ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
ОБВИНЯЕМОГО ЛЯШЕНКО Ивана Титовича
от 4-го октября 1936 года.
Вопрос: На допросе 23/IX вы дали показание о своем участии в к.-р. группе, которая вела подрывную работу в Кемеровском Рудоуправлении. Дайте показания, кем и когда вы были вовлечены в эту группу?
Ответ: В к.-р. группу, которая проводила подрывную работу на шахтах Кемеровского Рудоуправления, я был вовлечен главным инженером Рудоуправления ПЕШЕХОНОВЫМ Иваном Андреевичем, в прошлом осужденным по делу шахтинских вредителей.
Вопрос: Вы были знакомы о ПЕШЕХОНОВЫМ до вовлечения вас в подрывную группу?
Ответ: ПЕШЕХОНОВА я знаю с 1929-30 г.г. по совместной о ним работе в Кемеровском Рудоуправлении. У ПЕШЕХОНОВА на квартире часто собирались инженеры Рудоуправления для игры в преферанс или просто на вечеринку. Я также ходил к нему. Особенно близко я сошелся о ПЕШЕХОНОВЫМ в 1935 году. ПЕШЕХОНОВА я знаю как человека, настроенного очень озлобленно к советской власти, чего он от меня не скрывал.
Вопрос: При каких обстоятельствах вы были вовлечены ПЕШЕХОНОВЫМ в к.-р. группу?
Ответ: В первых числах июня месяца 1935 года мы собирались у ПЕШЕХОНОВА для игры в преферанс: я – ЛЯШЕНКО, ПЕШЕХОНОВ, ГРОМЫКО и ЗАРАНКИН. После окончания игры ГРОМЫКО и ЗАРАНККН ушли, а я задержался. ПЕШЕХОНОВ в тот раз был особенно в плохом настроении и изливал его во всевозможных ругательствах по адресу партии и советской власти, заявляя, что у фашистов в Германии, о варварстве которых так много кричат газеты, много лучше, чем у коммунистов в СССР. Я ему поддакивал. Наконец, разгорячившись, ПЕШЕХОНОВ заявил: “Нам ничего больше не остается делать, как только пакостить большевикам”. Я и в этом случае ему поддакнул, сказав, что “мы своей работой в Кемеровском Рудоуправлении и так уж много напакостили”. ПЕШЕХОНОВ ответил: “Надо еще больше пакостить – чем хуже пойдут дела в Кузбассе, тем меньше будет пушек у большевиков и тем скорее к нам придут немцы и наведут действительный порядок”. На этом разговор закончился, т.к. дело было к утру, и мне нужно было выспаться перед уходом на работу.
Вопрос: Вы договорились на этот раз проводить подрывную работу?
Ответ: Нет, в эту беседу был только общий разговор, но договоренности о проведении подрывной работы не было. Об этом договорились несколько позднее.
Вопрос: Как это произошло?
Ответ: Дней через 7 после этого разговора я зашел в кабинет к ПЕШЕХОНОВУ, он возобновив разговор о недовольстве советской властью и, высказав восхищение Гитлером, заявил, что наше спасение в том, что фашисты усиливаются, война с ними неизбежна, и мы должны помочь им, чтобы одержать победу над большевиками, после чего спросил меня, что я могу сделать на шахте, чтобы сорвать угледобычу. Я ответил: “Стоит только ослабить вентиляцию, и угледобыча полетит к черту”. Тогда ПЕШЕХОНОВ сказал: “Вы посмотрите, что там можно сделать так, чтобы это было незаметно, а потом мне скажете”. Я, обещав ему это сделать, от него ушел.
Вопрос: В этом разговоре вам ПЕШЕХОНОВ говорил о наличии к.-р. подрывной группы и ее персональном составе?
Ответ: Этого он не говорил, да ему, собственно говоря, и незачем было называть людей, входящих в подрывную группу, потому что я, постоянно общаясь с ПЕШЕХОНОВЫМ, и так знал всех людей, близко стоящих к нему, которые, так же как и он, были озлоблены на советскую власть, а на производстве вместо пользы давали только вред.
Вопрос: Вы увиливаете от дачи правильного ответа. Следствию известно, что ПЕШЕХОНОВ вам говорил о наличии контрреволюционной группе и персонально о привлеченных им в эту группу людях?
Ответ: Я не увиливаю от ответа, а говорю то, что было. Во время этой беседы он мне о группе ничего не говорил, а говорил об этом позднее.
Вопрос: Когда и что он говорил вам о группе?
