ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
СТРОИЛОВА, Михаила Степановича, от 16 октября 1936 г.
Вопрос: На допросе 8 октября с<его> г<ода> вы показали, что ваша подрывная и разрушительная работа по срыву строительства Кузбасса с момента вашей вербовки представителем немецкой разведки ВЮСТЕР<ОМ> имела четыре, как вы выразились, этапа: первый – связь и расстановка немецкой агентуры в Кузбассе, второй – получение задания ВЮСТЕР<А> о переходе от методов торможения к методам разрушительной и диверсионной работы в Кузбассе и привлечения для этой работы русских специалистов, третий – связи и контакт в подрывной работе с троцкистами и четвертый – установление связи с немецким консульством в Новосибирске. Правильно?
Ответ: Да, правильно.
Вопрос: Дайте следствию детальные показания – как проводилась подрывная, шпионская и диверсионная работа в Кузбассе?
Ответ: Я дам следствию полную картину всей подрывной и разрушительной работы в Кузбассе и прошу разрешить мне изложить факты в последовательном порядке. Я уже показывал, что в начале 1933 года немецкий агент и диверсант ЗОММЕРЭГГЕР [1] передал мне категорическое задание ВЮСТЕР<А> приступить к активной разрушительной, диверсионной работе. Здесь я должен сказать следствию, что еще в конце 1931 г. со мной связались троцкисты, которые передо мной поставили такую же задачу, которая совершенно не расходилась с аналогичными директивами ВЮСТЕР<А>.
Вопрос: С немецкими агентами – ЗОММЕРЭГГЕР<ОМ>, БАУМГАРТНЕР<ОМ> и ФЛЕС<С>А вы связались до установления контакта с троцкистами?
Ответ: Связь с немецкими агентами ЗОММЕРЭГГЕР<ОМ> и БАУМГАРТНЕР<ОМ> я установил до переговоров троцкистов со мной.
Вопрос: Перечисленные немецкие агенты при первой связи с вами ставили вопрос о необходимости установления контакта в работе с троцкистами?
Ответ: Нет. В 1931 году никто из немецких агентов передо мной этого вопроса не ставил. Немцы ставили передо мной этот вопрос значительно позднее, т.е. в 1933 году.
Вопрос: Значит, троцкисты связались с вами по собственной инициативе?
Ответ: Не совсем по собственной инициативе. В последующих разговорах с троцкистами я выяснил, что они имеют параллельную линию связи непосредственно с немцами.
Вопрос: Дайте показания – как троцкисты установили с вами контакт по подрывной работе?
Ответ: До своей командировки за границу я имел слабое представление о троцкистах. Из газет я знал о существовании всяких оппозиционных групп, знал о высылке ТРОЦКОГО за границу, но особенного интереса к этим вопросам не проявлял. Будучи уже за границей, мне из разговоров с немцами стало понятно, что троцкисты ведут контрреволюционную работу в Советском Союзе, и что немцы к этой работе относятся сочувственно.
Вопрос: Кто из троцкистов вел с Вами переговоры о необходимости установления контакта в подрывной работе?
Ответ: ШЕСТОВ Алексей Александрович.
Вопрос: Когда и где это было?
Ответ: В Новосибирске, в ноябре 1931 года.
Вопрос: Вы до этого ШЕСТОВА знали?
Ответ: Да, знал.
Вопрос: Как вы его знали?
Ответ: Я ШЕСТОВА знал как заместителя председателя Правления “Сибугля”, знал его как коммуниста, ответственного работника и до этого никаких контрреволюционных разговоров с ним не вел.
Вопрос: По возвращении из-за границы и <после> свидания с ШЕСТОВЫМ в Москве он не расспрашивал о ваших немецких связях?
Ответ: Нет, никаких разговоров по этому поводу я с ШЕСТОВЫМ не имел. Я у ШЕСТОВА только интересовался причинами моего неожиданного вызова из Берлина.
Вопрос: Продолжайте показания, как ШЕСТОВ с вами установил связь?
Ответ: В 1931 году, в конце ноября или начале декабря, точно число не помню, вскоре после возвращения ШЕСТОВА из Берлина, он явился ко мне на квартиру и заявил, что хочет со мной поговорить наедине. В беседе с глазу на глаз ШЕСТОВ поставил передо мной вопрос о том, что ему известны все мои связи с немецкими кругами, характер этих связей, и предложил мне установить с ним тесный контакт по к.-р. работе в Кузбассе. Это было для меня настолько неожиданно, что я растерялся, так как не мог себе представить – каким образом ШЕСТОВ узнал о моих связях с немцами, которые я тщательно конспирировал. Не в меньшей мере меня удивило предложение ШЕСТОВА установить с ним контакт по контрреволюционной работе, поскольку я знал его как члена партии, которому доверялись большие ответственные посты. ШЕСТОВ не дал возможности мне опомниться и тут же сказал, что он активный троцкист и является представителем большой троцкистской контрреволюционной организации, имеющей свой центр в Сибири. Организация эта солидная, имеет широкие связи и ведет большую работу. На мой недоуменный вопрос – чем я могу им быть полезным, поскольку они, троцкисты, ведут антипартийную борьбу, к которой я не имею никакого отношения, ШЕСТОВ рассмеялся и сказал: “Антипартийная борьба троцкистов – это уже далекий исторический период. В борьбе с партией мы поставили перед собой такие же задачи, какие перед Вами поставили немцы. Поскольку наши задачи в практической деятельности совпадают, я вам, Михаил Степанович, предлагаю установить контакт. Этим, с одной стороны, мы достигнем больших результатов в нашей подрывной работе, с другой – взаимный контакт и взаимная поддержка и нам, и вам будут чрезвычайно полезны”.
Вопрос: Как вы реагировали на это предложение ШЕСТОВА?
Ответ: Я сразу ему на это ничего не ответил. Главный вопрос, который меня интересовал, – это откуда ШЕСТОВ знает с моей связи с немцами. Поэтому я настойчиво начал требовать от ШЕСТОВА рассказать мне об этом.
Вопрос: Что же вам сказал ШЕСТОВ?
Ответ: ШЕСТОВ сначала прямо о немцах мне не говорил, но заявил, что он в Берлине связался с нужными людьми и получил директивы развернуть подрывную контрреволюционную работу в Кузбассе. Он особенно подчеркивал, что троцкистская организация имеет много людей здесь, имеет свой центр в Берлине, и он виделся в Берлине со своими “хозяевами”, но о деталях он мне сейчас рассказывать не может.
Вопрос: А о связях с немцами что вам говорил ШЕСТОВ?
Ответ: Он мне рассказал, что, будучи в Германии, он по заданию своих “хозяев” установил связь с немецкой фирмой “Фрейлих-Клюпфель-Дейльман”.
Вопрос: Что подразумевал ШЕСТОВ под словами “свои хозяева”?
