Копия.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
САФАРОВА Г.И. от 23-го января 1935 года.
Дополнительно считаю необходимым сообщить следствию следующее: ВАРТАНЬЯН принадлежит к числу ближайших единомышленников и доверенных людей ЛОМИНАДЗЕ. В бытность его в руководстве КИМа ВАРТАНЬЯН для других ломинадзевцев в КИМе был наиболее авторитетной фигурой, их организатором и выразителем общей их линии. Он всегда выступал с защитительными речами на заседаниях президиума и секретариата ИККИ, когда развертывалась критика сектантской линии ломинадзевцев в руководстве КИМ. Полагаю, что на работу в Профинтерн заместителем заведующего Среднеевропейским Секретариатом ВАРТАНЬЯН пошел по договоренности с ЛОМИНАДЗЕ, чтобы информировать его о немецких делах, иметь связи и знакомства с людьми из страны, влиять на дела. ВАРТАНЬЯН усиленно старался втираться в немецкие дома и заводить знакомства. Как видно из разговоров с ФОКИНЫМ, в 1932-33 г. среди ломинадзевцев ВАРТАНЬЯН вместе с самим ЛОМИНАДЗЕ определял их взгляды в немецком вопросе. Ко времени его пребывания в Профинтерне, совпадающем с периодом фашистского наступления в Германии и захватом власти Гитлером, относится наибольшая антипартийная “активность” ломинадзевцев по немецким делам. МАЗУТ находился в том же составе руководства КИМа, что и ВАРТАНЬЯН, НАСОНОВ и др<угие>. После снятия этого руководства он перешел на восточную работу в Коминтерне. Он был постоянным участником встреч ломинадзевцев (ЛОМИНАДЗЕ, НАСОНОВА, ВАРТАНЬЯНА и др<угих>), но гораздо больше, чем другие ломинадзевцы, скрывался за двурушническую маску, стараясь сойти среди “непосвященных” за 100-процентного партийца. Личные мои отношения с ним были достаточно натянуты, чтобы он “откровенничал”, но, помнится, что от МАДЬЯРА в половине 1932 г. я слышал похвальный отзыв по адресу МАЗУТА: “Вот и МАЗУТ – на что скрытный человек – заговорил о трудностях, о качке (подразумевается, партийной линии), о критическом положении в руководстве”. С МАДЬЯРОМ МАЗУТ более распоясывался.
ФОКИН – также из числа близких людей ЛОМИНАДЗЕ, связанный со всей этой группой и участием в КИМовском руководстве, и политической и личной близостью. В разговорах со мной и в 1931, и в 1932, и в 1933 г.г. он всегда подчеркивал, как он высоко ставит ЛОМИНАДЗЕ по сравнению с “нынешними вождями”, как он выражался. В то же время в эти годы он у меня всегда оставлял такое впечатление, что человек глубоко запутался и лично, и политически. Он пил горькую, и дружбы по пьянке немало держала его на привязи у ломинадзевцев, а наряду с этим он тщетно старался выйти на партийную дорогу (был, между прочим, секретарем ячейки Профинтерна). Мне приходилось от него слышать в 1932 г., 1933 г.: “если среди наших берут верх “критические настроения”, то это потому, что мы далеки от большой практической работы”. Как и другие ломинадзевцы и, пожалуй, больше других, о делах своей антипартийной группы он избегал говорить. И для НАСОНОВА, и для ФОКИНА, и для ВАРТАНЬЯНА, и для МАЗУТА (несмотря на то, что он не ладил с МАДЬЯРОМ по восточным делам) МАДЬЯР был неиссякаемым источником контрреволюционных сплетен и легенд и “наставником” по вопросам международной и внутренней политики.
Характерно, что в 1932 – в первой половине 1933 г. и НАСОНОВ, и МАЗУТ усиленно интересовались к.-р. писаниями ТРОЦКОГО. Помню, что они настойчиво спрашивали у меня, как достать книжку Троцкого “Перманентная революция”, которая была в секретной части библиотеки КИ, нет ли статей Троцкого по немецким вопросам на английском языке (НАСОНОВ плохо знает немецкий, МАЗУТ – только английский). Это было как раз тогда, когда ЛОМИНАДЗЕ, как я знаю со слов МАДЬЯРА, проповедовал примирение и союз с троцкистами.
Написано собственноручно. –
Допросил:
НАЧ. I-го ОТД. СПО ГУГБ НКВД СССР – ПЕТРОВСКИЙ.
Верно:
РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 142, Л. 31-33.
