СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б)
тов. ЕЖОВУ Н.И.
Направляю показания члена центра контрреволюционной троцкистской террористической организации на Украине ГОЛУБЕНКО Николая Васильевича от 7-го сентября с<его> <года>.
ГОЛУБЕНКО показывает, что арестованный нами КИЛЛЕРОГ являлся руководителем строго законспирированного резервного центра организации, созданного в 1935 г. после ареста КОЦЮБИНСКОГО и вследствие опасения провала остальных членов центра.
Обращаю также Ваше внимание на показания ГОЛУБЕНКО в отношении ФУРЕРА и ПОСТОЛОВСКОГО.
НАРОДНЫЙ КОМИССАР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ УССР
КОМИССАР ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ 1-ГО РАНГА В. Балицкий В. БАЛИЦКИЙ
РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 239, Л. 172.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
обвиняемого ГОЛУБЕНКО Николая Васильевича –
от 7 сентября 1936 г.
ВОПРОС: Обвиняемый ГОЛУБЕНКО, расскажите, обсуждался ли в центре троцкистской организации, в котором вы состояли, вопрос об обеспечении дальнейшей работы центра в случае провалов?
ОТВЕТ: Да, обсуждался.
ВОПРОС: Когда и с кем этот вопрос обсуждался?
ОТВЕТ: Этот вопрос обсуждался мною вместе с ЛОГИНОВЫМ летом 1935 года в Харькове на квартире у ЛОГИНОВА.
ВОПРОС: В связи с чем возникла у вас необходимость обсуждения этого вопроса?
ОТВЕТ: Вопрос о возможности полного провала центра возник у нас в связи с тем, что в начале 1935 г. был арестован Юрий КОЦЮБИНСКИЙ. Весть об этом аресте нас очень взволновала, и мы опасались, что вслед за КОЦЮБИНСКИМ могут арестовать и нас, т.е. меня и ЛОГИНОВА.
ВОПРОС: Расскажите более подробно об этой вашей беседе с ЛОГИНОВЫМ?
ОТВЕТ: Когда я встретился с ЛОГИНОВЫМ летом 1935 года у него на квартире, и я, и он уже знали об аресте КОЦЮБИНСКОГО. Мы вдвоем выражали большое опасение тем, что в связи с арестом КОЦЮБИНСКОГО могут разоблачить и нашу роль в троцкистской организации и вслед за этим подвергнуть и нас аресту.
По своей лично инициативе я поставил перед ЛОГИНОВЫМ вопрос о необходимости выделения в связи с этим строго законспирированного резервного центра организации, участники которого не находились бы в подозрении у соответствующих органов власти и могли бы в случае нашего ареста принять на себя функции нашего действующего центра в руководстве троцкистской организации на Украине.
ЛОГИНОВ со мною полностью согласился, признав, что это мероприятие назрело и даст большую пользу для работы троцкистской организации. Как я, так и ЛОГИНОВ считали, что в случае нашего ареста резервный центр организации сумеет полностью обеспечить преемственность и бесперебойную работу организации.
ВОПРОС: Кого вы выделили в резервный центр организации?
ОТВЕТ: В качестве руководителя резервного центра организации я выставил перед ЛОГИНОВЫМ кандидатуру КИЛЛЕРОГА, который был тогда зав<едующим> культпропом ЦК КП(б)У. ЛОГИНОВ знал также хорошо КИЛЛЕРОГА.
ВОПРОС: Вы считали, что КИЛЛЕРОГ сумеет обеспечить руководство троцкистской организации на Украине?
ОТВЕТ: Да, я считан, что он вполне сумеет обеспечить это руководство. Когда я назвал эту кандидатуру ЛОГИНОВУ, он поддержал меня и полностью согласился с тем, что КИЛЛЕРОГ сумеет обеспечить в случае нашего провала руководство организацией.
ВОПРОС: Какие у вас были данные считать, что КИЛЛЕРОГ сумеет обеспечить руководство организацией?
ОТВЕТ: КИЛЛЕРОГ – старый троцкист. Все время оставался на троцкистских позициях, не меняя их, и не был разоблачен. Со мной он поддерживал связь и входил в нашу организацию. В партийных кругах он, как нам казалось, был вне подозрений и пользовался доверием. То, что он работал в ЦК КП(б)У, был избран, кажется, в состав оргбюро ЦК, говорило нам о том, что он вне подозрений. Это мы считали основным фактором, говорящим за то, что КИЛЛЕРОГ может не опасаясь взять на себя руководство организации. Кроме того, мы знали, что КИЛЛЕРОГ имеет большие связи на Украине как в партийных кругах, так и среди научных работников, и это послужит большим стимулом к еще большему развороту работы организации.
