[Штамп: Разосланы 17.II 1937 г.
№ П3452]
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
КАШИНА, Павла Николаевича, от 15 сентября 1936 г.
Вопрос: Вы были арестованы 24 августа с<его> г<ода> за открытые антисоветские выступления в связи с процессом над троцкистско-зиновьевскими террористами. Несмотря на неоднократные допросы в течение двух недель вы до сих пор уклоняетесь от дачи правдивых показаний.
Ответ: Как я уже показывал на следствии раньше, мое задержание, по-видимому, произошло в связи с тем, что я, будучи в пивной на Кузнецком мосту, д. 5, показал буфетчице фотоснимок семьи ТОМСКОГО, снятой вместе со мной, говорил о том, что собираюсь на похороны ТОМСКОГО. Никаких антисоветских выступлений с моей стороны не было.
Вопрос: Допрошенные свидетели, находившиеся в это время в пивной, указывают, что с Вашей стороны имели место контрреволюционные высказывания в связи с происходившим процессом над троцкистско-зиновьевскими террористами, и вы связывали процесс с самоубийством ТОМСКОГО.
Ответ: Да, я должен признать, что действительно вел контрреволюционные разговоры, направленные против приговора Верховного суда, и говорил о том, что ТОМСКОГО также довели до самоубийства. При этом я показывал фотоснимок вместе с ТОМСКИМ и говорил о том, что я являюсь его ближайшим родственником.
Вопрос: Какое вы имели отношение к ТОМСКОМУ?
Ответ: Я женат на племяннице ТОМСКОГО. С 1922 по 1930 г. являлся личным секретарем ТОМСКОГО в ВЦСПС и затем в “Главхимпроме”.
Вопрос: Вы состояли с 1921 г. членом ВКП(б). За что вы были исключены из партии в 1929 году?
Ответ: С 1922 по 1929 г. я работал личным секретарем ТОМСКОГО в ВЦСПС и целиком находился под его влиянием. Когда активно развернулась борьба правых против руководства ВКП(б), я вполне сознательно примкнул к правым, целиком и полностью разделял их платформу и те установки, которые исходили от руководства правых, в частности от ТОМСКОГО, в борьбе правых с руководством ВКП(б).
Летом 1929 г. во время чистки парторганизации ВЦСПС я открыто выступил на собрании с защитой платформы правых, за что и был исключен из рядов ВКП(б). С тех пор я в рядах партии не был восстановлен. Вместе со мной также за открытое выступление на собрании был исключен и СТАНКИН, также являвшийся секретарем ТОМСКОГО.
Вопрос: Имели ли вы встречи с ТОМСКИМ после 1929 года?
Ответ: Моя связь с ТОМСКИМ не прекращалась. Так как я ему был весьма предан лично, и <он> мне полностью доверял, то с момента моего перехода в Главхимпром по июнь 1930 г. я являлся личным секретарем ТОМСКОГО в Главхимпроме. Летом 1930 г. ТОМСКИЙ заболел и был освобожден от работы в Главхимпроме, после чего уехал лечиться за границу, а я как исключенный из рядов ВКП(б) был снят с работы и вынужден был выехать из Москвы на периферию, где пробыл с июля 1930 г. по июнь-июль 1934 г., работая в разных городах, как то: Ленинград, Нижне-Волжский край, Дербент и Касимов Московской области.
Вопрос: По каким причинам вы выехали из Дербента и когда именно?
Ответ: В начале 1932 г. я получил от ТОМСКОГО письмо, в котором он мне предложил немедленно выехать в Москву
Вопрос: С какой целью вы были вызваны ТОМСКИМ в Москву?
Ответ: Этот вызов в Москву носил исключительно семейные причины.
Вопрос: Непонятно, какие именно семейные причины носили ваш вызов ТОМСКИМ в Москву. Вы даете ложные показания. Требуем от вас откровенных и исчерпывающих показаний.
Ответ: Я должен признать, что моя связь с ТОМСКИМ носила не только родственный характер. Будучи ему лично предан и политически разделяя его взгляды, пользуясь доверием у него, я был в курсе контрреволюционной работы правых против руководства ВКП(б) и советской власти и лично принимал участие в этой работе.
Вопрос: Каковы были истинные причины вашего приезда из Дербента в Москву?
