Копия.

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА

ГОРШЕНИНА Ивана Степановича

25 декабря 1934 года.

ВОПРОС: В своих показаниях от 21/XII-с<его> г<ода> Вы указали, что Московский зиновьевский центр в течение всего времени своего существования и до момента его ликвидации в декабре месяце с<его> г<ода> стоял на позициях критического отношения к решениям ЦК ВКП(б) и непризнания партийного руководства. Сообщите более подробно, каким политическими установками руководствовался центр Вашей организации и какие преследовал он цели?

ОТВЕТ: Дополняя свои показания от 21/XII-с<его> г<ода>, в которых я уже сообщил следствию ряд фактов, относящихся к контрреволюционным установкам московского центра зиновьевцев, высказанных в разное время членами центра – КАМЕНЕВЫМ, ЕВДОКИМОВЫМ, БАКАЕВЫМ, КУКЛИНЫМ, ШАРОВЫМ и, главным образом, самим ЗИНОВЬЕВЫМ Г.Е., – должен сообщить следующее:

Московский центр зиновьевской организации, хотя и не имел своей определенной программы, которая противопоставлялась бы генеральной линии партии, но вместе с тем критическое отношение нашего центра к решениям ЦК ВКП(б) по большинству вопросов внутренней и внешней политики создало единство мнений среди членов нашей организации и целую систему антипартийных контрреволюционных взглядов.

Всякий факт, всякие данные о достижениях в любой области, будь то политики, экономики, культуры или международных отношений, – подвергались сомнению и критической оценке.

Цифры по итогам пятилетки в 4 года считались нами натянутыми и подтасованными, а по большинству областей, как, например, по чугуну, прокату, ширпотребу, текстилю, пищепродуктам, животноводству, железнодорожным перевозкам, – по плану невыполненными.

Так как перечисленные разделы пятилетнего плана были объявлены нами решающими для всего народного хозяйства, то пятилетка считалась нами безнадежно провалившейся.

Там, где даже пятилетний пляж выполнялся (посевные площади, валовые сборы зерновых), то брались под сомнение методы подсчета и качества показателей. Мы были того мнения, что посевные площади нельзя считать все, т.к. пахали не для урожая, а для счета гектаров; что валовые сборы хлебов стали считать по-новому – вместо фактического амбарного сбора зерновых начали считать урожай на корню. Кроме того, мы считали, что при современной политике правительство дошло до того, что растранжирило все запасы (весь фонд) сортовых семян и что теперь потребуется десятилетие на восстановление этого фонда.

К решениям XVII партконференции и XVII партийного съезда о построении бесклассового социалистического общества во второй пятилетке – мы отнеслись критически и скептически.

Социалистический характер колхозов, в своей основной массе, нами отрицался на том основании, что, по нашему мнению, в стране царит голод и что колхозники голодают (1932-33 г.г.), пашут на коровах и того и гляди еще разбегутся.

Там, где достижения социалистического строительства были слишком очевидны (например: Днепрострой, Магнитка, Кузнецкий Металлургический завод и др.), выдвигался новый момент – чрезмерные, непроизводительные издержки, влекущие ничем не оправдываемые лишения и страдания трудящихся масс.

Говорилось, что выбрасывается зря масса денежных и материальных средств в связи с тем, что отроить не умеют, что проекты не продумываются и предварительная подготовка к строительству не проводится. Отсюда множество несоответствий и диспропорций в строительстве. Например, строится Металлургический завод, а рудничное хозяйство не подготовлено, транспортное строительство в стране резко отстает от промышленного строительства и отсюда новые и дополнительные затруднения, которые можно было избежать при другом руководстве.

Вывод о негодности нынешнего руководства делался нами из всякого положения.

Большое значение придавали мы жилищному строительству и материально-бытовому обслуживанию рабочих. Мы были того мнения, что эти участки ЦК ВКП(б) игнорируются, и в качестве иллюстрации приводились многочисленные факты о том, что рабочих держат в бараках и землянках, в антисанитарных условиях и что материально-бытовое обслуживание рабочих резко отстает от норм выработки рабочих, которые (нормы) систематически повышаются,

Такие явления, как падение производительности труда рабочих Донбасса, характеризовалось ЗИНОВЬЕВЫМ как форма протеста рабочих против нынешнего партийного руководства.

Критика международной политики ЦК ВКП(б) шла, главным образом, как я уже ранее показал, по линии осуждения деятельности Коминтерна.

Политика Коминтерна характеризовалась как “бездеятельная” и “неповоротливая”, причем каждый раз разговоры кончались соответствующими нашему духу выпадами против руководства и лично против тов. СТАЛИНА.

В основе нашей критики международной политики ЦК ВКП(б) лежала предпосылка, что т. СТАЛИН сознательно не активизирует деятельность Коминтерна, переносит центр всего внимания на официальную наркоминдельскую дипломатию и по существу приносит в жертву идее построения социализма в одной стране – интересы мировой революции. Принципиальной основой всей нашей критики линии ЦК ВКП(б) и вместе с тем нынешнего партийного руководства являлось неверие в возможность построения социализма в одной стране, сохранившееся от старой платформы троцкистско-зиновьевского блока.

Целью нашей зиновьевской организации было – путем собирания сил и подготовки соответствующих условий внутри партии добиться возвращения к руководству лидеров нашей организации – ЗИНОВЬЕВА и КАМЕНЕВА.

ВОПРОС: Из материалов следствия по настоящему делу видно, что центр Вашей организации располагал сведениями о состоянии и работе Коминтерна. Скажите, от кого именно получались эти сведения?

ОТВЕТ: Информация о работе Коминтерна получалась, главным образом, от МАДЬЯРА Людвига Игнатьевича, который систематически встречался лично с ЗИНОВЬЕВЫМ и передавал ему сведения, касающиеся деятельности Коминтерна и состояния братских коммунистических партий. Он держал ЗИНОВЬЕВА в курсе событий в отдельных странах и даже положения дел и личного состава Коминтерновского аппарата.

Мне лично известно, что МАДЬЯР посещал ЗИНОВЬЕВА не только на его квартире, но и бывал у него на службе в помещении редакции журнала “БОЛЬШЕВИК”.

О тесной связи ЗИНОВЬЕВА с МАДЬЯРОМ мне лично известно с 1932 г., когда ЗИНОВЬЕВ познакомил меня с МАДЬЯРОМ, у которого я впоследствии получал иностранные газеты и журналы для пересылки ЗИНОВЬЕВУ в Кустанай.

Между прочим, однажды, примерно в августе текущего года (1934 г.), я лично присутствовал в квартире ЗИНОВЬЕВА, когда МАДЬЯР информировал о положении внутри Коминтерновского аппарата в связи с приходом т. ДИМИТРОВА и подготовкой к предстоящему конгрессу. Он сообщил тогда о тех настроениях, которые сложились у т.т. КНОРИНА, ПЯТНИЦКОГО и МАНУИЛЬСКОГО. Кроме того, МАДЬЯР рассказал тогда о настроениях некоторых руководящих работников из братских компартий, которые в той или мой степени интересовали ЗИНОВЬЕВА.

ВОПРОС: Что Вам известно о связи Московского зиновьевского центра с другими городами СССР (помимо гор. Ленинграда), с кем персонально поддерживалась эта связь и в чем она выражалась?

ОТВЕТ: С московским центром нашей организации были связаны в последнее время следующие лица:

1. РА­ВИЧ Ольга – гор. Воронеж, завед<ующая> Пищепром<овским> учрежд<ением>. Она приезжала в Москву и встречалась лично с ЗИНОВЬЕВЫМ.