ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
РОЗЕНФЕЛЬД<А> БОРИСА НИКОЛАЕВИЧА, от 11 марта 1935 года.
ВОПРОС: На допросе от 2/III с<его> г<ода> Вы отрицали свое участие в террористической деятельности и утверждали, что террористических настроений у Вас не было. Между тем следствием Ваше участие в террористической борьбе с несомненностью установлено. Еще раз предлагаем Вам дать правдивые показания по этому вопросу.
ОТВЕТ: Признаю, что на допросе от 2/III я показал неправду. В действительности террористические настроения у меня были, и я был в курсе террористических настроений Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД, Е.К. МУХАНОВОЙ и Н.Б. РОЗЕНФЕЛЬД<А>.
ВОПРОС: Каким образом и когда Вам стали известны террористические настроения названных Вами лиц?
ОТВЕТ: Впервые вопрос о необходимости террористической борьбы с руководством ВКП(б) возник в 1932 г. в связи с высылкой Каменева в Минусинск. Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД, как я показал 2/III, заявила в моем присутствии, в состоянии аффекта, что она готова убить Сталина. Я ее не оборвал, как я показывал 2/III, и не возражал ей.
ВОПРОС: Значит, уже тогда Вы были согласны с Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД по вопросу о применении террора в отношении руководства ВКП(б)?
ОТВЕТ: Да, фактически я стал разделять взгляды Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД по этому вопросу с того времени. Я болезненно воспринял репрессии в отношении Л.Б. Каменева, считал, что они являются следствием сведения с ним счетов Сталиным, и пришел к заключению, что выходом из положения является борьба путем террора.
ВОПРОС: А когда Вы впервые узнали о террористических намерениях Н.Б. РОЗЕНФЕЛЬД?
ОТВЕТ: Это было позднее, по-моему, в 1933 году, после возвращения Каменева из ссылки. Мой отец, Н.Б. РОЗЕНФЕЛЬД, имел со мной беседу о Каменеве. Он мне сказал, что возвращение Каменева из ссылки не решает вопроса о нем, что Каменев чувствует себя угнетенным, так как он устранен от политической деятельности, к которой Сталин его не допустит. По словам Н.Б. РОЗЕНФЕЛЬД<А>, до тех пор, пока Сталин находится у руководства, рассчитывать на возвращение Каменева к политической деятельности нельзя. Весь разговор отца со мной отражал настроения Каменева, с которым отец имел по этому поводу беседы. В заключение мне отцом было заявлено, что он и Каменев пришли к выводу о необходимости устранения Сталина.
ВОПРОС: Н.Б. РОЗЕНФЕЛЬД к этому времени знал о Ваших террористических настроениях?
ОТВЕТ: Да, о моих террористических настроениях отец знал, его заявление о необходимости устранения Сталина фактически являлось указанием о необходимости подготовки террористического акта.
ВОПРОС: Когда Вы возвращались с Н.Б. РОЗЕНФЕЛЬД<ОМ> к этому вопросу?
ОТВЕТ; Кроме отдельных разговоров, имевших место у нас на квартире, о которых я покажу дополнительно, специальный разговор с отцом по этому вопросу был в начале 1934 года у меня на квартире.
Разговор возник по моей инициативе. Я напомнил Н.Б. РОЗЕНФЕЛЬД<У> о первом разговоре и спросил его, придерживается ли он по-прежнему своего мнения о необходимости совершения террористического акта над Сталиным. Отец мне заявил, что ничего не изменилось и работу в этом направлении надо вести.
ВОПРОС: Какие разговоры Вы вели после 1932 года по этому вопросу с Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД?
ОТВЕТ: После 1932 года этот вопрос не поднимался вплоть до возвращения Каменева из ссылки. После этого был ряд бесед, в которых принимали участие кроме меня Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД, Е.К. МУХАНОВА и Н.Б. РОЗЕНФЕЛЬД.
Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД считала, что какое бы то ни было изменение существующего положения может быть осуществлено только путем устранения Сталина. Она была менее сдержанна, чем Н.Б. РОЗЕНФЕЛЬД, вернее была более озлоблена и несколько раз заявляла о своей личной готовности убить Сталина.
ВОПРОС: Вы показываете, что Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД выражала готовность лично убить Сталина. Каким путем она это думала осуществить?
ОТВЕТ: Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД до последнего времени работала в Кремле, имела там много знакомых, была вхожа в личные библиотеки членов Политбюро (библиотека Молотова). Знаю, что она пыталась устроиться в библиотеку Сталина. При таком положении она имела возможность непосредственно совершить террористический акт.
ВОПРОС: А какова роль МУХАНОВОЙ в этом деле?
ОТВЕТ: Раньше всего о самой МУХАНОВОЙ. Она происходит из родовитой дворянской семьи, кто-то из членов ее семьи принимал активное участие в белом движении, сама она всеми фибрами души ненавидит советскую власть. Озлобление ее против существующего строя было настолько резко, что она готова была идти на любые шаги. МУХАНОВА считала, что бороться с большевиками можно только путем террора. Я считал, что террористические намерения Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД в известной мере являлись следствием пропаганды террора со стороны МУХАНОВОЙ.
ВОПРОС: Какими путями МУХАНОВА намеревалась вести террористическую борьбу против руководства ВКП(б)?
ОТВЕТ: МУХАНОВА была готова принять участие в теракте над тов. Сталиным и имела для этого те же возможности, что и Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД.
ВОПРОС: Кто Вам известен из лиц, принимавших участие в подготовке террористического акта над тов. Сталиным вместе с МУХАНОВОЙ и Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД?