ВОПРОС: Откуда вам было известно о том, что КИЛЛЕРОГ – старый троцкист?
ОТВЕТ: КИЛЛЕРОГА лично я знаю с 1923 года по совместной работе в г. Киеве. Я был тогда комиссаром 45 дивизии и членом бюро Губкома, а КИЛЛЕРОГ работал, кажется, тогда на партийной работе.
Он вместе с ФУРЕРОМ, работавшим тогда зав<едующим> отделом партийной жизни газеты “Пролетарская Правда”, и ПОСТОЛОВСКИМ – бывшим тогда тоже на партработе, полностью разделяли мои троцкистские убеждения. ФУРЕР мне тогда помогал тем, что помещал в газете принятые троцкистские резолюции на некоторых партийных собраниях как по моим докладам, так и по докладам других троцкистов. Вся эта группа, в том числе и КИЛЛЕРОГ, открыто тогда как троцкисты не выступали. Когда я требовал от них открытых выступлений на собраниях, они обычно отвечали, что они слишком молодые члены партии и поэтому опасаются открыто выступать. В 1926-1927 году я часто встречался с КИЛЛЕРОГОМ, ФУРЕРОМ и ПОСТОЛОВСКИМ в Харькове. В эти годы я входил в состав украинского троцкистского центра. Они об этом знали и продолжали поддерживать со мной связь. Я им давал знакомиться с нелегальными троцкистскими документами, и они после ознакомления возвращали их мне. Вся эта группа разделяла полностью тогда троцкистские убеждения, но открыто не выступала.
В январе 1928 года, после исключения из партии меня, ЛОГИНОВА и Я. ЛИВШИЦА, перед нашим отъездом на Дальний Восток и Сибирь на квартире у ЛОГИНОВА и ЛИВШИЦА (они занимали совместно особняк. В нем жили, кроме ЛОГИНОВА и ЛИВШИЦА, еще и МУСУЛЬБАС) были устроены проводы. На этих проводах участвовали ПОСТОЛОВСКИЙ, ФУРЕР, МУСУЛЬБАС, Борис ЛИФШИЦ, САВИНА и мы втроем: я – ГОЛУБЕНКО, Яков ЛИВШИЦ и ЛОГИНОВ. Произносились нам напутственные речи о том, что скоро вернемся, наступят лучшие времена, когда мы победим. Подымался тогда ФУРЕРОМ тост за Троцкого. Вечеринка эта носила резко выраженный троцкистский характер, и лейтмотивом ее была уверенность в скорой победе наших троцкистских взглядов.
После возвращения моего из Читы примерно в сентябре 1928 года я встретился с ФУРЕРОМ в Харькове, кажется, в здании ЦК КП(б)У. Он обрадовался моему возвращению. Я спросил у него, почему он продолжает скрывать свои троцкистские убеждения и не высказывает их открыто. На это он ответил: “Ты должен понять, что я, ПОСТОЛОВСКИЙ и КИЛЛЕРОГ – молодые члены партии, выходцы из мелкобуржуазной семьи, и, если бы нас выявили, то с нами бы более жестоко расправились и не вернули бы нас, как тебя. Хорошо тебе рабочему и старому члену партии”.
ВОПРОС: Вы уклонились от ответа на заданный вам вопрос. Скажите, с кем кроме вас поддерживал связи КИЛЛЕРОГ в 1926-27 году?
ОТВЕТ: Кроме меня, по троцкистской организации в 1926-27 году КИЛЛЕРОГ был связан с ЛОГИНОВЫМ, Яковом ЛИВШИЦЕМ и Борисом ЛИВШИЦЕМ.
ВОПРОС: После вашего возвращения из Читы вы связывались с КИЛЛЕРОГОМ?
ОТВЕТ: Да, связывался.
ВОПРОС: Когда?
ОТВЕТ: Это было примерно в 1929-30 г. в Харькове. Я работал тогда на хозяйственной работе, а КИЛЛЕРОГ был помощником секретаря ЦК КП(б)У ЛАВРЕНТЬЕВА.
ВОПРОС: КИЛЛЕРОГ и тогда оставался троцкистом?
ОТВЕТ: Да, оставался троцкистом и своих убеждений не менял.