Ответ: Как я уже показывал, в начале 1932 г. ТОМСКИЙ письмом предложил мне немедленно выехать в Москву. По приезде в Москву я имел с ним целый ряд бесед политического характера. ТОМСКИЙ мне сообщил, что деятельность правых активно развертывается, что я являюсь нужным человеком для организации, и что так далеко от Москвы мне сидеть нет сейчас никакого смысла. ТОМСКИЙ предложил мне обосноваться где-нибудь поблизости от Москвы с тем, чтобы законспирировать свою фактическую связь с ним, и для того, чтобы в нужный момент я всегда мог по его вызову немедленно оказаться в Москве.
Вопрос: Дайте более ясный ответ – для чего ТОМСКИЙ потребовал вашего переезда в один из подмосковных городов? Какие он ставил цели перед вами?
Ответ: ТОМСКИЙ мне рассказывал о том, что в Москве ведется подпольная организационная работа правыми, направленная против руководства ВКП(б) и советского правительства. ТОМСКИЙ мне указал на то, что я ему лично буду крайне необходим в интересах работы организации, но сразу поселяться в Москве не следует, поэтому он и порекомендовал мне избрать какой-либо подмосковный город, устроиться на незаметную работу с тем, чтобы, когда потребуют обстоятельства и интересы организации, я мог по его вызову немедленно явиться в Москву.
Вопрос: Что вами было сделано во исполнение этих указаний ТОМСКОГО?
Ответ: В марте 1932 года, исполняя указания ТОМСКОГО, я выехал в Касимов, Московской области, где до июля года работал коммерческим директором фабрики “Сетеснасть”.
Вопрос: По каким причинам вы переехали из Касимова в Москву?
Ответ: В начале июля 1934 г. ко мне в Касимов приехала моя жена ЕФРЕМОВА, которая сообщила мне о том, что ТОМСКИЙ считает необходимым, чтобы я перебрался окончательно в Москву. Прибыв из Касимова в Москву, я явился в ОГИЗ, где личный секретарь ТОМСКОГО – ВОИНОВ Николай Иванович направил меня на работу в трест “Полиграфкнига”, где я работал плановиком-оперативником. Через несколько дней я имел встречу с ТОМСКИМ в ОГИЗе и с тех пор поддерживал с ним регулярную связь, часто встречаясь с ним как на службе, так и на его даче в Болшеве.
Вопрос: С какой целью вы были вызваны ТОМСКИМ из г. Касимова в Москву? Какие вы от него получили указания?
Ответ: На следствии я долго упорствовал и уклонялся от дачи правдивых показаний. Я полагал, что выяснение причин моего ареста будет затруднено тем, что я был задержан в пивной, я упорствовал потому, что не хотел выдавать и разоблачать как свою личную роль, так и всю деятельность контрреволюционной организации правых, к которой я принадлежал. Теперь я решил это сделать твердо и бесповоротно. Я признаю себя виновным в том, что до дня ареста являлся участником контрреволюционной террористической организации правых. Мой вызов ТОМСКИМ в Москву был связан с переходом контрреволюционной организации правых на путь террористической борьбы против руководителей ВКП(б) и советского правительства.
Вопрос: Что именно вам рассказал ТОМСКИЙ о конкретной террористической деятельности контрреволюционной организации правых?
Ответ: Как я уже показывал, ТОМСКИЙ мне неограниченно доверял и имел к этому все основания, т.к. я был ему беспредельно предан. В процессе целого ряда бесед мне со слов ТОМСКОГО стало известно, что нелегальная организация правых в Москве сохранена, не подвергалась разгрому, что она ведет большую организационную работу, и что лично ТОМСКИЙ осенью 1934 г. имел ряд встреч с ЗИНОВЬЕВЫМ и КАМЕНЕВЫМ, в процессе которых ими обсуждался вопрос об организационно-политическом блоке на основе террористических методов борьбы против руководства ВКП(б) и советского правительства. ТОМСКИЙ мне также рассказывал, что ЗИНОВЬЕВ информировал его о подготовлявшемся покушении в Москве на СТАЛИНА и в Ленинграде на Кирова.
Вопрос: Что вам еще рассказывал ТОМСКИЙ по вопросу об установлении блока с троцкистско-зиновьевской организацией?