Ответ: Не помню точно, говорил ли он мне о ТРОЦКОМ, но помню, что он употреблял слова: “наши вожди”, “наши хозяева”, которые находятся сейчас за границей.
Вопрос: Что же конкретно говорил вам ШЕСТОВ о своей связи с фирмой “Фрейлих-Клюпфель-Дейльман”?
Ответ: ШЕСТОВ мне рассказал, что он имел свидание с директором фирмы Дейльман<ом>, который за границей оказывает троцкистам помощь в работе. Дейльман ШЕСТОВУ и рассказал о моей связи с немцами и предложил ШЕСТОВУ по прибытии в Россию установить со мной контакт в работе.
Вопрос: После этих разъяснений вы дали согласие ШЕСТОВУ на установление контакта в работе?
Ответ: Нет. Я еще находился в состоянии растерянности. ШЕСТОВ, заметив это, продолжал дальше убеждать меня. ШЕСТОВ сказал: “Имейте в виду, Михаил Степанович, что всякая борьба имеет смысл, если она связана с какой-то идеей, если в этой борьбе имеются крепкие организационные связи. Возьмите для примера вашу промпартию. Почему она провалилась? Она провалилась именно потому, что не имела той организационной и идейной базы, которую имеем мы – троцкисты. Вас ждет такая же участь, если вы будете оторваны от нас”. Я задал ШЕСТОВУ вопрос – какая же тут может быть идея, если речь идет о прямых связях с немецкими кругами, о подрывной работе по их заданию против Советского Союза. ШЕСТОВ мне на это ответил: “Михаил Степанович, поймите, что в данный момент любые средства хороши, чтобы доказать правильность линии троцкистов в противовес линии Сталина и партии. Давайте прямо говорить, ведь и вам, инженерам, не сладко сейчас живется”. ШЕСТОВ, видя, что я и после этого определенного ответа ему не даю, повысил тон и предупредил меня не помышлять отказываться от его предложения и не вздумать предавать его, так как он обо мне и о моей контрреволюционной деятельности располагает более вескими данными, он коммунист, ему быстрее поверят, и, если я все же вздумаю кому-нибудь сообщить, то все равно в тюрьме окажусь я, а не он – ШЕСТОВ. Если же я приму предложение троцкистов, – мне будет оказана всемерная поддержка, мы будем друзьями.
Вопрос: Вы дали согласие ШЕСТОВУ на участие в контрреволюционной работе совместно с троцкистами?
Ответ: Нет. В этот день я не дал согласия. Я просил ШЕСТОВА дать мне подумать.
Вопрос: Долго вы думали?
Ответ: Долго думать мне не дал ШЕСТОВ. На следующий день он опять пришел ко мне на квартиру и начал более настойчиво и твердо требовать от меня точного и определенного ответа, заявив, что мне все равно деваться некуда. Взвесив все обстоятельства и придя к выводу, что раз ШЕСТОВУ известно о моих связях с немецкими кругами, мне действительно деваться некуда, – я дал ШЕСТОВУ согласие на контакт в работе с троцкистами.
Вопрос: Вы договорились с ШЕСТОВЫМ, как вы должны повести подрывную работу?
Ответ: При этом свидании мы наметили в общих чертах предварительный план нашей дальнейшей совместной к.-р. работы.
Вопрос: К чему сводился ваш и ШЕСТОВА предварительный план?
Ответ: ШЕСТОВ мне заявил, что троцкистская организация поставила себе задачу вести разрушительную деятельность в Кузбассе с тем, чтобы затормозить его развитие. Он мне указывал, что разбрасываться в этой работе не нужно, что нужно сосредоточить главное свое внимание на наиболее важных участках. В частности, ШЕСТОВ указывал на необходимость в первую очередь заняться подрывной работой в Прокопьевском угольном районе, на базе которого создавалась восточная металлургия. Обосновывая необходимость уделения главного внимания Прокопьевску, ШЕСТОВ говорил, что наша деятельность должна привести в итоге к краху идеи партии об Урало-Кузбассе.
Вопрос: Вы согласились с планом ШЕСТОВА?
Ответ: Мы договорились с ШЕСТОВЫМ о проведении по Кузбассу разрушительной работы, которую мы потом фактически провели и которой были охвачены все основные рудники Кузбасса. Мы направили нашу деятельность на срыв нового шахтного строительства, на срыв реконструкции действующих шахт, на снижение темпов угледобычи, на скрытие угольных массивов, подготовленных к выемке, на создание условия для возникновения подземных пожаров и уничтожение в связи с этим больших запасов угля. При этом свидании с ШЕСТОВЫМ мы с ним договорились, что каждый из нас более детально обдумает план разрушительной работы и при очередной встрече окончательно договорится о деталях.
Вопрос: Когда состоялась следующая встреча с ШЕСТОВЫМ?
Ответ: Эта встреча у меня была в начале 1932 года, точно не помню, в январе или феврале. ШЕСТОВ мне заявил, что намеченный план подрывной работы им согласован с руководством троцкистской организации, полностью одобрен, и что надо приступать к действиям.
Вопрос: Как вы практически приступили к осуществлению плана?
Ответ: Поскольку мы решили в первую очередь основное внимание сосредоточить на Прокопьевске, мы начали с ШЕСТОВЫМ конкретно об этом договариваться. ШЕСТОВ был тогда назначен управляющим Шахстроя в Прокопьевск. ШЕСТОВ мне начал доказывать, что работа эта тяжелая, и надо создать соответствующие условия, при которых мы бы могли избежать провала. На мой вопрос – что зависит от меня, ШЕСТОВ ответил, что руководство Прокопьевского рудника в лице ШЕВЧЕНКО неподходяще, что ШЕВЧЕНКО такой человек, – который нам будет мешать, нужно найти и послать в Прокопьевск такого человека, которого можно было бы обвести. Наиболее подходящей фигурой для этого ШЕСТОВ считал ОВСЯННИКОВА, который сам в работе мало понимает, передоверяет всю работу инженерам, морально не совсем устойчив, и что им можно будет крутить как угодно. Поэтому надо, чтобы я использовал свое влияние, высказывался за необходимость посыпки ОВСЯННИКОВА в Прокопьевск. Он – ШЕСТОВ при удобном случае под предлогом укрепления руководства рудником будет, в свою очередь, настаивать на посылке ОВСЯННИКОВА. Маневр наш удался, и ОВСЯННИКОВ через некоторое время был действительно назначен управляющим Прокопьевского рудника.
Вопрос: ОВСЯННИКОВ был привлечен к подрывной деятельности?
Ответ: Я точно об этом не знаю, но со слов ШЕСТОВА знаю, что ОВСЯННИКОВ в полной мере был им – ШЕСТОВЫМ использован.
Вопрос: ОВСЯННИКОВ состоял членом контрреволюционной организации?