ВОПРОС: У вас имеются конкретные факты или это только ваши заключения?
ОТВЕТ: Я располагаю конкретными фактами.
ВОПРОС: Какими?
ОТВЕТ: Не помню теперь точно даты, но это было в 1929 или 1930 году. Я встретился с КИЛЛЕРОГОМ на квартире у Бориса ЛИФШИЦА по Садовой улице, рядом с особняком СКРИПНИКА. Мы втроем тогда вели открыто троцкистские беседы. Критиковались нами с троцкистских позиций внутрипартийное и хозяйственное положение страны.
КИЛЛЕРОГ тогда особенно обвинял СТАЛИНА за упразднение демократии в партии. Я помню, он бросил фразу: “Если так будет продолжаться и дальше, то мы не только не увидим социализма у нас в стране, но и потеряем и то, что завоевали рабочие в первые годы революции”.
ВОПРОС: А после этого вы связывались с КИЛЛЕРОГОМ?
ОТВЕТ: Да, связывался.
ВОПРОС: Когда это было?
ОТВЕТ: В начале 1934 года в г. Харькове. КИЛЛЕРОГ тогда работал уже зав<едующим> культпропом ЦК КП(б)У. В эту встречу КИЛЛЕРОГ был привлечен мною в троцкистскую организацию.
ВОПРОС: Как это было? Расскажите подробно?
ОТВЕТ: Я приехал в Харьков и зашел к нему в ЦК КП(б)У. Остались мы вдвоем у него в кабинете. Интересовался он, как ко мне относятся в Днепропетровске, каковы мои настроения. Я ответил, что дела у меня хороши. Спросил, как он себя чувствует. Ответил он: “Дела у меня, ты же видишь, неплохи, а настроение прежнее”. – “А убеждения каковы, поменял их уже?” – спросил я. КИЛЛЕРОГ ответил: “Убеждения тоже старые. Ничего не произошло такого, чтобы я их изменил”. – “Теперь времена другие, – сказал я, – Период открытых выступлений прошел. Сейчас надо вести, и ведем мы глубокую, кропотливую подпольную работу. Тебе нечего отсиживаться и пора приступить к нашей общей работе”.
КИЛЛЕРОГ согласился с моим предложением и спросил, какая ему будет работа. Я ему ответил, что работу дадим, для этого я переговорю с КОЦЮБИНСКИМ и свяжу тебя с ним.
Когда я назвав фамилию КОЦЮБИНСКОГО, КИЛЛЕРОГ потребовал, чтобы я более детально сообщил, какую мы ведем работу и какова роль КОЦЮБИНСКОГО.
Тогда я ему рассказал о воссоздании на Украине троцкистской организации, о том, что я и КОЦЮБИНСКИЙ руководим ею и связаны с Москвой.
ВОПРОС: С кем вы связаны в Москве, вы КИЛЛЕРОГУ сообщили?
ОТВЕТ: Нет, фамилию ПЯТАКОВА я от него скрыл.
ВОПРОС: А о роли ЛОГИНОВА вы ему рассказали?
ОТВЕТ: В эту встречу о ЛОГИНОВЕ я КИЛЛЕРОГУ ничего не говорил.
ВОПРОС: Что же вам ответил КИЛЛЕРОГ после вашей информации?
ОТВЕТ: КИЛЛЕРОГ согласился войти в организацию и участвовать в ее деятельности.
ВОПРОС: Связался ли КИЛЛЕРОГ с КОЦЮБИНСКИМ?
ОТВЕТ: Я лично на второй или третий день после этой беседы с КИЛЛЕРОГОМ связал его с КОЦЮБИНСКИМ.
ВОПРОС: Как это было?
ОТВЕТ: После беседы с КИЛЛЕРОГОМ я позвонил КОЦЮБИНСКОМУ в Госплан и условился с ним встретиться возле здания ЦК КП(б)У.
Встреча эта состоялась. Я рассказал КОЦЮБИНСКОМУ о моей беседе с КИЛЛЕРОГОМ и его согласии участвовать в организации. КОЦЮБИНСКИЙ этим не удивился, поскольку он знал также о том, что в прошлом КИЛЛЕРОГ был троцкистом и поддерживал связь со мной. Поднялись мы в кабинет КИЛЛЕРОГА и зашли вместе. Оставшись втроем, я заявил КИЛЛЕРОГУ: “Можешь сейчас договориться с Юрием о своей работе”. КОЦЮБИНСКИЙ остался с КИЛЛЕРОГОМ, а я ушел, так как спешил в Совнарком.