ОТВЕТ: Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД и МУХАНОВА поддерживали тесную связь с рядом лиц, работавших в библиотеке Кремля. Из них мне известны: ШАРАПОВА А.Ф., ДАВЫДОВА З.И., БУРАГО Н.И. Принимали ли они непосредственное участие в подготовке террористического акта, я не знаю.
ВОПРОС: Вы показали, что в начале 1934 года Н.Б. РОЗЕНФЕЛЬД Вам сказал, что подготовку террористической борьбы с руководством ВКП(б) надо продолжать. Что Вы лично сделали в этом направлении?
ОТВЕТ: Еще до этого разговора с отцом я имел ряд бесед с моим товарищем НЕХАМКИНЫМ Л.Я. – троцкистом. НЕХАМКИН свои троцкистские убеждения сохранил до последнего времени.
В 1932 или 1933 г. в одну из наших бесед (где она происходила, сейчас не помню) НЕХАМКИН мне сказал, что борьба с руководством ВКП(б) в настоящих условиях должна вестись по примеру борьбы “Народной Воли” с царизмом, т.е. путем террора.
После разговора с отцом, в начале 1934 года я имел еще 2 встречи с НЕХАМКИНЫМ. Во время одной из них я ему передал то, что мне рассказал Н.Б. РОЗЕНФЕЛЬД, и спросил его мнение по этому вопросу. Он мне заявил, что он остается на старых позициях и террористические намерения, высказанные мною ему, полностью разделяет.
ВОПРОС: Как Вы и НЕХАМКИН намеревались практически подготовить террористический акт над тов. Сталиным?
ОТВЕТ: До моего ареста мы конкретных мер в этом направлении не предпринимали.
ВОПРОС: Это неверно. Показаниями арестованных по Вашему делу установлено, что Вы организовали наблюдение за Сталиным и практически готовили осуществление террористического акта.
ОТВЕТ: Этого не было. Дальше подбора людей и договоренности о необходимости совершения террористического акта дело не шло.
ВОПРОС: Вы опять неискренни. Вы показываете не все Вам известное по этому вопросу.
ОТВЕТ: Больше показать ничего не могу.
ВОПРОС: Знали ли Вы МУЗЫКУ Ф.И., б<ывшего> секретаря Л.Б. Каменева?
ОТВЕТ: Знаю. Н.Б. РОЗЕНФЕЛЬД мне неоднократно о нем говорил как о человеке, к которому он хорошо относится. Последний раз я с МУЗЫКОЙ виделся после убийства тов. Кирова, на ТЭЦ высокого давления, где он отбывал практику, а я работал в качестве инженера. МУЗЫКА мне говорил, что начинается травля Каменева и Зиновьева, ссылаясь при этом на статьи в “Правде”. Я ему ответил, что убийство Кирова явилось для Сталина удобным поводом организовать травлю против Зиновьева и Каменева. Он со мной согласился.
ВОПРОС: Какое отношение имел МУЗЫКА к подготовке террористического акта над тов. Сталиным?
ОТВЕТ: Не знаю.
ВОПРОС: Вы опять показываете неправду. Н.Б. РОЗЕНФЕЛЬД показывает, что МУЗЫКА давно террористически настроен.
ОТВЕТ: Я вспомнил, что Н.Б. РОЗЕНФЕЛЬД мне говорил, что МУЗЫКА отчаянный человек и в состоянии возбуждения способен на крайние действия.
ВОПРОС: В связи с чем Вам сказал Н.Б. РОЗЕНФЕЛЬД, что МУЗЫКА способен на крайние меры?
ОТВЕТ: Я рассказывал Н.Б. РОЗЕНФЕЛЬД<У> о своем разговоре с МУЗЫКОЙ и высказал предположение, что МУЗЫКУ, вероятно, арестуют. Я при этом исходил из того, что МУЗЫКА в курсе к.-р. деятельности Каменева.
Из заявления отца о личных «качествах» МУЗЫКИ для меня стало ясным, что он по убеждениям террорист.
ВОПРОС: На допросе от 2/III Вы показали, что в контрреволюционных беседах, происходивших в Вашей квартире, принимал участие М.В. КОРОЛЬКОВ.
Что Вам еще о нем известно?
ОТВЕТ: Говорить о М.В. КОРОЛЬКОВЕ только в связи с к.-р. беседами у нас нельзя.
В действительности дело обстоит следующим образом:
М.В. КОРОЛЬКОВ – махровый контрреволюционер, находится в близких отношениях с ПРОХОРОВЫМ М.А., владевшим до революции каким-то предприятием, отъявленным черносотенцем и белогвардейцем; ПОПОВЫМ – сыном чайного фабриканта; ИНКИЖИКОВЫМ В.И. – киноартистом, невозвращенцем.
Поскольку политические настроения КОРОЛЬКОВА нам были известны, он пользовался у нас полным доверием.
Террористические взгляды Н.Б., Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД<ОВ>, МУХАНОВОЙ и мои КОРОЛЬКОВ разделял.
ДОПРОСИЛИ:
НАЧ. СПО ГУГБ – МОЛЧАНОВ
ЗАМ. НАЧ. СПО ГУГБ – ЛЮШКОВ
НАЧ. 2 ОТД. СПО ГУГБ – КАГАН
ЗАМ. НАЧ. II ОТДЕЛЕНИЯ СПО – СИДОРОВ
верно: Уполн. Уемов
РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 108, Л. 126-133.
Опубликовано: Лубянка. Сталин и ВЧК—ГПУ—ОГПУ—НКВД. Архив Сталина. Документы высших органов партийной и государственной власти. Январь 1922—декабрь 1936 /М.: МФД, 2003, стр. 628-631.
