Копия.
ПОКАЗАНИЯ
Чем глубже анализируешь существование антипартийной контрреволюционной группы, тем бесспорнее становится мое положение, что, подавая в период XV-го партсъезда заявление о возвращении в партию, эта группа стремилась не к честному разоружению, а к оргсохранению себя обманным путем и к сохранению в тех же контрреволюционных троцкистских целях, т.е. любыми путями вернуться к руководству.
Я утверждаю, что до самого последнего времени участники этой группы целиком доверяли мне и свои настроения, и свои действия. Поэтому, все, что я здесь говорю о их деятельности, настроениях и установках, является правдой и может быть мною всегда подтверждено и подкреплено любыми способами.
Перехожу к фактам, иллюстрирующим контрреволюционную деятельность и антипартийное поведение группы в целом и ее отдельных лиц, иллюстрирующим их безграничную ненависть ко всему теперешнему ленинскому руководству, в особенности к т. СТАЛИНУ, и еще неизжитие тайных установок осуществить зиновьевский лозунг блока всех бывших группировок до Троцкого, Шляпникова, Угланова и т.п. до ТОМСКОГО, БУХАРИНА, РЫКОВА и др. включительно.
Факт первый: Вернувшись в Москву, я был приглашен на встречу нового года (1928) к КАМЕНЕВУ и воочию убедился, что правая зиновьевская группа ведет организационное существование вплоть до внутри денежных сборов на подобную “встречу”. На встрече были все подписавшие заявление “23” (не помню только т. МИНИЧЕВА) [i] и сверх того СОКОЛЬНИКОВ, БЕЛА КУН [1]. Эту “встречу” надо прямо назвать как пленум центра группы с участием сочувствующих для подведения итогов года и намечения перспектив на 1929 год. На таком широком пленуме прямо не было выступлений против ленинского руководства и, в частности, против СТАЛИНА, но зато рядом соседям вслух говорилось, в особенности ГОРШЕНИНЫМ, КАПИТОНОВЫМ и ГЕССЕНОМ, о якобы мнимом революционном прошлом Лазаря Моисеевича, о тяжелодумстве тов. МОЛОТОВА, не стеснялись говорить о внешности, которая, дескать, плохая, о старых сказках про грубость и пр<очее> о т. СТАЛИНЕ, и что интересно – проводились параллели симпатичных оценок в отношении ТОМСКОГО, БУХАРИНА, РЫКОВА, только, дескать, их нужно немножко подправить и подкрепить слева. Обстановка враждебности к руководству чувствовалась во всем вечере.
Факт второй: вернее, десятки фактов за период 1929 года. В этот период я лично сам не раз виделся лично с ЗИНОВЬЕВЫМ и КАМЕНЕВЫМ и всегда, о чем бы они или с ними ни говоришь, разговор обязательно сходил на руководство, на расспросы – нет ли среди партруководства разногласий, трещинок и т.п. Не имея ничего противопоставить ген<еральной> линии партии кроме старого троцкистского хлама из б<ывшей> платформы, ЗИНОВЬЕВ и КАМЕНЕВ, в особенности ЗИНОВЬЕВ, только и бредили возвратом к руководству. Я хорошо помню такой свой с ним разговор:
Я – ТРОЦКИЙ, конечно, навсегда выпадает из будущего руководства, поскольку его контррев<олюционная> деятельность ясна.
ЗИНОВЬЕВ – Нет, я этого не могу сказать, вы упрощаете, в политике процессы происходят сложнее.
Интересно, что значительно позже, примерно в 1932 году, я слышал такое же отношение к возможности возврата ТРОЦКОГО к руководству от С. ЮДИНА после того, как ЮДИН возобновил свою связь с ЗИНОВЬЕВЫМ и КАМЕНЕВЫМ.
Далее ГОРШЕНИН уже в период после последней партчистки, рассказывая об исключении ШЛЯПНИКОВА, не давал ему характеристики как контррев<олюционно> настроенному человеку, а таким именно является ШЛЯПНИКОВ.
Возвращаюсь к 1929 году. Правая зиновьевская группа стала выходить за пределы своей группы, ища сближения с право-левацким блоком. На моих глазах это происходило. Б. КУШНЕР от право-леваков – БАКАЕВ и ФЕДОРОВ от ЗИНОВЬЕВА, бывали при этом гр<аждане> КАМИНСКИЙ, ЛОМИНАДЗЕ Я также знаю, что С. ГЕССЕН специально не раз уполномачивался на переговоры с московскими жителями, и он сам мне рассказывал о встречах с ЛОМИНАДЗЕ и ШАЦКИНЫМ и говорил, что по вопросам отношения к кулаку и партдемократии он с ЛОМИНАДЗЕ сможет достичь соглашения. Сам я, сталкиваясь с ЛОМИНАДЗЕ, ШАЦКИНЫМ, СТЭНОМ, КОСТРОВЫМ, – видел с их стороны к бывшим самое сочувственное отношение. О сочувственном отношении ЛОМИНАДЗЕ и др<угих> к бывшим ленинградцам мне также говорил в Тифлисе СЕФ.