Впоследствии КОЦЮБИНСКИЙ мне сказал, что с КИЛЛЕРОГОМ он договорился и дал ему поручение создать группу среди научных работников и культурников.
ВОПРОС: В начале допроса вы заявили, что КИЛЛЕРОГ был вами и ЛОГИНОВЫМ выделен в руководители резервного центра организации. Знал ли об этом КИЛЛЕРОГ, обсуждался ли этот вопрос с ним лично?
ОТВЕТ: Да, КИЛЛЕРОГ об этом знал. Согласился он взять на себя эти функции и организовать по своему усмотрению резервный центр.
ВОПРОС: Кто по этому вопросу беседовал с КИЛЛЕРОГОМ?
ОТВЕТ: Лично я с ним об этом говорил.
ВОПРОС: Передайте содержание этой беседы?
ОТВЕТ: Как я уже показывал выше, после того, когда вместе с ЛОГИНОВЫМ мы разрешили вопрос о необходимости создания резервного центра и остановились на кандидатуре КИЛЛЕРОГА как руководителя центра, я это сообщил КИЛЛЕРОГУ.
Примерно в декабре 1935 г., а, может, в начале января 1936 года я приехал из Днепропетровска в Киев. Остановился я, как всегда, в гостинице “Континенталь”. Спустился я в ресторан и встретил выходящим оттуда КИЛЛЕРОГА. Я остановил его. Вернул его обратно в ресторан. Заняли мы отдельный столик. В ресторане было мало народу, но все же мы уединились.
КИЛЛЕРОГ спросил: “Что слышно после ареста Юрия? Вы меня бросили?”
Я успокоил КИЛЛЕРОГА тем, что, как видно, до нас не добрались, поскольку КОЦЮБИНСКИЙ уже осужден, а нас не трогают. “Тебя мы бросать не собираемся. Я или Павел будем держать с тобой связь”, – сказал я ему.
При этом я информировал его о том, что после ареста КОЦЮБИНСКОГО работа организации не прекращена и возглавляется мною и Павлом ЛОГИНОВЫМ. Спросил я КИЛЛЕРОГА, полностью ли он знаком с задачами организации, знает ли он о применении террора и о подготовке террористических актов. КИЛЛЕРОГ ответил: “Все это я знаю. Мне рассказан об этом Юрка (КОЦЮБИНСКИЙ)”.
Затем передал я КИЛЛЕРОГУ наше решение о том, что на него возложена задача организовать резервный центр и руководить им на случай нашего провала. Вначале он выразил сомнение, подходит ли он к руководящей роли в организации. Я объяснил, что эта роль полностью подходит к нему, что он вне подозрений, ему верят, вряд ли доберутся до него, и что он знает кадры на Украине. После моих доводов КИЛЛЕРОГ согласился взять на себя обязанности руководителя резервного центра организации. Заявил он, что есть у него авторитетная группа, и из ее состава он сможет ввести подходящих людей в этот центр.
В конце беседы я предупредил КИЛЛЕРОГА, чтобы он был очень осторожен в работе, остерегался связываться с не совсем проверенными людьми и общался бы только с небольшим кругом хорошо известных ему членов организации, которым он вполне доверяет.
ВОПРОС: Знал ли ЛОГИНОВ о том, что КИЛЛЕРОГ дал свое согласие руководить резервным центром?
ОТВЕТ: Да, знал. В 1936 году, в феврале, когда я приехал в Харьков в трест “Коксохиммонтаж” по делам строительства, которым я руководил, <я> зашел к ЛОГИНОВУ на квартиру и рассказал ему о моей беседе с КИЛЛЕРОГОМ и о его согласии руководить и составить резервный центр. Условился я с ЛОГИНОВЫМ, чтобы он при очередном выезде в Москву сообщил ПЯТАКОВУ о КИЛЛЕРОГЕ, чтобы тот мог бы с ним связаться в случае нашего провала. ЛОГИНОВ должен был условиться с ПЯТАКОВЫМ о технике этой встречи.
Протокол мной прочитан, проверен, с моих слов написан верно.
ДОПРОСИЛ:
НАЧ. 5 ОТДЕЛЕНИЯ СПО
СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ (БОРИСОВ)
ВЕРНО:
СЕКРЕТАРЬ СПО УГБ НКВД УССР
ЛЕЙТЕНАНТ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ Лоркиш (ЛОРКИШ)
РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 239, Л. 173-184.
