ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
РОЗЕНФЕЛЬД<А>, Николая Борисовича, от 5/III-35 г.
ВОПРОС: На допросе от 28/II Вы показали, что вместе с Н.А. и Б.Н. РОЗЕНФЕЛЬД<АМИ> Вы систематически распространяли клевету в отношении руководства ВКП(б). Кто являлся первоисточником распространения этой клеветы?
ОТВЕТ: Как я показал 28/II, Ольга Давыдовна КАМЕНЕВА мне говорила о “таинственных обстоятельствах” смерти АЛЛИЛУЕВОЙ. Разговор этот происходил в начале 1933 г. на квартире О.Д. КАМЕНЕВОЙ при следующих обстоятельствах. Я зашел к О.Д. КАМЕНЕВОЙ справиться, нет ли писем от Л.Б. КАМЕНЕВА, находящегося тогда в ссылке в Минусинске. Она мне сообщила, что получила от КАМЕНЕВА письмо и дала мне его прочесть. КАМЕНЕВ в письме интересовался “настоящими причинами” смерти АЛЛИЛУЕВОЙ. При этом О.Д. КАМЕНЕВА сказала мне, что АЛЛИЛУЕВА умерла неестественной смертью.
ВОПРОС: Вы еще возвращались к этой клевете в разговорах с О.Д. КАМЕНЕВОЙ?
ОТВЕТ: Да, за неделю до моего ареста О.Д. КАМЕНЕВА сообщила мне, что в Ленинграде была арестована жена Александра КАМЕНЕВА (сына Л.Б. Каменева) артистка Галина КРАВЧЕНКО [1]. Ее обвиняли, по словам О.Д. КАМЕНЕВОЙ, в распространении клеветы, связанной со смертью АЛЛИЛУЕВОЙ. КАМЕНЕВА меня предупредила, что в распространении этой клеветы надо быть осторожным.
ВОПРОС: На допросе 28/II Вы скрыли от следствия известные Вам факты о террористической деятельности Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД?
ОТВЕТ: Да, я на допросе от 28/II с<его> г<ода> не сообщил Вам о следующем: Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД не только говорила о необходимости убийства СТАЛИНА, но принимала практические меры к осуществлению террористического акта.
Еще с 1932 г., когда Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД впервые заговорила о необходимости убийства Сталина, она искала пути сближения с ответственными работниками с тем, чтобы быть вхожей в интересующие ее места. С этой целью она всячески обхаживала А.С. ЕНУКИДЗЕ, бывала у него на даче с какими-то женщинами и пользовалась его расположением.
Незадолго перед арестом Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД пыталась получить пропуск на VII-й Всесоюзный съезд Советов, где, как она говорила, будет СТАЛИН. Разговор о ее попытках попасть на съезд был вскоре после убийства КИРОВА и ареста ЗИНОВЬЕВА и КАМЕНЕВА, когда озлобление РОЗЕНФЕЛЬД против СТАЛИНА достигло наибольшего напряжения.
ВОПРОС: Вы на следствии все время утверждаете, что Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД готовила убийство тов. СТАЛИНА по своей инициативе. Между тем, нам известно, что дело обстояло не так?
ОТВЕТ: О других связях, кроме МУХАНОВОЙ, она мне не говорила.
ВОПРОС: Вы уклоняетесь от ответа на вопрос; Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД показывает, что Вы ей передавали мнение известного вам лица о необходимости устранения тов. СТАЛИНА.
ОТВЕТ: Да, этим лицом является Л.Б. КАМЕНЕВ. 28/II с<его> г<ода> я показывал, что мои контрреволюционные и террористические настроения сформировались под влиянием враждебного отношения к СТАЛИНУ Л.Б. КАМЕНЕВА. В действительности, дело ограничивалось не только этим.
КАМЕНЕВ в беседах со мной указывал на безвыходность своего положения. Своей работой он никак не мог быть удовлетворен. КАМЕНЕВ утверждал, что пока СТАЛИН у руководства, он и ЗИНОВЬЕВ обречены на политическое прозябание.
И ЗИНОВЬЕВ, и КАМЕНЕВ в моем присутствии (на даче в Ильинском) говорили о безнадежности своего положения и проявляли злобу по отношению к СТАЛИНУ.