Особой высоты достиг интерес ЗИНОВЬЕВА, КАМЕНЕВА, ЕВДОКИМОВА, ШАРОВА, ФЕДОРОВА и др<угих> к право-левацкому блоку тогда, когда они узнали, что СЫРЦОВ – пред<седатель> Совнаркома [2] пошел против партии, а тут еще КУШНЕР однажды рассказал, что не только СЫРЦОВ, а и ряд военных против СТАЛИНА, в частности, якобы плохие настроения у БЛЮХЕРА. Тогда дело дошло до того, что ЗИНОВЬЕВ в моем присутствии у него на квартире (как он говорил, шутки ради, но это было всерьез) прикидывал куда кого назначить. Себя – пред<седателе>м ИККИ, КАМЕНЕВА – пред<седателем> Совнаркома, БАКАЕВА – пред<седателем> ОГПУ, ЕВДОКИМОВА – секретарем ЦК, СОКОЛЬНИКОВА – наркомфином и т.д. и т.д. Намечал он и участие БУХАРИНА, только неудобно, говорил ЗИНОВЬЕВ, если тот опять будет за собой тянуть СЛЕПКОВА и Ко., но и о СЛЕПКОВЕ, дескать, договорились.
КАМЕНЕВ – тот только и говорил, “как составить правительство”.
Выходили зиновьевцы за пределы своей группы не только по линии право-левацкого блока, а и засылали своих уполномоченных в лагерь УГЛАНОВА. Такими уполномоченными являлись ШАРОВ и ФЕДОРОВ, а помимо лично УГЛАНОВА от него вел переговоры Яков РАВИНСКИЙ. Что эти переговоры увенчались успехом, известно всей партии по делу контррев<олюционной> группы СЛЕПКОВА-УГЛАНОВА-РЮТИНА.
Факт третий: (опять целый ряд фактов). Это об организации строго направленной связи московской группы с ленинградской. ГЕРТИК не раз мне рассказывал, что бывает в Ленинграде и встречается с РУМЯНЦЕВЫМ, ЛЕВИНЫМ и МАНДЕЛЬШТАМОМ. То же мне говорил и гр<ажданин> ФЕДОРОВ. Кроме того, мне известны поездки, пользуясь отпуском, ЕЛЬКОВИЧА из Свердловска через Москву в Ленинград, когда у него на то не было ни деловых, ни семейных поводов. А сам он мне говорил (1932 г. в Свердловске), что ездил к своим ребятам. Больше того, я утверждаю, что если бы не специальная оргработа правых зиновьевцев через ГЕРТИКА, ШАРОВА и ФЕДОРОВА, не было бы группы РУМЯНЦЕВА, КОТОЛЫНОВА, МАНДЕЛЬШТАМА, ЛЕВИНА и др<угих>. Не было бы, т.к. я сам эту группу приезжал в свое время (1928 г.) распускать как б<ывших> сторонников САФАРОВА, ТАРХАНОВА, ВАРДИНА, меня, и она (группа) была распущена, о чем меня уже в 1929 г. уверяли РУМЯНЦЕВ и КОТОЛЫНОВ. Значит, ее восстановили зиновьевцы руками ГЕРТИКА, ФЕДОРОВА, ШАРОВА.
Один из бывших сторонников т<ак> н<азываемой> левой зиновьевской – И.И. ТАРАСОВ, посетивший Ленинград сравнительно недавно (конец 1932 или начало 1933 г.) с удивлением рассказывал мне, что РУМЯНЦЕВ, ЦЕЙТЛИН, МАНДЕЛЬШТАМ, – собираются на выпивки и ведут дискуссии на вопросы – а что, у нас размычка города с деревней или кризис диктатуры пролетариата, и др<угие> подобные вопросы. Говорят о руководстве, о желательности возвращения к руководству ЗИНОВЬЕВА, КАМЕНЕВА, ЕВДОКИМОВА и остальных. Да что рассказ ТАРАСОВА. Возьмите похороны ЛИЛИНОЙ [3]. Это по-своему была проверка своих сил подобно особой демонстрации в Октябрьские дни 1927 года. Зиновьевцы были все мобилизованы на агитацию, чтобы являлись знакомые и б<ывшие> сторонники, чтобы приходить чуть ли не с семьями. Во время шествия открыто велась агитация со стороны ШАРОВА, ЛЕВИНА, что неправильно хоронят в Ал<ександро->Невской Лавре, надо бы на Марсовом поле, что теперешнее ленинградское руководство показывает свою несостоятельность и в этих похоронах, что разве бы мы так организовали. После похорон состоялось собрание на квартире ШАРОВА, где ЗИНОВЬЕВ прямо говорил о сохранении сил, о сплочении своих сторонников. Много позже, при похоронах Дины ГЕРТИК в 1933 году проводилась та же самая организованная по плану попытка устройства демонстрации. Организатором этой демонстрации был ГОРШЕНИН. Он не только меня приглашал дважды, давая точно время сбора, адрес и т.п., но специально проверил, почему я не был. Вокруг смерти Дины ГЕРТИК была построена целая агитация, что она жертва режима СТАЛИНА, что Дина ГЕРТИК была брошена без всякой помощи и что, вот, Аня КОСТИНА показала пример партийной участливости. Особенно эту агитацию разводил БАКАЕВ, БРАВО и ГОРШЕНИН.