Ответ: Я лично ОВСЯННИКОВА в члены контрреволюционной организации не вербовал. Точно не знаю – вербовал ли его в контрреволюционную организацию ШЕСТОВ, но знаю, что ШЕСТОВ при последующих со мной встречах говорил о том, что с ОВСЯННИКОВЫМ все в порядке, и он ему не мешает. Я не счел нужным более подробно расспрашивать ШЕСТОВА об ОВСЯННИКОВЕ, что это дело троцкистской организации.
Вопрос: Вам ШЕСТОВ говорил – кого он конкретно привлек в Прокопьевске к подрывной, разрушительной работе?
Ответ: О деталях своей троцкистской контрреволюционной работы ШЕСТОВ мне не говорил, а я у него особенно не допытывался. Больше всего с ШЕСТОВЫМ мне приходилось говорить об установлении контакта в работе с немецкими агентами.
Вопрос: Из числа русских инженеров, вами привлеченных к к.-р работе, кого вы связали с ШЕСТОВЫМ?
Ответ: По моему заданию, как я дальше об этом покажу, подрывную работу в Прокопьевске проводил завербованный мною в к.-р. организацию главный инженер Прокопьевского Рудоуправления МАЙЕР Евгений Рудольфович. МАЙЕР работал по эксплуатации. ШЕСТОВ работал по шахтстрою. МАЙЕР являлся сыном помещика, вычищенным ранее из аппарата. Многим было известно о социальном прошлом МАЙЕРА. Поэтому я считал неудобным связывать прямо МАЙЕРА с ШЕСТОВЫМ. ШЕСТОВА я по Прокопьевску связал только с немцами-диверсантами, работавшими по заданию ВЮСТЕР<А>.
Вопрос: С кем конкретно из немецких диверсантов вы связали ШЕСТОВА?
Ответ: По Прокопьевску ШЕСТОВ по моему заданию связался с немцами-диверсантами: ШЕБЕСТО и ФЛОРЕН<ОМ> Феликс<ом>.
Вопрос: Как вы связали ШЕБЕСТО и ФЛОРЕН<А> с ШЕСТОВЫМ?
Ответ: В сентябре 1932 года у меня была встреча с ШЕСТОВЫМ в моем служебном кабинете. ШЕСТОВ приезжал в Новосибирск в служебную командировку. Я подробно рассказал ШЕСТОВУ, что из-за границы я имею задание помочь немецким агентам организовать ряд диверсионных актов в Кузбассе. Я рассказал ШЕСТОВУ, что немцы начинают развивать большую активность и что диверсионные акты они наметили провести в первую очередь на ТЭЦ Кузнецкого комбината и на шахте 5/6 в Прокопьевске.
Вопрос: ШЕСТОВ согласился связаться с немецкими диверсантами?
Ответ: Охотно согласился. ШЕСТОВ заявил: “Чем активнее будет диверсионная деятельность немецких агентов, тем лучше для нас. Мы обязательно должны обеспечить им возможность осуществить намеченные ими диверсионные акты”.
Вопрос: Когда вы получили задание из-за границы оказать немецким агентам помощь в проведении диверсионных актов?
Ответ: В августе 1932 года.
Вопрос: Через кого?
Ответ: Через немецкого агента ФЛЕССА, возвратившегося к тому времени из отпуска из Германии. ФЛЕССА передал мне, что он и ЗОММЕРЭГГЕР подготавливают проведение ряда диверсионных актов в Кузбассе. Он потребовал от меня, чтобы я им оказал помощь.
Вопрос: На каких объектах должны были быть совершены диверсионные акты?
Ответ: ФЛЕССА мне заявил, что у них есть свой план диверсионных актов, но что пока они требуют от меня помощи по осуществлению двух диверсионных актов: на ТЭЦ Кузнецкого металлкомбината и по шахте 5/6 в Прокопьевске.
Вопрос: Это был собственный план ФЛЕССА и ЗОММЕРЭГГЕР<А>?
Ответ: Нет. Эти диверсионные акты подготавливались, как мне сказал ФЛЕССА, по заданию ВЮСТЕР<А>. Эти задания ФЛЕССА получил лично от ВЮСТЕР<А> во время последнего пребывания ФЛЕССА в Германии в 1932 году.
Вопрос; На допросе 8 октября с<его> г<ода> вы показали, что директиву о переходе к диверсионной работе вы от ВЮСТЕР<А> получили в 1933 году. Сегодня вы показываете, что еще в 1932 году немецкие агенты и диверсанты ФЛЕССА и ЗОММЕРЭГГЕР вели с вами конкретные переговоры о диверсионной работе. Чем объяснить такое противоречие? Вы что – скрыли этот факт от следствия?
Ответ: Я не имел намерений скрыть. Директива, полученная мною через ЗОММЕРЭГГЕРА в 1933 году была личной директивой мне о разворачивании разрушительной работы. В данном же случае ФЛЕССА и ЗОММЕРЭГГЕР разговаривали со мной о полученном ими самостоятельном задании от ВЮСТЕР<А>. О наличии параллельной линии немецких агентов в Кузбассе я показывал и на предыдущем допросе.
Вопрос: Какую конкретную помощь потребовал от вас ФЛЕССА?
Ответ: По возвращении из-за границы ФЛЕССА, говоря о диверсионной работе, предупредил, что моя помощь потребуется в ближайшее время. Через месяц, в сентябре 1932 года ко мне в служебный кабинет пришли ФЛЕССА и ЗОММЕРЭГГЕР. Оба обратились ко мне с требованием добиться назначения в Прокопьевск иностранного специалиста фирмы “Фрейлих-Клюпфель-Дейльман” ШЕБЕСТО, только что прибывшего из-за границы на работу в Кузбассе. Здесь же ЗОММЕРЭГГЕР меня предупредил о том, что ШЕБЕСТО и уже находящийся в Прокопьевске Феликс ФЛОРЕН по заданию ВЮСТЕР<А> должны совершить ряд диверсионных актов.
Вопрос: Вы выполнили требование ФЛОРЕН и ЗОММЕРЭГГЕР<А>?
Ответ: Выполнил. Я рекомендовал Инотделу Кузбассугля направить ШЕБЕСТО в Прокопьевск, и он туда действительно был послан.
Вопрос: В этом и заключалась вся ваша помощь?
Ответ: Нет. ЗОММЕРЭГГЕР предложил мне связать ШЕБЕСТО с троцкистом ШЕСТОВЫМ, который должен будет оказать практическую помощь немецким диверсантам на месте.
Вопрос: Откуда ЗОММЕРЭГГЕР и ФЛЕССА знали ШЕСТОВА как троцкиста – вы информировали ЗОММЕРЭГГЕР<А> и ФЛЕССА, что вами установлен контакт в работе с троцкистами?
