ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
САФАРОВА Г.И., от 26 декабря 1934 г.
На поставленные следствием мне вопросы показываю:
ГЕРЦБЕРГ принадлежал и принадлежит к числу активных зиновьевцев. Он часто и регулярно встречался с ГЕРТИКОМ и другими участниками московской зиновьевской организации для обмена сплетнями, информациями, для бесед. Часть приезжавших в Москву зиновьевцев из других мест посылалась к ГЕРЦБЕРГУ для соответствующей накачки. Кроме того, как я помню из разговора во время посещения мною ГЕРЦБЕРГОВ летом 1932 г., он поддерживал связь с той группой немецких троцкистов, которая в конце 1927 г. составляла ближайшее окружение Рут ФИШЕР и МАСЛОВА. Меня он и ПОЗДЕЕВА тогда спрашивали: не заходил ли ко мне один из этих троцкистов, так как он приезжал из-за границы в КИ. Я сказал, что никого не видел. Немецко-троцкистские связи ГЕРЦБЕРГОВ, несомненно, ряд лет оживлялись и поддерживались через бывшего бундовца, работавшего в Агитпропе ЦК КПГ [1] под именем ЭМЕЛЬ и вернувшегося в СССР в 1932 г. По возвращении этот последний пристроился к издательству иностранных рабочих, а потом на преподавании древней истории где-то в ВУЗе. “ЭМЕЛЬ” этот – старый троцкист, и помню я его еще с ноября 1927 г., когда я организовывал в Берлине “международную конференцию” с участием ТРЭКА [2], Сюзанны ЖИРО, МАСЛОВА, Р. ФИШЕР, КАЛЬЗАНА и др<угих>.
ПОЗДЕЕВА также состояла до последнего времени в зиновьевской группе, будучи, как и ГЕРЦБЕРГ, особенно близко связана с Артемом ГЕРТИКОМ. Как и ГЕРЦБЕРГ, она осведомлена о берлинских троцкистах. Временами у нее бывали припадки “раскаяния”, желания “перекрыть” свою антипартийную активность усердной работой (она работала в Наркомлегпроме), но в общем она все время оставалась в кругу старых зиновьевских связей, контрреволюционных “информаций” и сплетен.
Петр Залуцкий связан был, несомненно, через сестер КОСТИНЫХ с БАКАЕВЫМ, одним из постоянных центральных организаторов зиновьевцев. Человек с очень сильно уязвленным самолюбием, чрезвычайно много воображающий о себе, он всегда был склонен распространять всяческие контрреволюционные клеветы против партии и ее вождей, и его возвращение в партию, вероятнее всего, было продиктовано соображениями о личной безопасности, карьере и жизненных удобствах, а не действительным разрывом с прошлым. Особенно охотно он занимался всегда мелким личным натравливанием против руководителей партии, считая всех их “много ниже” себя.
Во время приезда МРАЧКОВСКОГО в Москву осенью 1932 г. МРАЧКОВСКИЙ говорил мне, что у него на строительстве дороги работают также братья БОБЫЛЕВЫ, всегда бывшие с ним. Он отзывался о них весьма одобрительно как о “надежных” в антипартийном смысле людях, готовых куда угодно последовать за ним. Тогда же он говорил об уральском троцкисте СТОРОЖИЛОВЕ [3], который в Уфалее занялся не то мелкой торговлей, не то открыл свою маленькую мастерскую. Он намечал его забрать оттуда на “свою” стройку. СТОРОЖИЛОВ тоже числился в его “верных людях”. Вообще все стройки, на которых работал МРАЧКОВСКИЙ, были одновременно организуемыми им троцкистскими колониями. Он рассказывал, как он вытаскивал из ссылки и из концлагерей ряд троцкистов путем, как он выражался, местных махинаций. Он хвастался, что у него на стройке есть и “свой партсекретарь”, который ничего не понимает и делает все, что ему говорят. Ругался он, что с приездом полномочного представителя ОГПУ ДЕРИБАСА “стало гораздо труднее работать”. Для характеристики позиции ЗИНОВЬЕВА нужно еще добавить, что в разговоре со мной в Ильинском в июле 1932 г. он употребил такое сравнение: “мы сидим в траншеях, в окопах. Выставь только палец над окопом, ‒ отстрелят палец, как же можно выставлять голову?” После исключения ЗИНОВЬЕВА, когда я зашел к ЕВДОКИМОВУ в гостиницу б<ывшую> “Париж”, ЕВДОКИМОВ повторил, примерно тот же довод, рекомендуя выжидание “до лучших времен”. Согласно этой установки ЗИНОВЬЕВА собрание зиновьевцев приблизительно в те же дни (при участии ЕВДОКИМОВА, БАКАЕВА, ГЕРТИКА и других), о котором меня информировал МАДЬЯР, решило отвергнуть предложение А. КОСТИНОЙ о выступлении на партийных собраниях с защитой ЗИНОВЬЕВА.
К числу активных зиновьевцев принадлежал и ФЛИОР [4], одно время бывший в Воронеже, затрудняюсь, хотя бы приблизительно установить дату встречи с ним на улице в Москве. Как будто, это было в 1931 г. Говоря о Воронеже, он заметил: “У нас там своя колония, там и Ольга РАВИЧ“.
Не помню, в 1932 или в 1933 г., после приезда его из-за границы, МАДЬЯР рассказывал о МАСЛОВЕ и РУТ ФИШЕР, будто они “лояльны к партии [5]“. Это упоминание может служить указанием на то, что он встречался с ними.
Написано собственноручно – Г. САФАРОВ.
ДОПРОСИЛИ:
ЗАМ НАЧ. СПО ГУГБ НКВД СССР – ЛЮШКОВ
НАЧ. 1 ОТД. СПО ГУГБ НКВД ССР – ПЕТРОВСКИЙ.
Верно:
РГАСПИ, Ф. 17, оп. 171, д. 253, л. 88-91.
[1] В тексте ошибочно – “КПТ”. В другой копии данного протокола, отложившейся в фонде Ежова в РГАСПИ, в этом месте ошибочно указано “ВКП(б)”
[2] Или “Трена”, как значится в копии протокола, отложившейся в фонде Ежова в РГАСПИ.
[3] Или “Старожилове”, как значится в копии протокола, отложившейся в фонде Ежова в РГАСПИ.
[4] Или “Флиер”, как значится в копии протокола, отложившейся в фонде Ежова в РГАСПИ.
[5] В тексте ошибочно – “лояльных партий”. Эта ошибка исправлена в копии протокола, отложившейся в фонде Ежова в РГАСПИ.