Ответ: В июле месяце 1935 года я был на квартире у ПЕШЕХОНОВА. Он, как бы продолжая наш предыдущий разговор, начал говорить, что он с советской властью никогда не примирится и что “это не власть, а тиски для народа, да такие тиски, что дышать свободно нельзя, собственное мнение иметь не имеешь права, слушайся, как раб, приказов вождей и выполняй их, иначе насидишься в тюрьме. Молодец Гитлер, что не дает расправить крылья германским коммунистам, и как несчастны мы, что не имели своего Гитлера. Я живу только надеждой на то, что Гитлер не даст советской власти нас окончательно закабалить, война с немцами неизбежна, и мы должны сделать все для того, чтобы они победили, должны будем поддерживать с ними связь, помогать им”. Я ему заметил: “Как же ты установишь связь, ведь Гитлер не приедет к нам, а нас к нему не пустят”. ПЕШЕХОНОВ ответил: “У нас в Кемерово работают в Рудоуправлении немцы АРИМОНТ и ШТИКЛИНГ, ведь это не просто специалисты, приглашенные на работу в СССР, черта два они так бы к нам поехали, но они имеют от своего правительства особое поручение”. На мои последующие расспросы – что за поручения, – ПЕШЕХОНОВ рассказал мне, что он с этими немцами связан и ведет подрывную работу совместно с ними и по их указанию, заявив: “Разве мы одни что-нибудь с советской властью сделаем, одним нам это дело и начинать бы не следовало, да и тебе надо связаться с ними, они тебе расскажут, как и что надо делать”.
Перед уходом ПЕШЕХОНОВ убедительно просил меня о немцах ни с кем “не трепаться”, добавив полушутя, – “а то язык тебе обрежу”.
Вопрос: ПЕШЕХОНОВ вас с немцами связал?
Ответ: Связал.
Вопрос: Как и когда была осуществлена эта связь?
Ответ: Произошло это следующим образом:
В начале августа 1935 года ПЕШЕХОНОВ вызвал меня к себе в Рудоуправление, открыв дверь его кабинета, я увидел, что у него сидят немцы АРИМОНТ и ШТИКЛИНГ. Я закрыл дверь и хотел уйти, но ПЕШЕХОНОВ меня окликнул и попросил зайти в кабинет. Я зашел и, т.к. с АРИМОНТОМ я был знаком до этого, сразу же с ним поздоровался. ШТИКЛИНГА же я знал, но знаком с ним не был, поэтому ПЕШЕХОНОВ тут же познакомил нас, а после этого, обращаясь к немцам и указывая на меня, заявил: “Вот тоже наш орел, которому можно доверять все, умрет, но не выдаст, а что надо сделает”. Я промолчал. ШТИКЛИНГ тогда, встав со стула и подойдя ко мне близко, стал мне говорить, что я должен все, что мне поручает по подрывной работе ПЕШЕХОНОВ, аккуратно выполнять, делать это осторожно и никому об этом не говорить, т.к. дело это очень серьезное. Не успел ШТИКЛИНГ закончить со мной разговора, в дверь кабинета кто-то постучал, ПЕШЕХОНОВ сразу же стал громко говорить на деловые темы, а я немедленно из кабинета ушел, не дослушав ШТИКЛИНГА до конца.
Вопрос: Вы после этого связь с немцами имели?
Ответ: Я был связан с немцем АРИМОНТ<ОМ>.
Вопрос: Дайте подробные показания о характере вашей связи с АРИМОНТ<ОМ>.
Ответ: Через несколько дней после беседы с немцами ко мне на работу в служебный кабинет пришел АРИМОНТ. Поздоровавшись, АРИМОНТ сказал, что он был у ПЕШЕХОНОВА и зашел ко мне. После нескольких общих фраз АРИМОНТ стал говорить, что он очень рад, что я – ЛЯШЕНКО оказался хорошим человеком и понял их, немцев, и что теперь мы договорились и будем действовать вместе. Я у него спросил, что же я должен конкретно делать, АРИМОНТ мне на это ответил, что об этом мне расскажет ПЕШЕХОНОВ, он же зашел ко мне специально сказать, насколько они меня ценят и что моя совместная с ними работа даром не пропадет. Говорил о важности этой работы, предупредил о необходимости соблюдать осторожность и, простившись, ушел.
Вопрос: А вы спрашивали после этого у ПЕШЕХОНОВА, что вам нужно “делать”?
Ответ: Я не спрашивал, а он об этом сам мне сказал.