Ответ: Я лично о своих переговорах с ШЕСТОВЫМ – ЗОММЕРЭГГЕР<У> и ФЛЕССА не рассказывал. Фамилию ШЕСТОВА как троцкиста мне назвал ЗОММЕРЭГГЕР. Я лично не счел необходимым расспрашивать ЗОММЕРЭГГЕР<А>, откуда он это знает, так как и без этого мне было ясно из предыдущих разговоров с ШЕСТОВЫМ о его личной связи с фирмой “Фрейлих-Клюпфель-Дейльман”, о переговорах его с директором фирмы ДЕЙЛЬМАН<ОМ>, по директиве которого он и связался со мной.
Вопрос: Продолжайте ваши показания как вы связали ШЕСТОВА с ШЕБЕСТО и ФЛОРЕН<ОМ>.
Ответ: ЗОММЕРЭГГЕР предупредил ШЕБЕСТО, а через него и ФЛОРЕН<А>, что с ним свяжется ШЕСТОВ от моего – СТРОИЛОВА имени. Я, в свою очередь, сказал ШЕСТОВУ, что он должен устроить встречу с ШЕБЕСТО или с ФЛОРЕН<ОМ>, заявить им, что “я от СТРОИЛОВА” и, таким образом, установить с ним связь.
Вопрос: Вы лично были связаны с ШЕБЕСТО и ФЛОРЕН<ОМ>?
Ответ: Нет. Личной связи я с ними не имел. С ними непосредственно были связаны ЗОММЕРЭГГЕР и ФЛЕССА.
Вопрос: ШЕБЕСТО и ФЛОРЕН осуществили диверсионные акты?
Ответ: Частично.
Вопрос: Что значит – частично? А конкретно что ими было сделано?
Ответ: Весной 1933 года ЗОММЕРЭГГЕР меня информировал, что ШЕБЕСТО был организован поджог ТЭЦ Кузнецкого металлкомбината. Но этот диверсионный акт не удалось провести до конца, так как пожар был вовремя замечен и быстро ликвидирован.
Вопрос: ШЕБЕСТО работал в Прокопьевске. Каким образом он очутился в Сталинске на Металлкомбинате и кто помог ему организовать поджог?
Ответ: ЗОММЕРЭГГЕР мне говорил, что в Сталинске на металлкомбинате у них есть свои люди из числа иностранцев – немцев, монтирующих оборудование. Фамилию их он мне не назвал. Эти немцы и помогли ШЕБЕСТО в проведении диверсионного акта. В Сталинск ЩЕБЕСТО ездил под видом экскурсанта.
Вопрос: А как подготавливался диверсионный акт на шахте 5/6 в Прокопьевске?
Ответ: Примерно в середине 1933 года ФЛЕССА мне рассказал, что ШЕБЕСТО был подготовлен взрыв копра шахты 5/6 в Прокопьевске. Под копер был заложен заряд динамита и подведен запальный шнур. За несколько часов до взрыва запальный шнур был замечен работниками шахты, был поднят шум, и по шнуру обнаружили заложенный динамит, и этот диверсионный акт осуществить не удалось.
Вопрос: Кто помогал ШЕБЕСТО подготовить взрыв?
Ответ: ФЛОРЕН Феликс и ШЕСТОВ. Возможно, были и другие участники, но я их не знаю.
Вопрос: Какую помощь немецким диверсантам оказал ШЕСТОВ?
Ответ: ШЕСТОВ потом мне рассказывал, что он передал ШЕБЕСТО и ФЛОРЕН<У> схему расположения основных сооружений рудника, помог им организовать сбор и хранение динамита.
Вопрос: Откуда брался динамит?
Ответ: Точно откуда – я не знаю, но вообще на шахтах динамита много.
Вопрос: Вам ШЕСТОВ не рассказывал, как он немецким диверсантам помогал достать динамит?
Ответ: Не помню.
Вопрос: Немецкого агента КАНН<А> вы знали?
Ответ: Слышал такую фамилию, но лично его не знал.
Вопрос: Следствие спрашивает вас – знали ли вы КАНН<А> как немецкого агента-диверсанта?
Ответ: Повторяю, лично я КАНН<А> не знал. Возможно, мне о нем говорили ФЛЕССА и ЗОММЕРЭГГЕР.
Вопрос: В разговорах с ШЕСТОВЫМ он вам фамилию КАНН<А> называл в связи с динамитом?
Ответ: Не помню.
Вопрос: Вы с ЗОММЕРЭГГЕР<ОМ> и ФЛЕССА имели разговор о причинах неудавшегося взрыва копра шахты 5/6 в Прокопьевске?
Ответ: С ЗОММЕРЭГГЕР<ОМ> я не разговаривал об этом. Разговор об этом у меня был с ФЛЕССА. Он был очень недоволен неудачей и с руганью говорил о ШЕБЕСТО и ФЛОРЕН<Е>. ФЛЕССА сообщил мне, что динамит под копром был обнаружен перед самым взрывом, и это вызвало у него особое озлобление. ФЛЕССА тут же со злостью добавил: “Ничего, мы еще проведем свои планы”, – и потребовал от меня в случае появления по этому факту подозрения на немцев обязательно отвести эти подозрения.
ВОПРОС: В дальнейшем были попытки произвести взрыв на шахте 5/6?
Ответ: Да, были.
Вопрос: Как вам стало об этом известно?
Ответ: В конце сентября 1933 года ЗОММЕРЭГГЕР сообщил мне, что он направляет в Прокопьевск БАУМГАРТНЕР<А> для вторичной организации взрыва на шахте 5/6. В качестве исполнителей диверсионного акта были намечены ШЕБЕСТО и другой немецкий агент ОТТ, также работавший в Прокопьевске. Для более успешного проведения этого диверсионного акта ЗОММЕРЭГГЕР наметил перевести ШЕБЕСТО и ОТТ<А> на работу непосредственно на шахту 5/6 и предложил мне организовать перевод их на эту шахту. На другой день ко мне в кабинет зашли ЗОММЕРЭГГЕР и БАУМГАРТНЕР для окончательного разрешения вопроса о переводе на шахту 5/6 ШЕБЕСТО и ОТТ<А>. Я предложил БАУМГАРТНЕР<У> связаться от моего имени с МАЙЕРОМ, работавшим в то время зам<естителем> главного инженера Прокопьевского Рудоуправления, и вместе с ним организовать подготовку диверсионного акта. МАЙЕР был к тому времени уже участником контрреволюционной организации. Об этом я дам показания дальше.
Вопрос: МАЙЕР выполнил ваше поручение?
Ответ: МАЙЕР действительно устроил перевод ШЕБЕСТО и ОТТ<А> на шахту 5/6. Однако осуществить взрыв копра шахты 5/6 снова не удалось по следующим причинам: ШЕБЕСТО и ОТТ стали на шахте вести подрывную работу. В частности, они так организовали работу, что начали срывать угледобычу и вообще дезорганизовали горные работы. Деятельность ШЕБЕСТО и Отт<а> обратила на себя внимание рабочей общественности, и их пришлось с этой шахты немедленно забрать.
Вопрос: Вы не опасались провала при создавшейся обстановке?