Ответ: ТОМСКИЙ мне также рассказывал о том, что троцкисты и зиновьевцы объединились, и что их террористическая деятельность основана на прямых директивах ТРОЦКОГО, причем как ЗИНОВЬЕВ, так и КАМЕНЕВ поставили перед ТОМСКИМ вопрос о блоке с правыми, ссылаясь на прямые указания от Л.Д. ТРОЦКОГО. ТРОЦКИЙ уже тогда был принципиальным сторонником установления организационного блока с троцкистами и зиновьевцами.
Вопрос: Что вам известно о структуре террористической организации правых?
Ответ: Из целого ряда моих бесед с ТОМСКИМ на протяжении 1934-1936 г.г. мне известно, что руководство всей подпольной террористической организации правых возглавляли: ТОМСКИЙ, СЫРЦОВ и УГЛАНОВ [1]. В организации существовал целый ряд законспирированных групп, которые вели работу под руководством указанного центра.
Вопрос: Вы показали, что в центр контрреволюционной террористической организации правых входили: ТОМСКИЙ, СЫРЦОВ и УГЛАНОВ, Какое участие в работе этого центра принимал УГЛАНОВ, находившийся все время вне Москвы?
Ответ: Связь ТОМСКОГО с УГЛАНОВЫМ по руководству террористической организацией правых поддерживалась как во время приездов УГЛАНОВА в Москву, так и через специальных людей, которыми пользовались для связи ТОМСКИЙ и УГЛАНОВ.
Вопрос: Что вам известно о том, кто персонально осуществлял эту связь между ТОМСКИМ и УГЛАНОВЫМ?
Ответ: Персонально я этих связистов не знаю.
Вопрос: Известно ли вам, какие именно группы подпольной организации правых действовали в Москве?
Ответ: Мне лично со слов ТОМСКОГО известно, что подпольную террористическую работу вели группы правых, возглавлявшиеся: МЕЛЬНИЧАНСКИМ, ЯГЛОМОМ, БОРЩЕВСКИМ, УДАРОВЫМ и СЛАВИНСКИМ. Помимо группы СЛАВИНСКОГО – состав участников остальных групп мне лично не был известен.
Вопрос: Что вам известно о составе и террористической деятельности террористической группы СЛАВИНСКОГО?
Ответ: Летом 1935 г. ТОМСКИЙ мне сообщил, что по решению руководства организации правых одному из ее активных участников – СЛАВИНСКОМУ Ювеналу Митрофановичу было поручено создать боевую террористическую группу и привлечь в нее отважных и решительных людей для подготовки террористических актов против руководителей ВКП(б) и в первую очередь против СТАЛИНА. ТОМСКИЙ очень долго и настоятельно убеждал меня принять участие в боевой группе СЛАВИНСКОГО. Я дал ему на это свое согласие.
Вопрос: Как давно вы знаете СЛАВИНСКОГО и что вам о нем известно?
Ответ: СЛАВИНСКОГО Ювенала Митрофановича я знаю очень давно, он в настоящее время председатель правления “Всекохудожник”. В 1929 г. СЛАВИНСКИЙ во время VIII съезда профсоюзов был в числе 92-х, голосовавших против ввода в состав президиума ВЦСПС Л.М. КАГАНОВИЧА, он один из активных членов организации правых и до настоящего времени остался на старых позициях. СЛАВИНСКИЙ – личный друг ТОМСКОГО и преданный ему человек, регулярно до самого последнего времени поддерживал личную связь с ТОМСКИМ, часто бывал на квартире и даче ТОМСКОГО. Когда ТОМСКИЙ покончил самоубийством в августе месяце 1936 г. СЛАВИНСКИЙ лично из “Всекохудожника” прислал скульптора для снятия маски с лица и руки ТОМСКОГО.
Вопрос: Каким образом вы установили связь с СЛАВИНСКИМ?
Ответ: Согласно указаний ТОМСКОГО я через несколько дней зашел к СЛАВИНСКОМУ во “Всекохудожник”, где имел с ним продолжительную беседу. СЛАВИНСКИЙ, очень злобно отзываясь о СТАЛИНЕ, заявил мне, что ему уже от ТОМСКОГО известно о моем согласии принять участие в террористической подготовке и что сейчас перед организацией правых стоит серьезнейшая задача. Это убрать с нашего пути СТАЛИНА и расчистить правым дорогу к власти. В этой беседе СЛАВИНСКИЙ, одобрительно отзываясь об убийстве Кирова, заявил: “Жаль, что одновременно не убили и СТАЛИНА, но ничего, эта благородная миссия выпала на нас”. СЛАВИНСКИЙ рассказал мне, что, выполняя поручение о создании боевой группы, он уже имел неоднократные беседы с ВОИНОВЫМ и СТАНКИНЫМ, которые ему дали согласие на участие в террористической группе.