В августе месяце 1935 года ПЕШЕХОНОВ вызвал меня к себе в кабинет и, когда я пришел к нему, он сообщил, что им получено от ШТИКЛИНГА задание по подрывной работе, и поэтому он специально пригласил меня для того, чтобы передать, в каком направлении нужно действовать. ПЕШЕХОНОВ говорил, что ШТИКЛИНГ поручил провести нам на шахте “Центральная” следующие подрывные мероприятия:
1) распространить имеющиеся в шахте очаги пожаров, для чего перепускать пожары с верхнего горизонта на нижний горизонт пласта и создать условия для возникновения новых пожаров;
2) газовать забои и этим выводить их из строя;
3) обрушать лавы и уступы, что приведет к задержке угледобычи;
4) создать в шахте тупики, в которых будут скопляться газы, в силу чего работа в этих забоях должна будет прекратиться;
5) срывать систематическое крепление вентиляционных выработок, что должно привести к неправильному проветриванию забоев.
Я, выслушав ПЕШЕХОНОВА, сказал ему, что мне одному всего этого не сделать. ПЕШЕХОНОВ ответил, что он мне всей этой работы и не поручает, что моя обязанность загазовать забои, все остальное будут делать другие, работающие на шахте, мое же дело как начальника вентиляции создавать для этого благоприятные условия, например, не требовать, чтобы производилось крепление вентиляционных выработок.
Вопрос: Кого он назвал вам персонально из лиц, которые должны были вместе с вами проводить подрывную работу на шахте?
Ответ: Он может быть и назвал бы тогда, а если бы не назвал, я спросил бы его об этом, но нам не дали договорить, т.к. его куда-то срочно вызвали, и поэтому он во время этой беседы никого из участников группы не назвал.
Вопрос: Впоследствии ПЕШЕХОНОВ назвал вам состав участников группы?
Ответ: Да, назвал.
Вопрос: Кого он вам персонально называл из состава к.-р. подрывной группы?
Ответ: ПЕШЕХОНОВ мне говорил как об участниках нашей подрывной группы о НОСКОВЕ И.И., АНДРЕЕВЕ В.Л., КОВАЛЕНКО И.Е., ЛЕОНЕНКО Н.С., ШУБИНЕ Ф.И. и КУРОВЕ М.И.
Вопрос: При каких обстоятельствах он вам рассказал о составе группы?
Ответ: В сентябре месяце 1935 г. я, ПЕШЕХОНОВ, зав<едующий> шахтой “Октябренок” ГЕЦМАН и быв<ший> технический инспектор ЧЕРНИЧКИН ездили на охоту. ГЕЦМАН и ЧЕРНИЧКИН ушли в лес пристреливать ружья, мы, оставшись с ПЕШЕХОНОВЫМ у костра для приготовления обеда, возобновили разговор о проводимой нами подрывной работе. В этой беседе ПЕШЕХОНОВ, предлагая усилить подрывную работу, упрекнул меня, что я напрасно проявляю излишнюю осторожность, т.к. подрывная работа так организована, что любое вредительское действие можно объяснить не зависящими от нас причинами и объективной обстановкой, да этих объяснений и требовать некому, т.к. все техническое и административное руководство шахтой в руках нашей подрывной группы, и сообщил, что управляющий шахтой НОСКОВ, начальники районов шахты ШУБИН, КУРОВ, инженер шахты КОВАЛЕНКО работают вместе о нами, так кто при таких условиях разоблачить вредительство невозможно, если мы только сами будем держать язык за зубами. Я, зная НОСКОВА, ШУБИНА и КУРОВА как членов партии, удивился этому сообщению ПЕШЕХОНОВА и спросил его: “Как же так, ведь НОСКОВ и ШУБИН коммунисты?” ПЕШЕХОНОВ мне ответил: “Какие они, к черту, коммунисты, они троцкисты и злы на партию больше, чем мы, с ними можно делать большие дела и совершенно безопасно”, – и рекомендовал мне не бояться их и по отдельным вопросам подрывной работы прямо договариваться с ними.
Вопрос: Вы связались о ними?
Ответ: Я связался о одним ШУБИНЫМ.
Вопрос: При каких обстоятельствах вы связались о ШУБИНЫМ?
