ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
от 10 декабря 1935 года.
Произведенного ПОМ. НАЧ. СЕКРЕТНО-ПОЛИТИЧЕСКОГО
ОТДЕЛА УГБ НКВД УССР – ДОЛИНСКИМ.
ВОПРОС: Обв<иняемый> САМОЙЛОВИЧ, расскажите, когда и кем вы были вовлечены в контрреволюционную троцкистско-националистическую организацию?
ОТВЕТ: В ряды контрреволюционной троцкистско-националистической организации я вовлечен в 1931 году одним из ее основных руководителей – НЫРЧУКОМ Михаилом Антоновичем. Этому предшествовал довольно длительный период моего знакомства с НЫРЧУКОМ и обработки меня как НЫРЧУКОМ, так и его окружением в духе организации.
Еще в 1928 году я начал работать в комиссии по изучению религиозной идеологии, там я и познакомился впервые с НЫРЧУКОМ. Под руководством НЫРЧУКА практическая деятельность этой комиссии была направлена к развалу антирелигиозного фронта вразрез с установками партии в этом вопросе.
Постепенно под влиянием окружения, главным образом, НЫРЧУКА и МУХИНА, я был втянут в работу этой комиссии и принимал участие во вредительстве на идеологическом фронте.
Убедившись в полном созвучии моих взглядов с контрреволюционными установками организации, НЫРЧУК после ряда предварительных бесед со мной информировал меня о существовании организации.
ВОПРОС: С кем из участников контрреволюционной организации вы были персонально связаны?
ОТВЕТ: Наиболее тесно я был связан с одним из руководителей контрреволюционного подполья – МУХИНЫМ, близок был также с НЫРЧУКОМ. Кроме того, в процессе дальнейшей деятельности организации мною была установлена связь с ЮВЧЕНКО и ГЛУШКО. Как члены организации мне также известны ГЛУХЕНКО и ЗОЛОТАРЕВ.
ВОПРОС: Обв<иняемый> САМОЙЛОВИЧ, когда вы впервые узнали о переходе организации к террору?
ОТВЕТ: Это было в начале 1935 года. В этот период времени в результате ряда ударов, нанесенных организации на идеологическом фронте, в рядах организации, во всяком случае, в той ее части, которая была известна мне, отмечалась деморализация. Я неоднократно слыхал высказывания МУХИНА о бесперспективности дальнейшей борьбы на широком идеологическом фронте и сам имел аналогичные настроения.
Весной 1935 года в настроениях отдельных участников организации и, главным образом, МУХИНА и НЫРЧУКА я начал замечать определенное оживление. НЫРЧУКУ удалось восстановиться в партии, и это обстоятельство расценивалось как весьма положительный фактор деятельности организации. В этот период времени встречи мои с МУХИНЫМ особенно участились, и во время одного из очередных наших свиданий, происходивших на квартире у МУХИНА, он сообщил мне, что организация в своей борьбе против генеральной линии партии переходит к новому методу – индивидуальному террору против наиболее видных руководителей партии.
Видя мои колебания в этом вопросе, МУХИН начал убеждать меня, говоря, что на данном этапе, когда основные кадры организации разгромлены, когда социальная база утеряна, единственным способом борьбы против партии остается индивидуальный террор, к которому должна перейти организация.
В конце концов под влиянием этих разговоров я согласился с МУХИНЫМ и таким образом стал на позиции террора.
ВОПРОС: Каковы были конкретные планы террористической организации, к которой вы принадлежали?
ОТВЕТ: Со слов МУХИНА, ссылавшегося также и на НЫРЧУКА, мне известно, что террористическая организация подготавливала террористические акты против КОССИОРА, ПОСТЫШЕВА и БАЛИЦКОГО.
С этой целью, насколько мне известно, было создано несколько террористических групп, и в состав одной из них входил я. Руководил нашей террористической группой МУХИН, участниками ее помимо меня были ГЛУШКО и ЮВЧЕНКО.
О принадлежности к организации ГЛУШКО и ЮВЧЕНКО мне стало известно от МУХИНА, который информировав меня об этом, предложил мне связаться с ними и договориться о совместных террористических действиях. ЮВЧЕНКО и ГЛУШКО были известны мне гораздо ранее. ЮВЧЕНКО я знаю с 1933 года по совместной работе в Университете, ГЛУШКО я знаю еще со времени его пребывания секретарем партийной организации Университета.
Первая встреча моя с ЮВЧЕНКО и разговор о терроре состоялась тогда же летом 1935 года, если не ошибаюсь, в июле месяце, на углу Тимофеевской и ул. Ленина. Помню, ЮВЧЕНКО шел в Сталинский Райпартком, и я по дороге имел с ним конкретный разговор в разрезе указаний, полученных мною от МУХИНА.
ЮВЧЕНКО дал мне понять, что кое-что о новой установке организации ему уже известно, и на мое предложение принять участие в практическом проведении террора ответил согласием.
В тот же период времени произошла и моя встреча с ГЛУШКО у него в служебном кабинете в здании Облнаробраза. ГЛУШКО не высказал никаких колебаний в отношении моего предложения и, если не ошибаюсь, тогда же упомянул, что у него имеется оружие.
В процессе последующих встреч моих с ЮВЧЕНКО и ГЛУШКО и с согласия МУХИНА роли в подготавливающемся теракте были распределены следующим образом: я и ЮВЧЕНКО должны были провести всю подготовительную работу, т.е. слежку за намеченным лицом, МУХИН и ГЛУШКО – совершить террористический акт.
Согласно установки МУХИНА, объектом для террора был намечен секретарь ЦК КП(б)У – КОССИОР.
В последующий период времени я и ЮВЧЕНКО вели наблюдение за КОССИОРОМ. Причем ЮВЧЕНКО, проживая вблизи ЦК, сосредоточил свое наблюдение в том же районе, а я взял на себя наблюдение за квартирой.
Как один из способов наблюдения я избрал поездки на велосипеде по Левашевской улице, но особенных результатов и этот способ не дал. Мы убедились, что как здание ЦК, так и район вблизи квартиры КОССИОРА достаточно сильно охраняется, и поэтому и наблюдение, и террористический акт в этих местах затруднены.
Как-то в ответ на мои информации о результатах наблюдения ГЛУШКО предложил новый вариант плана совершения террористического акта. Он заявил, что, имея партийный билет, нетрудно проникнуть с оружием в здание ЦК или на какое-нибудь торжественное собрание, где будут присутствовать вожди, и там стрелять. Я этот план передал МУХИНУ, но практического осуществления он не нашел, так как в ближайшие дни начались аресты.
ВОПРОС: Каким оружием располагала ваша террористическая тройка для совершения теракта?
ОТВЕТ: Оружие, как я уже указывал, имелось у ГЛУШКО, и он обещал, пользуясь своими партийными связями, достать оружие в необходимом количестве и для других участников группы.
ВОПРОС: В чем заключалась ваша деятельность после ареста основного руководителя террористической группы – МУХИНА?
ОТВЕТ: В этот короткий промежуток времени, который мы находились на свободе после ареста МУХИНА, никакой контрреволюционной деятельности мы не вели. Мы были окончательно деморализованы и растеряны. В этот промежуток времени я успел всего лишь по одному разу встретиться с ЮВЧЕНКО и ГЛУШКО, которые также были растеряны и испуганы.
Показания записаны с моих слов верно:
САМОЙЛОВИЧ.
с подлинным верно:
Оперуполномоченный СПО нрзб.
РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 248, Л. 254-259.
