Копия.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
от 18 декабря 1934 г.
Произведенный Уполномоченным СПО ГУГБ – ЗАЙКО
ВОПРОС: Расскажите о характере Вашей связи с членом Московского центра к.-р. организации зиновьевцев – ЕВДОКИМОВЫМ?
ОТВЕТ: На первом допросе от 15/XII-34 г. я уже показал, что значительное влияние на формирование враждебных партии взглядов и на вовлечение меня в активную фракционную работу оказали ЕВДОКИМОВ и БАКАЕВ. В результате этого влияния я оказался в числе участников нелегальной контрреволюционной организации.
После подачи заявления об отказе от фракционной борьбы в 1928 г. на протяжении всего последующего периода я был близко связан с ЕВДОКИМОВЫМ, и естественно, что его антипартийное влияние и систематическая обработка в духе ненависти и недовольства политикой партии и руководством ЦК ВКП(б) закрепили мои антипартийные взгляды и толкнули во враждебный контрреволюционный лагерь На протяжении всех последних лет ЕВДОКИМОВ при встречах со мной специально поднимал политические темы, развивая явно антипартийные контрреволюционные взгляды. Так, в период коллективизации ЕВДОКИМОВ, оценивая положение, характеризовал политику ЦК ВКП(б) как половинчатую, как политику – по его словам – “то вперед, то назад”, заявляя, что эта политика приведет к катастрофическому положению в стране. При обсуждении вопросов, связанных с промышленностью, ЕВДОКИМОВ, говоря о недостатках строительства, подходил к критике этих недостатков не с точки зрения ошибок и промахов отдельных лиц или организаций, а всегда изображал это и подчеркивал, как результат неправильного руководства со стороны ЦК – “не умеют как следует сделать” и т.п.
В разговорах по вопросу о международном революционном движении ЕВДОКИМОВ всегда указывал на то, что ЦК ВКП(б) мало уделяет этому вопросу внимания, что вопросы руководства международным движением, вопросы коминтерновской работы, – в загоне, оценивая это как сознательную политику ЦК. По сути дела, эта критика была продолжением старой теории зиновьевской оппозиции о невозможности построения социализма в СССР.
В 1932 г. в Москве на квартире у ЕВДОКИМОВА у нас с ним была беседа об одном документе Наркоминдела по линии взаимоотношений “СССР-Япония-Китай” (точно сказать, о каком документе шла речь, – затрудняюсь). ЕВДОКИМОВ резко критиковал политику ЦК и говорил: “Разве можно в таких делах ограничиваться одним письмом НКИД. Надо было поднять в СССР широчайшую кампанию везде: на митингах, на рабочих собраниях”. Когда я попытался возразить ему, что в таких случаях нельзя забывать и обратную (отрицательную) сторону массовой проработки таких вопросов, учитывая дипломатические соображения, а также возросшую роль государственности СССР во всем мире, ЕВДОКИМОВ сказал, что я уже “испорчен” политикой ЦК и рассуждаю не по-ленински. В результате я с его доводами согласился.
ВОПРОС: Что Вам говорил ЕВДОКИМОВ о своей связи с ЗИНОВЬЕВЫМ?
ОТВЕТ: Как я уже показывал в протоколе допроса от 16/XII-с<его> г<ода>, ЕВДОКИМОВ внешне конспирировал связь с ЗИНОВЬЕВЫМ. В дополнение к моим показаниям о случае с КОСТИНОЙ, когда она открыто выступила в защиту ЗИНОВЬЕВА на партсобрании завода и получила за это замечание от ЕВДОКИМОВА, – должен еще сообщить следствию следующее: на чистке в 1933 г. ЕВДОКИМОВ подверг “критике” политику хождения “на чашку чая” между б<ывшими> зиновьевцами. он мне рассказывал, что с этой точки зрения он осудил на чистке свои встречи за чашкой чая с ЗИНОВЬЕВЫМ. Позднее же, в 1934 г. (кажется, в марте) он мне сообщил подробные сведения о ЗИНОВЬЕВЕ, говорил, что ЗИНОВЬЕВ работает в “большевике”, по-видимому, из этого толку не будет, так как работать ему там не дадут. Сообщил мне такую подробность, что у ЗИНОВЬЕВА сняли телефон под видом ремонта и не ставят. Все это передавал ЕВДОКИМОВ в тоне недовольства ЦК за отношение к ЗИНОВЬЕВУ. Из рассказа ЕВДОКИМОВА явно обнаруживались его встречи с ЗИНОВЬЕВЫМ. В тот же мой приезд в Москву ЕВДОКИМОВ рекомендовал мне прочесть предисловие, написанное ЗИНОВЬЕВЫМ в одной книжке по вопросу о войне (в какой книжке было написано это предисловия, я сейчас не помню), при этом он говорил, что предисловие написано замечательно, что такие вещи надо было издавать в большом тираже и не только на русском языке, но у нас, конечно, этого не сделают, так как ЗИНОВЬЕВ в загоне и т.п.
ВОПРОС: На предыдущем допросе, от 16/XII-с<его> г<ода>, Вы показали, что непосредственно в к.-р. организации в Ленинграде Вы были связаны с МЯСНИКОВЫМ, Николаем Петровичем. Расскажите подробнее о характере вашей связи?
ОТВЕТ: Через меня МЯСНИКОВ поддерживал связь с Московским центром. Как и с ЕВДОКИМОВЫМ, мы постоянно при каждой встрече обсуждали вопросы партийной политики, причем МЯСНИКОВ всецело придерживался той оценки положения в стране, какую давал ЕВДОКИМОВ, обвиняя ЦК в неправильной политике. Вместе с тем, МЯСНИКОВ давал мне такую установку, что надо везде на открытых собраниях выступать в духе одобрения и согласия с линией ЦК, поскольку мы, зиновьевцы, и, в частности, он – под постоянным подозрением.
ВОПРОС: Какие поручения Вы получали от ЕВДОКИМОВА и МЯСНИКОВА?
ОТВЕТ: Мои обязанности в основном сводились к тому, что я взаимно информировал ленинградцев и москвичей (через ЕВДОКИМОВА и МЯСНИКОВА) о деятельности “вождей” – ЗИНОВЬЕВА, КАМЕНЕВА, о настроении ленинградцев, где кто находится и т.д. Были отдельные поручения об устройстве на работу, вернее – <о> перетаскивании с периферии в центр зиновьевцев. В 1932 г. осенью по поручению ЕВДОКИМОВА я специально связался с ЗАЛУЦКИМ по вопросу о переводе зиновьевца ШАДРИНА на работу с Кузнецкстроя в Москву.
Протокол мною прочитан, записан с моих слов верно.
ДОПРОСИЛ:
УПОЛНОМОЧЕННЫЙ СПО ГУГБ НКВД – ЗАЙКО
Верно: нрзб
РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 120, Л. 149-152.