Ответ: В январе месяце 1936 года я спустился в шахту “Центральная” и на горизонте 135, возле перемычки, встретил ШУБИНА. Работы в этом месте не производились и потому посторонних не было. Зная, что 26/XII-35 г. в результате подрывной деятельности ШУБИНА и ЛЕОНЕНКО газом были отравлены двое рабочих, о чем я был ориентирован ПЕШЕХОНОВЫМ, я с этого и начал разговор, ШУБИН, видимо, зная меня как участника группы, запираться не стал, а сразу признался, что он намерен был распространить имевшийся в его районе шахты пожар, и в связи с этим пришлось пойти на отравление рабочих. В этой беседе ШУБИН, оправдывая допустимость в подрывной работе таких действий, высказался в исключительно ненавистном духе по адресу партии и Сталина. Он говорил: “Партии сейчас нет, все подавлено Сталиным и окружающими его, в борьбе с такой партией нужно идти на все. Молчать нельзя, а открыто говорить невозможно, поэтому нужно делать так, чтобы рабочие заговорили. Недовольных в стране и даже в самой партии той политикой, которую ведет Сталин, – много. В Москве, например, когда я там был, на нелегальных совещаниях троцкистов участвовали десятки людей, в том числе очень крупные работники, да и здесь в Кемерово из троцкистов целая подпольная организация существует. Одним словом, сил много, но нужен такой момент, когда бы терпенье лопнуло, а наша задача ускорить это”. В конце беседы я его спросил, знает ли НОСКОВ о его подрывной работе, на что ШУБИН ответил: “НОСКОВ умный мужик и, конечно, он с нами. Разве он может безропотно примириться с тем засильем, которое идет в стране и партии, НОСКОВА бояться нечего, он свой человек”.
Вопрос: О каких собраниях троцкистов в Москве вам говорил ШУБИН?
Ответ: Он тогда мне рассказал, что он в прошлом в Москве участвовал на нелегальных совещаниях троцкистов, где председательствовал сам ТРОЦКИЙ.
Вопрос: С кем еще из участников подрывной группы вы были связаны?
Ответ: В январе месяце 1936 г. ПЕШЕХОНОВ связал меня с участниками нашей подрывной группы – АНДРЕЕВЫМ и ЛЕОНЕНКО.
Вопрос: При каких обстоятельствах ПЕШЕХОНОВ связал вас с ними?
Ответ: Свел он меня с ними при следующих обстоятельствах: 26-го октября 1935 г. в 6-м районе шахты “Центральной” насмерть были отравлены газом двое рабочих, фамилии которых я не помню. Отравление произошло в результате того, что участники нашей группы ЛЕОНЕНКО и ШУБИН с целью распространения пожаров из-под пожарного участка на горизонте 94 перепустили бут на горизонт 135. После осадки забутовки газ попал в забои, где работали рабочие, и в результате произошло отравление двух человек. В связи с отравлением, опасались разоблачения подрывной деятельности группы и для того, чтобы избежать этого, ПЕШЕХОНОВ в январе месяце 1936 г. в своем кабинете, собрав ЛЕОНЕНКО, АНДРЕЕВА и меня – ЛЯШЕНКО, поставил перед нами вопрос о необходимости скрыть этот факт, иначе посадят.
С этой целью ПЕШЕХОНОВ предложил нам составить фиктивный акт от имени технической комиссии о том, что отравление рабочих произошло не оттого, что произведен перепуск, бута, а якобы от геологического строения в этом месте угольного пласта, который дал возможность просочиться газу в забой. И мы все вместе такой акт составили и этим избежали ответственности.
Вопрос: Какую подрывную работу провели вы лично на шахте “Центральная” по заданиям ПЕШЕХОНОВА и немцев АРИМОНТ<А> и ШТИКЛИНГА?
Ответ: Действуя по заданиям ПЕШЕХОНОВА и немцев, я развалил все вентиляционное хозяйство шахты, создал такие условия, когда систематически в ряде забоев работы по добыче угля из-за загазованности прекращали. Угледобыча срывалась. В частности, мной выведены из строя два забоя на втором участке шахты: один от 21-й и второй от 23-й печи. Мощные вентиляторы “Сирокко” 5 переносил из загазованных забоев в забои, не имеющие газа, в результате чего шахта “Центральная” приведена в такое состояние, что если в ближайшее время не будет ликвидировано все то, что мы натворили, шахта выйдет из строя.
Вопрос: Взрыв, происшедший в ночь 23/IX-с<его> г<ода> на горизонте 160 второго района шахты, в результате которого убито 9 человек рабочих и 15 тяжело ранено, подготовлен вашей к.-р. группой?
Ответ: Как ни тяжело признаваться в том, что мы являемся виновниками гибели 9 человек, но, решив чистосердечно раскаяться во всех своих преступлениях, вынужден признать, что
этот взрыв был подготовлен нами, явился результатом тех подрывных действий, которые провела наша к.-р. группа на шахте.
Вопрос: Как вы практически подготовили этот взрыв?