Оба они подхватывали всякие слушки о существующих якобы в ЦК разногласиях, вечно иронизировали над СТАЛИНЫМ. Подчеркнутая изоляция от партийной и советской общественности, разговоры о том, что “они” провалятся, “у них” неприятности, – являлись следствием неприкрытой вражды к партии и в первую очередь к СТАЛИНУ.
Основным их утверждением являлось то, что только устранение СТАЛИНА может изменить положение в стране и вернуть их к политической жизни.
Я, общаясь с ними, впитывал в себя всю злобу к СТАЛИНУ. У меня выращивались террористические стремления. Утверждение ЗИНОВЬЕВА и КАМЕНЕВА о необходимости устранения СТАЛИНА являлось для меня призывом к террору.
Зная о террористических настроениях Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД и МУХАНОВОЙ и учитывая, что они, работая в Кремле, имеют реальные возможности к осуществлению террористического акта, я передавал Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД все то, что я слышал от ЗИНОВЬЕВА и КАМЕНЕВА.
ВОПРОС: Таким образом, Вашими показаниями установлено, что Вы принимали непосредственное участие в подготовке террористического акта и передавали Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД прямые указания в этом направлении.
ОТВЕТ: Признаю, что, зная террористические намерения Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД и сообщая ей о террористических настроениях КАМЕНЕВА, я тем самым побуждал ее к осуществлению убийства СТАЛИНА.
ВОПРОС: Вы назвали не всех известных Вам террористов?
ОТВЕТ: Вспоминаю, что еще в свое время, когда КАМЕНЕВ был отстранен с поста председателя Моссовета, – его секретарь МУЗЫКА высказывал мне террористические настроения. МУЗЫКА мне говорил: “Теперь они с нами расправляются, но наша расправа будет более жестокой”.
МУЗЫКА в 1934 году отбывал практику на Сталинской ТЭЦ в Москве и общался с моим сыном Борисом. После убийства КИРОВА Борис мне говорил, что МУЗЫКА очень волнуется и что его ждут неприятности. Из этого я понял, что МУЗЫКА вел контрреволюционную работу до последнего времени.
ВОПРОС: Вы лично были готовы к совершению террористического акта?
ОТВЕТ: Я уже показывал 28/II, что я являлся все время скрытым врагом советской власти. Я должен заявить следствию, что моей мечтой являлась реставрация капитализма в России.
Эти мои настроения переросли в террористические стремления в связи со ссылкой в Минусинск Л.Б. КАМЕНЕВА, которую я рассматривал как личную расправу над ним со стороны СТАЛИНА.
Последний арест КАМЕНЕВА в связи с убийством КИРОВА вызвал у меня новый прилив злобы к СТАЛИНУ и усилил мои террористические намерения. Осуществлению моих намерений помешал мой арест.
Н.Б. РОЗЕНФЕЛЬД.
ДОПРОСИЛИ:
ЗАМ. НАРОДНОГО КОМИССАРА
ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР: – (Я. АГРАНОВ)
НАЧ. СЕКР. ПОЛИТ. ОТДЕЛА ГУГБ: – (Г. МОЛЧАНОВ)
ЗАМ. НАЧ. СПО ГУГБ НКВД (ЛЮШКОВ)
НАЧ. 2 ОТД. СПО ГУГБ (КАГАН)
Верно: Уполн. Уемов
РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 108, Л. 23-27.
[1] Г. Кравченко была арестована в конце 1932 или начале 1933 г. и, по ее же воспоминаниям, провела в тюрьме на Шпалерной 12 суток. Киностудия, на которой снималась актриса, добилась ее освобождения. “И, наконец, меня вызвал к себе сам Медведь, кстати, очаровательный дядька был, его потом самого расстреляли. И тут же меня выпустили. Вернее, меня вынесли, потому что ходить я уже не могла – 12 суток ничего не ела, не пила. Он тут же позвонил, чтобы дали чаю и печенья, умолял пить маленькими глоточками. И тут же меня посадили уже не в «черный ворон», а в роскошный «паккард» и довезли домой”.