Вся история с болезнью и похоронами Дины ГЕРТИК лишний раз свидетельствует об орг<анизационной> работе зиновьевцев, об использовании ими всяких поводов для борьбы с партруководством во имя завоевания собственного руководства.
Факт четвертый: Прямой ненавистью было встречено назначение МОЛОТОВА пред<седателем> Совнаркома. Мне лично на квартире у ГЕРТИКА, где присутствовали гр<аждане> ФЕДОРОВ, БРАВО, М. ПОЗДЕЕВА и др<угие>, при моем упоминании имени Вячеслава Михайловича ГОРШЕНИНА бросили [4] реплику: “А, это ты про БЕТХОВЕНА?” ‒ “Почему?” ‒ спросил я. ‒ “Почему? ‒ ответил ГОРШЕНИН, ‒ СКРЯБИН?” Все присутствующие начали всякий по-своему мотивировать свое несогласие с новым назначением т. МОЛОТОВА. После этого начали рассказывать кто, где, что слышал о якобы разногласиях между т. МОЛОТОВЫМ и КАГАНОВИЧЕМ. Особо усердствовали БРАВО и ГОРШЕНИН. Этот вечер произвел на меня впечатление собравшихся внутренних злобствующих эмигрантов, и всякий болезненно, контррев<олюционно> настроенный человек мог от зиновьевцев вдохновиться на любой акт против руководства, против тех, кто назначает такого негодного, с их точки зрения, пред<седателя> Совнаркома. Такие настроения, которые я увидел тогда на квартире ГЕРТИКА, произвели на меня такое впечатление, что я просто не мог туда больше никогда заходить, а между тем на квартире ГЕРТИКА, как и на квартире ГОРШЕНИНА, встречи участников зиновьевской группы продолжались, и на них продолжалась работа по изысканию путей возвращения к руководству, на них участники группы вырабатывали тактику по возникающим вопросам. Например, когда я встретил ЕВДОКИМОВА после исключения КОСТИНОЙ и сказал ему свое отрицательное отношение к ее (КОСТИНОЙ) выступлению, ЕВДОКИМОВ обронил такую фразу: “И мы не советовали ей выступать”.
Факт пятый: Вскоре после исключения ЗИНОВЬЕВА из партии я встретил на Арбатской площади ВАРДИНА и ответил на его вопрос – как мне нравится исключение ЗИНОВЬЕВА и КАМЕНЕВА, что я считаю абсолютно это правильным; ВАРДИН, вскипев, обругал меня и заявил, что я приписываю ЗИНОВЬЕВУ большую вину, чем “сами сталинцы”. Потом я узнал, что ВАРДИН стал видеться с ЗИНОВЬЕВЫМ, и эта фраза показывает о существовании не сталинцев, о не сталинском, а зиновьевском отношении к контрреволюционным якшаниям с группой РЮТИНА-СЛЕПКОВА и др<угими>.
Мой вывод: Налицо не только попытка сохраниться организованной группой, обманом вернувшись в партию, а и воссоздание группы РУМЯНЦЕВА, КОТОЛЫНОВА и др<угих> и неоднократные вылазки за пределы группы в поисках союзников для возвращению к руководству в любом составе, только бы не в теперешнем ленинском составе, возглавляемом т. СТАЛИНЫМ. Налицо перерождение группы в замкнутую озлобленную организацию, под влиянием которой могут порождаться любые контрреволюционные настроения и напрашиваться любые методы борьбы с партруководством, вплоть до террористических актов, подобно гнуснейшему убийству Сергея Мироновича КИРОВА. И я прямо заявляю – политическая ответственность за смерть тов. КИРОВА ложится на голову контрреволюционной зиновьевской группы.
Верно:
РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 120, Л. 106-112.
[1] В тексте ошибочно – «Белакун».
[2] Совнаркома РСФСР.
[3] З.И. Лилина, вторая жена Г. Зиновьева скончалась 28 мая 1929 г. от рака легких. Похоронена на Коммунистической площадке Александро-Невской Лавры.
[4] Так в тексте. Вероятно – «Горшенин бросил реплику».
[i] Заявление 23-х деятелей оппозиции XV съезду ВКП(б) от 19 декабря 1927 г. об идейном и организационном разоружении оппозиции и о полном подчинении всем решениям съезда.
