Протокол допроса Г.И. Сафарова

 

Копия.

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА

САФАРОВА, Г.И., от 1 января 1935 года.

 

В дополнение к моим показаниям считаю необходимым обратить внимание следствия на следующие моменты. После того, как Федор КОМАРОВ был направлен на работу в Москву, и другие представители группировки правых были переброшены на хозяйственную работу, среди них укоренялись убеждения, что они – “не у дел, обижены” и т.д. Среди наиболее заметных фигур этой правой группировки – Ф. КОМАРОВ, Иван Иванович КОНДРАТЬЕВ, Тарас КОНДРАТЬЕВ, СЕРГАНИН [1], АМЕНИЦКИЙ, ДЕСОВ, РЕКСТИН, КАРОЛЬ, ВОЛОДИН, МАЛЕЦКИЙ. Все они считают Ф. КОМАРОВА своим “главой”. На почве недовольства политикой партии и чувства групповой обиды произошло их скрытое сближение с зиновьевцами. Несомненно, что ряду зиновьевцев – Никол<аю> ДМИТРИЕВУ, АБРАМСОНУ и др<угим> – удалось сравнительно легко вернуться в Ленинград – для продолжения своей контрреволюционной работы, которая не могла не быть известной правым, прекрасно знавшим всех этих зиновьевцев персонально, – только благодаря использованию своих связей и знакомств с ленинградскими правыми. Правые ловко и незаметно помогли зиновьевцам в этом деле, удовлетворяя свою озлобленность протии ЦК. ДЕСОВСКИЙ гнусный пасквиль против С.М. КИРОВА, нашедший поддержку среди зиновьевцев (П. ЗАЛУЦКИЙ), не мог бы появиться на свет, если бы не был санкционирован всей ленинградский правой группировкой, всегда проявлявшей большую спаянность. Одним из очагов сближения правых и зиновьевцев била личная близость А. КУКЛИНА с Ф. КОМАРОВЫМ и “старыми выборжцами” и “старыми сормовичами”. Тут играл известную роль и ЛЕБЕДЕВ, вертелся Иван ЧУГУРИН, с этой же группой общался старик КАЮРОВ. Основные связи у Ф. КОМАРОВА сосредотачиваются на Выборгской стороне и, прежде всего, среди бывших арсенальцев, фениксовцев и новолесснеровцев. Федор КОМАРОВ, не склонный к афишированию своих связей, особенно с зиновьевцами, весьма вероятно встречался с теми из них, которых он считал более близкими к себе, – в первую очередь, с Александром КУКЛИНЫМ, затем с Петром ЗАЛУЦКИМ и, возможно, с ЕВДОКИМОВЫМ. Совнаркомовская столовая, в частности, могла служить удобным прикрытием для таких встреч. А кроме того, ведь и КУКЛИН, и КОМАРОВ наезжали в Ленинград и имели много общих друзей, крепко связанных с ними лично. Я видел КОМАРОВА только раз в 1932 г. в книжном распределителе на ул. Горького. Политического разговора не было, но он давал понять, что сочувствует “обиженным” зиновьевцам, считая и себя также обиженным. Старая близость – и политическая, и личная, – у КОМАРОВА была с Александром Петровичем СМИРНОВЫМ и УГЛАНОВЫМ, у которого были также свои связи в Ленинграде. Помню, что ЗИНОВЬЕВ при встрече в Ильинском в июле 1932 г. всячески расхваливал Ф. КОМАРОВА и УГЛАНОВА как “стойких старых большевиков” и говорил: “Что осталось от нашей старой вражды?” Он же советовал повидаться с кем-нибудь из правых, и тогда я собирался зайти к УГЛАНОВУ, но он тем временем был арестован. Знаю, что Владимир ЛЕВИН был близок с такими представителями правой группировки, как РЕКСТИН и СЕРГАНИН, и использовал их “информацию” о делах в Ленинграде для передачи ЗИНОВЬЕВУ.

 

Написал собственноручно – Г. САФАРОВ.

 

ДОПРОСИЛИ:

 

ЗАМ НАЧ. СПО ГУГБ НКВД СССР – ЛЮШКОВ

НАЧ. 1 ОТД. СПО ГУГБ НКВД СССР – ПЕТРОВСКИЙ

 

Верно:

 

 

РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 126, Л. 39-40.


[1] В тексте ошибочно – “Сераганин”.