Погоняйловым, за два дня до пожара, нами был принят именно этот вариант поджога и отвергнут первый вариант, по которому поджигать должен был Погоняйлов-отец. Мне известно точно, что за проведенный поджог Погоняйлов получил 25000 руб., из коих 5000 руб. от члена организации инженера Тупинга (осужден по делу к.-р. организации Ростомяна, Фрадкина и др<угих>) за несколько дней до пожара и 20000 руб. непосредственно от меня вскоре после пожара, когда Погоняйлов был освобожден из-под стражи. Сознаюсь также, что за организацию этого диверсионного акта я тоже получил от Ростомяна 5000 руб.
Вопрос: Что Вам известно о том, от кого к.-р. организация получала директивы по к.-р. работе и кем субсидировалась?
Ответ: Как один из руководителей к.-р. организации я точно знаю, что вся к.-р. деятельность нашей организации была подчинена директивам зарубежного к.-р. центра, известного под названием “Торгпрома”, который в этой области выполнял директивы Детердинга. Финансировал организацию через “Торгпром” также Детердинг.
Вопрос: Как была организована техника связи, получения директив и денег от Детердинга?
Ответ: Для поддержания связи, получения директив и денег были использованы два канала: первый – английская фирма “Метро-Виккерс” в лице ее представителей, работавших в то время в Грознефти по сооружению крекинг-завода, и второй – поездки членов к.-р. организации за границу по научным и служебным командировкам.
Вопрос: Вы не называете других диверсионных актов, участником которых являетесь.
Ответ: Я действительно являюсь участником др<угих> диверсионных актов, но сейчас мне трудно все их вспомнить и дать об этом подробные показания. Я прошу следствие предоставить мне время припомнить все пункты моей диверсионной деятельности, чтобы иметь возможность дать о них обстоятельные и правдивые показания.
Вопрос: Хорошо. А теперь дайте показания о Вашей к.-р. работе в период с 1931 по 1934 г.г. до момента вербовки Вас итальянской разведкой в Одессе.
Ответ: После разгрома к.-р. организации в 1930 г. я приостановил свою активную к.-р. деятельность. Я понимал, что мое участие в деятельности раскрытой ОГПУ в 1930 г. к.-р. организации не могло не стать известным соответствующим органам власти; оно могло быть лишь не полностью установлено. Поэтому я в течение нескольких месяцев после раскрытия организации ожидал ареста и своей служебной работой старался замести следы прошлых преступлений, а когда опасность ареста как будто миновала, я несмотря на мои к.-р. настроения опасался возобновить активную к.-р. деятельность, так как понимал, что я нахожусь на подозрении, и дальнейшая моя к.-р. активность могла привести к провалу и аресту. Этим объясняется, что в указанный выше период 1931-34 г.г. я активной к.-р. деятельности не вел.
Показания мною прочитаны, записаны с моих слов правильно.
ДОПРОСИЛИ:
Нач. 3 Отдела УГБ УНКВД СКК
Капитан госуд. безопасности – Булах
Начальник Отделения –
ст. лейтенант государственной безопасности – Добровольский
ВЕРНО:
ПОМ. СЕКРЕТАРЯ 3 ОТДЕЛА ГУГБ НКВД
МЛ. ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУД. БЕЗОПАСНОСТИ Поляков (ПОЛЯКОВ)
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 294, Л. 82-95.