Ответ: Опасения были, но нами были приняты все меры к предотвращению провала. МАЙЕР<У> как зам<естителю> главного инженера рудника удалось объяснить действия ШЕБЕСТО и ОТТ<А> как технические ошибки. Эго удалось МАЙЕРУ еще и потому, что ШЕБЕСТО, ОТТ и ФЛОРЕН, а особенно ШЕБЕСТО, в рабочей массе показывали себя преданными советской власти. Они даже по мотивам желания оказать помощь советской власти предложили изобретенную ими систему добычи угля под названием “Шебфлот” (ШЕБЕСТО–ФЛОРЕН–ОТТ). Вокруг этого изобретения был ими поднят большой шум, а когда разобрались, никакого изобретения не было, а это оказалось самой наглой авантюрой.
Вопрос: А ШЕСТОВ знал о попытке повторного взрыва шахты № 5/6?
Ответ: Я ему об этом не говорил.
Вопрос: Почему внимание немецких диверсантов в Прокопьевске было сосредоточено на шахте 5/6?
Ответ: Шахта 5/6 – одна из крупнейших Прокопьевского Рудоуправления, дающая коксующий уголь высшей марки. Этим углем снабжается вся металлургическая промышленность востока.
Вопрос: Что вам еще известно о диверсионной деятельности ШЕБЕСТО, ОТТ<А> и ФЛОРЕН<А> в Прокопьевске?
Ответ: О деятельности ШЕБЕСТО я больше ничего не знаю, так как он вскоре выехал из Прокопьевска. ОТТ оставался в Прокопьевске и до последнего времени продолжал вести разрушительную работу. Позднее из информации МАЙЕРА я знал, что ОТТ<ОМ> на шахте № 7, где он работал маркшейдером, были уничтожены противопожарные целики, чем была создана большая угроза возникновения и распространения подземных пожаров.
Вопрос: А ФЛОРЕН?
Ответ: Участник созданной мною к.-р. организации ШНЕЙДЕР – главный механик Прокопьевского шахтстроя – по моему заданию связался с ФЛОРЕН<ОМ>. ФЛОРЕН<ОМ> и ШНЕЙДЕР<ОМ> были организованы аварии на целом ряде монтируемых ими механизмов. Припомнить все факты я сейчас не могу. Помню, что аварии ими были организованы в компрессорном хозяйстве и в центральном водоотливе сотого горизонта шахты “Коксовая”.
Вопрос: Это все, что вы знаете о деятельности ФЛОРЕН<А>?
Ответ: О диверсионной деятельности ФЛОРЕН<А> на Прокопьевском руднике я показал все, что помню.
Вопрос: А на других рудниках?
Ответ: В середине 1934 года ФЛОРЕН был переведен на Анжеро-Судженский рудник.
Вопрос: С какой целью ФЛОРЕН был переведен из Прокопьевска на Анжеро-Судженский рудник?
Ответ: Весной 1934 года ШНЕЙДЕР, проводивший диверсионную работу вместе с ФЛОРЕН<ОМ> по Прокопьевску, провалился и был арестован. Опасаясь возможного провала ФЛОРЕН<А>, он по настоянию ЗОММЕРЭГГЕР<А> был мною переведен на Анжеро-Судженский рудник. Мне было легко это сделать, так как в это время я уже работал начальником производственно-технического управления треста “Кузбассуголь”.
Вопрос: На Анжеро-Судженском руднике ФЛОРЕН вел диверсионную работу?
Ответ: ФЛОРЕН связался в Анжерке с ШЕСТОВЫМ, который к тому времени тоже был переведен из Прокопьевска в Анжерку управляющим рудником. Об установлении связи с ФЛОРЕН<ОМ> я говорил ШЕСТОВУ и предложил ему использовать ФЛОРЕН<А> в подрывной работе.
Вопрос: Какую конкретно подрывную работу провели ШЕСТОВ и ФЛОРЕН на Анжеро-Судженском руднике?
Ответ: Я сейчас все обстоятельства не помню. ШЕСТОВ очень скупо мне рассказывал о своей личной подрывной работе. Хорошо помню, что он мне рассказывал о том, что установил связь с другим немецким агентом ШТЕЙН<ОМ>. ШЕСТОВ жаловался, что ШТЕЙН проявляет нерешительность к диверсионной работе. Провел ли ШТЕЙН какие-либо диверсионные акты – я не знаю.
Вопрос: Какие еще немецкие агенты-диверсанты работали в Анжеро-Судженском Рудоуправлении?
Ответ: По предложению ЗОММЕРЭГГЕР<А> из аппарата Анжеро-Судженского Рудоуправления на шахту 1/6 мной был переведен в 1933 году, точно месяц не помню, немецкий агент-диверсант ЛИПШЕР. Цель перевода заключалась, в том, чтобы дать ЛИПШЕР<У> возможность быть непосредственно на производстве, где легче осуществлять диверсионную деятельность. Так мотивировал передо мной ЗОММЕРЭГГЕР необходимость перевода ЛИПШЕР<А> непосредственно на производство. В конце 1934 года при очередной встрече с ШЕСТОВЫМ я предложил ему установить связь с ЛИПШЕР<ОМ> и помогать последнему в работе. Так как ШЕСТОВ через несколько месяцев за провал работы на Анжеро-Судженском руднике был снят, о характере работы ЛИПШЕР<А> я не был информирован.
Вот все, что я знаю о практической деятельности ШЕСТОВА и немецких агентов-диверсантов на Прокопьевском и Анжеро-Судженском рудниках. Могу сейчас следствию дать показания о деятельности немецких агентов в аппарате Кузбассугля.
Вопрос: Следствие вернется к деятельности немецкой агентуры в Кузбассе, а сейчас продолжайте показания о дальнейшей вашей совместной контрреволюционной работе с ШЕСТОВЫМ и другими троцкистами. До какого периода вы поддерживали связь с ШЕСТОВЫМ?
Ответ: Я поддерживал личную связь с ШЕСТОВЫМ до середины 1935 года.
Вопрос: Кроме ШЕСТОВА вы были связаны с другими троцкистами?
Ответ: Я уже показывал, что ШЕСТОВ при переговорах со мной об установлении контакта в работе представился мне как один из руководителей троцкистской организации в Сибири. Я знал ряд и других троцкистов, проводивших подрывную работу: ПЛЕШКОВА – руководителя группы перспективного планирования треста, ШВЫРКОВА – зав<едующего> вентиляцией Прокопьевского рудника – в прошлом доцент Московского университета, ЗАЙДМАН<А> – нач<альника> проектного управления Кузбассугля. С первыми двумя я лично связан не был, а с ЗАЙДМАН<ОМ> меня связал ШЕСТОВ.
Вопрос: При каких обстоятельствах ЗАЙДМАН связал вас с ШЕСТОВЫМ? [2] Вы до этого ЗАЙДМАН<А> знали?