Вопрос: Какие планы террористического покушения против т. СТАЛИНА были разработаны вашей боевой группой?
Ответ: СЛАВИНСКИЙ говорил мне о том, что он внимательно, глубоко и детально разрабатывает несколько вариантов плана террористического покушения против СТАЛИНА. Обсуждая со мной этот вопрос, СЛАВИНСКИЙ выдвинул следующие два варианта: 1) совершить покушение, пригласив на организованную “Всекохудожником” выставку руководителей ВКП(б); 2) совершить покушение во время какого-либо торжественного заседания в Большом театре, куда, как говорил СЛАВИНСКИЙ, не представляет большого труда достать пропуск для членов нашей боевой террористической группы.
Вопрос: Какой практически был разработан СЛАВИНСКИМ план террористического покушения?
Ответ: СЛАВИНСКИЙ предполагал, что покушение удастся произвести, главным образом, в Большой театре. Он рассчитывал его осуществить следующим образом: ко дню празднования Октябрьской годовщины 1936 г. достать билеты в Большой театр, ВОИНОВА поместить в первой ложе-бенуар от сцены (с правой стороны), я – КАШИН и СТАНКИН должны были находиться в ложе с левой стороны, а СЛАВИНСКИЙ должен был находиться на сцене, на трибуне сзади президиума торжественного заседания. Первым должен стрелять в СТАЛИНА – ВОИНОВ; вслед за тем, когда поднялась бы паника, должны стрелять я и СТАНКИН, и в случае неудачи наших действий должен был стрелять находившийся на сцене СЛАВИНСКИЙ.
Вопрос: Имели ли место совместные обсуждения планов террористической деятельности всеми участниками вашей боевой группы?
Вопрос: Имели ли место совместные обсуждения планов террористической деятельности всеми участниками вашей боевой группы?
Ответ: Да, такие факты имели место. После того, как я дал согласие СЛАВИНСКОМУ на участие в возглавляемой им террористической группе, я неоднократно встречался с ВОИНОВЫМ и СТАНКИНЫМ. В процессе этих встреч и совместных бесед с ними они проинформировали меня, и я, в свою очередь, ВОИНОВА и СТАНКИНА о том, что дал согласие свое СЛАВИНСКОМУ на участие в его боевой группе для подготовки террористических актов. ВОИНОВ и СТАНКИН мне подтвердили, что они по этому вопросу уже имели ряд бесед с СЛАВИНСКИМ, и также дали свое согласие на участие в террористической группе. В начале 1936 г. и я, и ВОИНОВ два раза были в служебном кабинете у СЛАВИНСКОГО в “Всекохудожнике”. Несколько раз я встречался с ВОИНОВЫМ и СТАНКИНЫМ в секретариате ОГИЗа. При всех этих встречал мы вели беседы о деятельности нашей организации. В начале 1936 г., когда я зашел в ОГИЗ к ВОИНОВУ, он мне сообщил, что сейчас у ТОМСКОГО находится СЛАВИНСКИЙ.
Вопрос: Что вам известно о роли ВОИНОВА в контрреволюционной организации правых?
Ответ: Как я уже показал выше, ВОИНОВ был исключительно близкий человек к ТОМСКОМУ. Он до последнего времени оставался на старых позициях правых. В беседах на политическое темы, которые имели место у меня с ВОИНОВЫМ, он с исключительной злобой критиковал политику ВКП(б), в первую очередь обрушиваясь с особой яростью на СТАЛИНА. ВОИНОВ неоднократно мне заявил, что правые находятся в кабале и на задворках благодаря той политике, которую проводит СТАЛИН, и правильно сделал ТОМСКИЙ, что объединился с троцкистами и зиновьевцами, нужно с существующим руководством ВКП(б) во главе со СТАЛИНЫМ бороться всеми доступными мерами, не останавливаясь перед насильственным отстранением руководства ВКП(б) и в первую очередь СТАЛИНА. Из этих бесед с ВОИНОВЫМ мне было ясно, что он в курсе всей деятельности правых, и ему известно о состоявшемся блоке правых с троцкистско-зиновьевской террористической организацией.