Ответ: Тут дело обстояло так. ПЕШЕХОНОВ, уезжая в отпуск в Харьков, перед отъездом 2 или 3 августа с<его> г<ода> вызвал меня к себе в кабинет и, предлагая в его отсутствие не ослаблять подрывной работы, чтобы быстрее вывести шахту из строя, предложил вентиляционные трубы в стыках плотно не пригонять, а оставлять щели, а щели не замазывать. Это, как он говорил, приведет к загазованию забоев и прекращению в них работ. Прямо же о подготовке взрыва он мне не говорил.
Я, конечно, понимал, что это рано или поздно приведет к взрыву, но все-таки задание это выполнил. В свою очередь, КОВАЛЕНКО, используя свое положение главного инженера шахты, и ЛЕОНЕНКО – нач<альник> района, работы в шахте вели так, что умышленно создавали тупики, в которые не мог проникать воздух. АНДРЕЕВ как главный инженер рудника все это санкционировал.
Вопрос: Дайте подробные показания, какие именно подрывные действия были проведены вашей группой и вами лично по подготовке к взрыву?
Ответ: Заявляю, что специально взрыв шахты мы не готовили, а проводили подрывные мероприятия с расчетом привести шахту в такое состояние, когда бы эксплуатация ее была невозможной. Однако эти подрывные мероприятия носили такой характер, что взрыв был неизбежен, и я, например, это ясно понимал. Нельзя было предсказать точно времени взрыва, но он, повторяю, был неизбежен.
Вопрос: Вы дайте показание, почему именно в ночь на 23/IX произошел взрыв, в результате каких проведенных вами подрывных мероприятий?
Ответ: Взрыв произошел в ночь на 23/IX, потому что забои второго района были к этому времени в результате проведенных нами подрывных мероприятий, о которых я показывал выше, сильно загазованы. В частности, в ночь на 23/IX в районе, где произошел взрыв, в отдельных забоях наличие гремучего газа достигало 6%, тогда как при двух процентах гремучего газа работа в забое прекращается, а при шести процентах происходит взрыв.
Такое скопление в забое газа произошло, потому что я 22/IX изъял из района взрыва мощный вентилятор и поставил туда более слабый вентилятор “Сирокко” 3. К тому же в забоях этого района уже 20 и 21 сентября в отдельных местах отмечалось скопление гремучего газа, достигающего 6%. Однако я, зная об этом, умышленно предупредительных мер не принимал.
Вопрос: Перечислите всех известных вам лиц, входивших в состав вашей контрреволюционной фашистской группы?
Ответ: В состав нашей группы входили:
1. ПЕШЕХОНОВ Иван Андреевич, беспартийный, главный инженер Кемеровского рудоуправления, быв<ший> шахтинец.
2. Немец – АРИМОНТ.
3. Немец – ШТИКЛИНГ.
4. АНДРЕЕВ Владимир Михайлович – глав<ный> инженер шахты “Центральная” и последнее время главный инженер Кемеровского рудоуправления, беспартийный.
5. КОВАЛЕНКО Иван Емельянович, беспартийный, пом<ощник> глав<ного> инженера шахты “Центральная”, последнее время главный инженер.
6, НОСКОВ Иван Иванович, управляющий шахтой “Центральная”, в июле месяце с<его> г<ода> исключен из партии и снят с работы как троцкист.
7. ШУБИН Федор Иванович – инженер, нач<альник> 6-го района шахты “Центральная”, в июле с<его> г<ода> исключен из партии как троцкист, снят с работы.
8. КУРОВ Михаил Иванович – нач<альник> 4-го района бис шахты “Центральная” и с августа месяца с<его> г<ода> пом<ощник> нач<альника> вентиляции этой же шахты. В июле месяце с<его> г<ода> исключен из партии как связанный с троцкистами.
9. ЛЕОНЕНКО Николай Семенович – нач<альник> 2-го района шахты “Центральная”.
10. Я – ЛЯШЕНКО Иван Титович.
Объявляется перерыв –
ЛЯШЕНКО.
ДОПРОСИЛИ:
ЗАМ. НАЧ. ОО УГБ УНКВД ЗСК
СТ. ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУДАРСТВ. БЕЗОПАСНОСТИ – БАРКОВСКИЙ.
НАЧ. 5 ОТД. ЭКО УГБ –
МЛ. ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУДАРСТВ. БЕЗОПАСНОСТИ – БОЧАРОВ.
Верно:
СОТРУДНИЦА ОСОБОГО ОТДЕЛА ГУГБ: М. Бубнова (БУБНОВА)
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 246, Л. 36-50.