Ответ: Знал как работника Кузбассугля; близко же познакомился я с ним при следующих обстоятельствах: в конце 1931 года я находился в отпуску в Томске, где тогда помещалось проектное управление Кузбассугля. Я зашел к ЗАЙДМАН<У> поговорить о делах проектного управления и интересовался в беседе, как работают немцы-проектировщики. После деловых разговоров ЗАЙДМАН стал меня расспрашивать о своей заграничной командировке. Разговор произошел в такой форме: ЗАЙДМАН спросил: “Как оценивают в печати нашу Пятилетку в Германии?” Я ответил: “Кто как, смотря по тому, что читать. Читать ли “Роте Фане”, “Форвертс”, “Берлинер-Тагенблатт” или газеты белых. Мнения газет самые различные. Одни газеты пишут, что мы не выполнили Пятилетку, таких большинство. Другие нервничают и побаиваются Пятилетки”. ЗАЙДМАН дальше спросил: “А как расценивают в целом нашу силу, мощь, единство?” Я ответил, что затрудняюсь об этом сказать. ЗАЙДМАН: “А что пишут о ТРОЦКОМ?” Я: “В “Роте-Фане”, например, о Троцком пишут так же, как и в наших газетах, как о предателе”. – “Вы что-нибудь знаете о работе Троцкого за границей?” Я ответил, что Троцкий занимается литературным творчеством. “А разве Троцкий что-либо пишет?” – спросил ЗАЙДМАН. Я ответил, что пишет, и за границей его труды печатаются. Далее ЗАЙДМАН спросил меня: “А книгу Троцкого “Моя жизнь” вы читали?” Я ответил, что не читал. На этом разговор с ЗАЙДМАН<ОМ> у меня был закончен.
Вопрос: В дальнейшем вы с ЗАЙДМАН<ОМ> встречались?
Ответ: Вторая встреча с ЗАЙДМАН<ОМ> у меня произошла уже по инициативе ШЕСТОВА. В мае 1932 года ЗАЙДМАН и ШЕСТОВ приехали в Новосибирск в служебную командировку. ШЕСТОВ зашел ко мне вместе с ЗАЙДМАН<ОМ> в комнату, где я занимался, и представил мне ЗАЙДМАН<А> как своего человека – члена троцкистской организации, осведомленного о связи ШЕСТОВА со мною. ШЕСТОВ рекомендовал мне иметь это в виду в дальнейшем, поскольку я с ЗАЙДМАН<ОМ> сталкивался в служебной работе. Никаких конкретных разговоров я с ЗАЙДМАН<ОМ> в эту встречу не имел. В середине мая 1932 года я снова встретился с ШЕСТОВЫМ в Прокопьевске, куда ездил в служебную командировку. В эту встречу ШЕСТОВ меня информировал о том, что троцкистской организации удалось устроить поездку ЗАЙДМАН<А> за границу, и эту поездку ЗАЙДМАН<А> организация использует для связи со своими руководителями за границей. ШЕСТОВ добавил, что я также могу использовать ЗАЙДМАН<А> как оказию. Я просил ШЕСТОВА направить ЗАЙДМАН<А> перед поездкой за границу ко мне. В июне месяце 1932 года ЗАЙДМАН действительно перед поездкой за границу зашел ко мне.
Вопрос: Где происходила эта встреча с ЗАЙДМАН<ОМ>?
Ответ: В моей служебной комнате в Управлении Кузбассугля.
Вопрос: Какое поручение вы дали ЗАЙДМАН<У>?
Ответ: Я поручил ЗАЙДМАН<У> использовать свои поездки по Германии, связаться с директором фирмы “Дейльман” и передать ему следующую информацию:
1) о планах нового шахтного строительства в Кузбассе;
2) о планах механизации и о вероятных в связи с этим заказах на оборудование германским фирмам и
3) о предполагаемом привлечении иноспециалистов в Кузбасс.
Вопрос: Все директивы о подрывной, диверсионной и шпионской работе вы получали от ВЮСТЕР<А>. Чем объяснить, что эту информацию вы послали ДЕЙЛЬМАН<У>, а не ВЮСТЕР<У>?
Ответ: Я боялся связывать ЗАЙДМАН<А> с ВЮСТЕР<ОМ>, поскольку последний не является представителем какой-либо определенной фирмы. ДЕЙЛЬМАН же имеет свое собственное предприятие, и ЗАЙДМАН<У> легко было с ним встретиться под видом деловых разговоров.
Вопрос: Вы рассказывали ЗАЙДМАН<У> способ встречи с ДЕЙЛЬМАН<ОМ>?
Ответ: Я рекомендовал ЗАЙДМАН<У> получить разрешение в Торгпредстве на поездку в Эссен под предлогом необходимости ознакомления с проходческими работами. В этом случае ЗАЙДМАН неизбежно должен был попасть на предприятия фирмы “Фрейлих-Клюпфель-Дейльман”. При встрече с ДЕЙЛЬМАН<ОМ> – ЗАЙДМАН должен был заявить о том, что он послан мною, СТРОИЛОВЫМ, и передать информацию.
Вопрос: ЗАЙДМАН встретился с ДЕЙЛЬМАН<ОМ>?
Ответ: По возвращении из-за границы ЗАЙДМАН мне передал, что он в Эссене имел встречу с ДЕЙЛЬМАН<ОМ> и передал ему мою информацию. Этой информацией ДЕЙЛЬМАН остался доволен и просил передать мне привет. Я выразил благодарность ЗАЙДМАН<У> за выполненное поручение.
Вопрос: А о других встречах в Берлине с контрреволюционными целями ЗАЙДМАН вам не рассказывал?
Ответ: Я его и не расспрашивал об этом.
Вопрос: Продолжайте показания о ваших последующих встречах с ШЕСТОВЫМ?
Ответ: В марте 1933 года я снова встретился с ШЕСТОВЫМ в Прокопьевске. Я сообщил ШЕСТОВУ, что через одного немецкого агента, фамилию его не назвал, я получил из Германии задание расширить подрывную работу в Кузбассе и привлечь для этого новых лиц из числа русских специалистов. ШЕСТОВ мне ответил, что к привлечению новых лиц нужно подойти осторожно, что делать это надо продуманно и целеустремленно. ШЕСТОВ подчеркнул, что к контрреволюционной работе должны привлекаться такие лица, которые могут обеспечить нам свое влияние на каком-либо определенном участке, имеющем большое значение. “За количеством нечего гнаться, иначе можем провалиться”, – заметил ШЕСТОВ. Мы договорились с ШЕСТОВЫМ, что нужно продолжать концентрировать главное внимание в разрушительной работе на Прокопьевском, Анжеро-Судженском и Ленинском рудниках, поскольку они являются решающими в Кузбассе.
Вопрос: А ШЕСТОВ вас информировал о своей деятельности?