Вопрос: Выше вы показывали о том, что ЗИНОВЬЕВ и КАМЕНЕВ в 1934 г. вели переговоры с ТОМСКИМ о заключении организационно-политического блока. Что вам известно по вопросу об окончательном заключении этого блока?
Ответ: Со слов ТОМСКОГО и его секретаря ВОИНОВА мне известно, что на протяжении 1935 и в начале 1936 г. с ТОМСКИМ продолжали переговоры о заключении блока ПЯТАКОВ и СОКОЛЬНИКОВ. Кроне этого ТОМСКИЙ часто встречался с Карлом РАДЕКОМ. ТОМСКИЙ мне рассказывал, что во время одной из встреч с СОКОЛЬНИКОВЫМ в начале 1936 г. он дал свое окончательное согласие на установление блока с троцкистско-зиновьевской террористической организацией. Рассказывая мне об этом, ТОМСКИЙ подчеркнул, что “после убийства Кирова троцкистско-зиновьевская организация сильно потрепана, и блок между ними и правыми жизненно необходим, так как мы, правые, располагаем более значительными и законспирированными кадрами”.
Вопрос: Какие указания лично вам в 1936 г. давал ТОМСКИЙ по вопросу о подготовке террористических актов против руководителей ВКП(б) и советского правительства?
Ответ: В неоднократных беседах со мной в 1936 г. и в особенности накануне самоубийства ТОМСКИЙ высказывал свое негодование тем, что террористическая группа СЛАВИНСКОГО, в состав которой я входил, бездействует. Когда в “Правде” появился целый ряд передовых статей, направленных против троцкистско-зиновьевской организации, ТОМСКИЙ особенно сильно заволновался и требовал ускорить работу нашей террористической группы по подготовке покушения против Сталина.
Вопрос: Вы не все показали об известных вам фактах террористической подготовки вашей контрреволюционной организации.
Ответ: Все, что я дополнительно вспомню, немедленно сообщу следствию.
Записано с моих слов верно, мною лично прочитано и соответствует действительности.
ДОПРОСИЛИ:
ЗАМ. НАЧ. УПРАВЛЕНИЯ НКВД МО –
СТАРШИЙ МАЙОР ГОСУДАРСТВ. БЕЗОПАСНОСТИ: (РАДЗИВИЛОВСКИЙ)
НАЧ. СПО УГБ УНКВД МО –
КАПИТАН ГОСУДАРСТВ. БЕЗОПАСНОСТИ: (ЯКУБОВИЧ)
ПОМ. НАЧ. СПО УГБ УНКВД МО –
КАПИТАН ГОСУДАРСТВ. БЕЗОПАСНОСТИ: (СТОЛЯРОВ)
Верно:
ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ СПО ГУГБ –
СТ. ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУДАРСТВ. БЕЗОПАСНОСТИ: Светлов (СВЕТЛОВ)
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 287, Л. 9-15.
[1] Данный состав “центра правых” резко отличается от зафиксированного в других протоколах допроса правых (протокол допроса датирован 15 сентября, тогда как 10 сентября 1936 г. в “Правде” сообщалось о прекращении следствия в отношении А.И. Рыкова и Н.И. Бухарина за отсутствием “юридических данных” для их привлечения к ответственности, хотя проект соответствующего постановления Прокурора СССР был согласован не ранее 19 сентября 1936 г.). Много позже это дало повод Н. Бухарину, получившему данный протокол для ознакомления лишь 19 февраля 1937 г. (27 протоколов допроса были 17-18 февраля 1937 г. разосланы в преддверии пленума членам ЦК), в заявлении, адресованном членам ЦК перед февральско-мартовским пленумом ЦК ВКП(б), указать следующее: “Это совершенно новая трактовка, которая все ставит на совершенно иные рельсы. Она находится, однако, в противоречии со всеми другими показаниями: в частности, она совершенно опровергает утверждение Котова о том, что террором “заведовал” т. А.И. Рыков. Я, многажды оклеветанный, не имею оснований верить в правдивость Кашина и в его обвинения против Томского, но констатирую, что эта версия стоит в противоречии с центральным обвинением против Рыкова, выдвигаемым Котовым”. (РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 291, Л. 83)