Ответ: Информировал в общих чертах. Он особенно интересовался – через кого я поддерживаю связь с немецкими кругами. Я ответил, что через немецких специалистов, часто выезжающих в отпуск. На этом мой разговор с ШЕСТОВЫМ был закончен, и я с ним продолжительное время не встречался, так как он в течение целого года болел.
Вопрос: А когда произошла очередная встреча?
Ответ: Встретился я с ШЕСТОВЫМ в июле месяце 1934 года на Анжеро-Судженском руднике, куда ШЕСТОВ после выздоровления был назначен управляющим. ШЕСТОВ временно жил в доме для приездах, где остановился и я. Поздно вечером ШЕСТОВ пригласил меня к себе в комнату, и мы друг друга взаимно информировали о своей контрреволюционной работе. Я сравнительно подробно рассказал ШЕСТОВУ о том, что мною было проделано за время его отсутствия. В частности, я рассказал ШЕСТОВУ, что получил из Германии указания изменить методы контрреволюционной работы и активизировать разрушительную работу, что в связи с этим заданием я начал активнее работать, приступил к вербовке людей в контрреволюционную организацию, и что у меня уже есть свои люди на Прокопьевском, Кемеровском рудниках и в тресте “Кузбассуголь”.
Вопрос: Конкретных лиц, вами завербованных, вы ШЕСТОВУ назвали?
Ответ: Я назвал только МАЙЕР<А> и, насколько помню, АНДРЕЕВА – начальника отдела капитальных работ треста “Кузбассуголь”.
Вопрос: О чем вас информировал ШЕСТОВ?
Ответ: ШЕСТОВ ничего конкретного мне рассказать не мог, так как в связи с болезнью он был оторван от работы в Кузбассе. ШЕСТОВ мне сказал, что Кузбасс начал вступать в период освоения новых шахт, и удар надо направить на то, чтобы затормозить и сорвать ввод в строй и эксплуатацию новых шахт. Он мне предложил пригласить из Москвы на работу в качестве главного инженера Анжеро-Судженского рудника – его давнишнего приятеля, инженера ОЛЬВОВСКОГО, который, по словам ШЕСТОВА, как троцкист может быть привлечен в контрреволюционную организацию, и тогда подрывная работа на Анжеро-Судженском руднике будет обеспечена. Позднее я лично в бытность в Москве пригласил ОЛЬВОВСКОГО для работы в Кузбассуголь и назначил его главным инженером Анжеро-Судженского рудника. Затем ОЛЬВОВСКИЙ был мною лично завербован в контрреволюционную организацию. ОЛЬВОВСКИЙ связался с ШЕСТОВЫМ, и вместе они вели подрывную работу.
Вопрос: Как реагировал ШЕСТОВ на задания немцев об усилении разрушительной работы в Кузбассе?
Ответ: Я об этом упустил показать выше. ШЕСТОВ мне заявил, что троцкистская организация уже переросла либеральные формы борьбы с партией и давно встала на путь активной, разрушительной работы. “Этим я и объясняю, – говорил ШЕСТОВ, – что троцкисты в своей деятельности достигли большего, чем вы, инженеры”.
При этом ШЕСТОВ упрекнул меня в том, что инженеры не обладают той тонкостью и находчивостью, как троцкисты. Характерно следующее заявление ШЕСТОВА: “Излишнюю этику мы, троцкисты, давно бросили. Рекомендую это сделать и вам. Если вам кажется, что мы работаем на немцев, то не забывайте, что с не меньшей активностью немцы работают и на нас – троцкистов”. Поэтому – раз предлагают, надо активизироваться”.
Вопрос: Это все, о чем вы разговаривали с ШЕСТОВЫМ в эту встречу?
Ответ: Я об этой встрече сказал все, что помню.
Вопрос: При каких обстоятельствах происходили дальнейшие встречи с ШЕСТОВЫМ?
Ответ: Следующая встреча с ШЕСТОВЫМ произошла в Новосибирске в конце июля месяца или в начале августа 1935 года у меня в служебном кабинете. Эта встреча происходила в тот момент, когда у ШЕСТОВА были большие служебные неприятности. В апреле месяце 1935 года Краевым Комитетом Партии был вскрыт ряд преступлений ШЕСТОВА на руднике. В связи с этим ШЕСТОВ был снят с работы и отдан под суд. ПЛЕХАНОВ же мне в беседе говорил, что инициатива снятия ШЕСТОВА принадлежит ему – ПЛЕХАНОВУ. Вслед за этим был разоблачен как активный троцкист ПЛЕШКОВ и также снят с работы. Пришлось срочно, во избежание полного провала, перевести из Анжерки на Черно-Горский рудник члена организации, главного инженера ОЛЬВОВСКОГО. ШЕСТОВ ждал суда по его делу и ничем не занимался. Все это вместе взятое создало подавленное настроение у ШЕСТОВА. Все же ШЕСТОВ завел со мной разговор по делам контрреволюционной организации и вел его со мной в раздраженно-повышенном тоне. Я информировал ШЕСТОВА о наличии ряда обстоятельств, которые заставляют меня быть сейчас более осторожным в контрреволюционной работе: целый ряд вопросов, в частности, о Второй Пятилетке, об электроэнергии, о коксующихся углях и другие настолько назрели, что я как главный инженер не могу их дальше затягивать, а обязан их решать. К этому времени меня наградили орденом, и мне предъявляются все большие требования. Все это требует от меня большой осторожности. На эти мои заявления со стороны ШЕСТОВА последовал поток язвительных и злобных выпадов. Он меня упрекнул в интеллигентщине и шкурничестве, в стремлении показать себя в выгодном свете, и поэтому я не могу с полной настойчивостью вести дело, за которое взялся. ШЕСТОВ в истерическом тоне категорически предупредил меня, что троцкистская организация будет немедленно реагировать на какую-либо попытку с моей стороны ослабить подрывную работу. ШЕСТОВ подчеркнул, что независимо от того, где он дальше будет работать, он будет поддерживать связь со мной, и предупредил, что вокруг меня везде сидят троцкисты – участники организации, которые будут за мной следить.
ВОПРОС: Как Вы отнеслись к этим требованиям ШЕСТОВА?
Ответ: Я успокоил ШЕСТОВА, заявив ему, что я не собираюсь бросать подрывную работу, я считал только необходимым нарисовать ему трудности, которые встречаются сейчас. Действительно, обстановка была такая, что продолжать дальше необдуманно вести подрывную работу, – можно было провалиться самому и провалить всю организацию. На этом мы с ним распрощались.
Вопрос: Больше встреч с ШЕСТОВЫМ не было?
Ответ: Больше не было. ШЕСТОВ устроился на работу на Салаирском руднике, должен был приехать ко мне, но не приехал. Затем он уехал в отпуск, а после возвращения из отпуска ШЕСТОВ был арестован. На этом и прервалась моя связь с ШЕСТОВЫМ.
Вопрос: Вы скрыли от следствия существенный факт. Вы были связаны еще с одним членом руководящей головки Сибирской троцкистской организации.
Ответ: Кроме ШЕСТОВА, я ни с кем из руководства Сибирской троцкистской организации связан не был.
ВОПРОС: Вы говорите неправду. Показаниями ШЕСТОВА Вы уличаетесь в том, что при отъезде в отпуск ШЕСТОВ предложил Вам в случае необходимости связаться с МУРАЛОВЫМ?
Ответ: Вынужден признать, что я действительно имел две встречи с МУРАЛОВЫМ по поручению ШЕСТОВА.
Вопрос: Дайте показания, как Вы установили связь с МУРАЛОВЫМ?
Ответ: Связь с МУРАЛОВЫМ мною была установлена в ноябре 1933 года по указанию ШЕСТОВА. В июне 1933 года ШЕСТОВ сильно заболел и был вынужден поехать на юг лечиться на длительный срок. Перед своим отъездом ШЕСТОВ сказал мне, что в случае необходимости по делам организации я могу обратиться к Н.И. МУРАЛОВУ, работавшему в то время в УРС Кузбассугля. ШЕСТОВ заявил мне буквально следующее: “Если вам нужны будут какие-либо советы, или у вас возникнут сомнения, – то вы, Михаил Степанович, не стесняйтесь и идите к МУРАЛОВУ. Он Вам поможет”.
Вопрос: Что Вам еще ШЕСТОВ рассказал о МУРАЛОВЕ?
Ответ: ШЕСТОВ мне сказал, что МУРАЛОВ большой человек, и он ведет работу вместе с ним – ШЕСТОВЫМ и: “Вы МУРАЛОВУ во всем доверяйтесь”, – сказал ШЕСТОВ.
Вопрос: Вам заметил ШЕСТОВ о том, что МУРАЛОВ является руководителем троцкистской организации в Сибири?
Ответ: Точно не помню. Помню только то, что ШЕСТОВ говорил мне о МУРАЛОВЕ как о большом человеке, с которым он ранее согласовал план разрушительной работы.
Вопрос: Дайте показания о содержании ваших разговоров при первой встрече с МУРАЛОВЫМ?
Ответ: В ноябре 1933 года у меня возникли опасения о разоблачении разрушительной работы, проводимой в тот период особенно активно немцами.
Я боялся, что активность, которую проявляют немцы, может быть разоблачена, и из-за немцев может провалиться вся наша работа. Я обратился к МУРАЛОВУ за советом – как в данном случае быть. МУРАЛОВ мне ответил, что это вполне естественно, так как немцы действуют по указаниям, полученным из Германии, но надо использовать свое влияние и уговорить немцев вести работу более конспиративно, иначе действительно они нас могут всех провалить.
Вопрос: При этой встрече вы информировали МУРАЛОВА о созданной вами контрреволюционной организации и о разрушительной работе, которую Вы вели?
Ответ: О контрреволюционной организации я МУРАЛОВА не информировал, так как судя по разговорам он и сам был полностью в курсе дела от ШЕСТОВА. О разрушительной работе я ему рассказывал в общих чертах. Он одобрил мои действия и настоятельно подчеркивал – не ослаблять начатую контрреволюционную, подрывную работу.
Вопрос: При каких обстоятельствах и по какой причине Вы связались с МУРАЛОВЫМ во второй раз?
Ответ: Необходимость встречи с МУРАЛОВЫМ вызывалась тем, что к тому времени на меня немцы очень сильно нажимали. У меня возникла мысль, нельзя ли как-нибудь уйти от немцев, так как, повторяю, я все время боялся того, что их нахальная работа может нам всем стоить жизни.
Вопрос: Когда и где состоялась встреча?
Ответ: Встреча состоялась в начале февраля 1934 года в Кузбассугле, в служебном кабинете МУРАЛОВА. Я МУРАЛОВУ изложил свои опасения.
Вопрос: Что МУРАЛОВ вам ответил?
Ответ: “От того, что Вы порвете с немцами, – этим не решается вопрос о прекращении ими работы. Они все равно свою работу будут вести. Кроме того, Вы не связаны с нами, а Вы же сами понимаете, что начатую работу мы прекращать не можем. Поэтому рвать с немцами не нужно, связь с ними нужно поддерживать, но надо их все время предупреждать о необходимости учитывать наши особенности и поменьше горячиться”. Вот что мне ответил МУРАЛОВ.
Вопрос: Вы согласились с мнением МУРАЛОВА?
Ответ: МУРАЛОВ, собственно говоря, ничего мне нового не сказал. Я и сам понимал, что мои мысли о возможности ухода от немцев ни к чему не приведут.
Вопрос: Еще встречи с МУРАЛОВЫМ у Вас были?
Ответ: Нет, так как вскоре приехал ШЕСТОВ.
Вопрос: Вы ШЕСТОВА информировали об этих встречах с МУРАЛОВЫМ?
Ответ: Да, информировал, при очередном свидании с ним.
Между ШЕСТОВЫМ А.А. и СТРОИЛОВЫМ М.С. устраивается очная ставка.
ВОПРОС ШЕСТОВУ: Вы показали, что в связи с вашей длительной болезнью и отъездом на лечение Вы предложили СТРОИЛОВУ на случай необходимости связываться по делам контрреволюционной организации с МУРАЛОВЫМ. Вы также показали, что после возвращения из отпуска Вам СТРОИЛОВ рассказал о своих встречах с МУРАЛОВЫМ. Вы подтверждаете свои показания?
ОТВЕТ ШЕСТОВА: Свои показания я подтверждаю полностью.
ВОПРОС СТРОИЛОВУ: Показания ШЕСТОВА правильны?
ОТВЕТ СТРОИЛОВА: Да, правильны, я действительно по поручению ШЕСТОВА связался с МУРАЛОВЫМ и имел с ним две встречи. О характере моих разговоров с МУРАЛОВЫМ я показал выше.
Протокол записан правильно, нами прочитан.
(Мих. СТРОИЛОВ) (ШЕСТОВ)
ДОПРОСИЛИ:
НАЧ. УНКВД по ЗСК –
СТ. МАЙОР ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ – (КУРСКИЙ)
НАЧ. ЭКО УТБ УНКВД по ЗСК –
ЛЕЙТЕНАНТ ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ – (ГРЕЧУХИН)
ПОМ. НАЧ. ЭКО. УГБ УНКВД ЗСК –
МЛ. ЛЕЙТЕНАНТ ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ – (ГОЛУБЧИК)
Верно:
СТ. ИНСПЕКТОР УАО ГУГБ: Голанский (ГОЛАНСКИЙ)
РГАСПИ. Ф. 17, Оп. 171, Д. 249, Л. 81-111.
[1] В тексте данного документа эта фамилия пишется “Зоммерегер” В целях унификации в данной публикации приято написание, используемое в официально опубликованной стенограмме процесса “антисоветского троцкистского центра”.
[2] Так в тексте.
