Протокол допроса А.А. Шестова

 

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА

ШЕСТОВА, Алексея Александровича, от 16/Х-36 г.

 

ШЕСТОВ А.А., 1896 г<ода> рождения, уроженец местечка Товарково (Подмосковный угольный бассейн), бывш<ий> рабочий, бывш<ий> член ВКП(б) с 1918 по 1936 г., исключен за к.-р. троцкистскую деятельность. Был последовательно управляющим Шахтстроя, Прокопьевского рудника и управляющим Анжеро-Судженского рудника (Кузбассуголь).

 

ВОПРОС: Дайте показания о разрушительной работе, проведенной вами и СТРОИЛОВЫМ в Кузбассе.

ОТВЕТ: Подрывная работа, проводившаяся по разработанному мною и СТРОИЛОВЫМ плану силами членов троцкистской организации и привлеченных контрреволюционно настроенных специалистов, была рассчитана на срыв выполнения производственных заданий по угледобыче и создание условий, исключающих возможность нормальной эксплуатации Кузнецкого бассейна в перспективе.

Здесь не ставилась задача проведения прямых диверсионных актов, как это делали немецкие диверсанты, ибо это было связано с большим риском провала. Проводилась система мероприятий в производстве, дававшая возможность достичь поставленной задачи при тщательной маскировке подрывной работы.

Разрушительная работа была развернута в направлении:

1. Умышленного замедления темпов нового шахтного строительства и реконструктивных работ по старым шахтам. 

2. Организация строительства новых шахт с расчетом на неодновременное окончание работ по важнейшим объектам с задачей оттянуть начало эксплуатации шахт на полные проектные мощности.

3. Ведение систем эксплуатации мощных пластов, при которых создавались наибольшие потери угля с расчетом на возникновение подземных пожаров, выводящих из строя отдельные месторождения угля.

4. Срыв подготовки новых горизонтов и полей необходимых для развертывания угледобычи в соответствии с плановыми заданиями.

5. Искусственное создание разрыва между подготовительными и очистными работами с целью сорвать выполнение плана угледобычи.

6. Массовая порча механизмов, рассчитанная на срыв угледобычи.

7. Срыв правильной организации труда и противодействие развертыванию стахановского движения в последнее время.

Это основные подрывные мероприятия, производившиеся по угольным районам, где участниками организации была развернута разрушительная работа.

ВОПРОС: На каких объектах была развернута подрывная работа?

ОТВЕТ: Подрывной работой были охвачены основные угольные районы Кузбасса – Прокопьевский, Анжерский и Ленинский рудники. По остальным рудникам нами организованно подрывной работы не велось. Это не исключает возможности проведения разрушительных мероприятий отдельными троцкистами по личной инициативе. Мне известно, что подрывная работа велась и в Кемерово, сказал мне об этом ДРОБНИС, когда я в сентябре 1935 года его посетил в Кемерово по заданию МУРАЛОВА. Деталей подрывной работы в Кемерово я не знаю.

МУРАЛОВ мне говорил, что троцкистская подрывная работа ведется в Сталинске ФРАНКФУРТОМ и собранными им на Кузнецком металлургическом комбинате троцкистами. МУРАЛОВ сообщил мне, что подрывная работа в Кузнецке ведется широко, но что ФРАНКФУРТ не пожелал работать под руководством сибирского центра и связан непосредственно с Москвой. Конкретных фактов о подрывной работе ФРАНКФУРТА МУРАЛОВ мне не рассказывал.

ВОПРОС: В чем конкретно выразилась подрывная работа организации по Прокопьевскому руднику?

ОТВЕТ: Основным подрывным мероприятием по Прокопьевску, давшим небольшой эффект, явилось огульное, без учета особенностей пластов, ведение камерно-столбовой системы, без выемки межкамерных целиков [1] и без закладки выработанного пространства.

Этим мероприятием, наряду с значительными потерями угля, достигавшими не менее 50% при допустимых 15-20%, были вызваны многочисленные подземные пожары, не ликвидированные до последнего времени. Пожары не дали и не дают возможности эксплуатировать нижние горизонты без риска дальнейшего распространения пожаров и возможности больших взрывов.

Бесплодная работа по ликвидации пожаров требует значительного количества людей и больших денежных затрат.

ВОПРОС: Как была введена эта система?

ОТВЕТ: Идея обработки мощных пластов камерно-столбовой системой возникла независимо от участников подрывной работы. Ее автором был инженер РУБАНОВИЧ, с организацией не связанный.

Сама по себе эта система работ при правильном проведении могла бы дать и положительный результат, тем более  что в тот период краевые и центральные организации были заинтересованы в добыче наибольшего количества угля.

Закладка же выработанных пространств требовала больших капиталовложений.

Я, СТРОИЛОВ и другие участники организации за эту идею ухватились. Рассчитывая, что мы сумеем сорвать ее правильное проведение и нанести значительный ущерб работе рудника. Мы думали, что если даже широко не распространятся пожары, а на это определенно рассчитывать мы вначале не могли, эксплуатация этим способом дает настолько значительные потери, что подготовленные поля будут быстро отработаны. Одновременно мы намечали так спланировать строительство новых шахт и подготовку новых горизонтов на старых шахтах, чтобы в 36, 37 и 38 г.г. добиться резкого падения угледобычи. Мы знали, что в эти годы как раз сильно возрастет потребность на Прокопьевские (коксующиеся) угли металлургии Сибири и Урала и рассчитывали свой удар не только по угольной, но и по металлургической промышленности.

ВОПРОС: Что конкретно было предпринято вами и СТРОИЛОВЫМ для ускорения введения этой системы?

ОТВЕТ: Мы прежде всего поставили задачу подобрать в Прокопьевск людей, которые обеспечат ее проведение.

Было ясно, что управляющий рудником ШЕВЧЕНКО нам будет мешать, и СТРОИЛОВ предложил добиться перевода в Прокопьевск ОВСЯННИКОВА, работавшего управляющим рудником в Анжерке. СТРОИЛОВ. говорил: “Хотя ОВСЯННИКОВ и не член организации, и, если даже им не будет, то он сам лично в работу не вникает, все передоверяет инженерам, и несомненно при нем можно творить что угодно”.

Я и СТРОИЛОВ всячески способствовали переводу ОВСЯННИКОВА в Прокопьевск. В частности, лично я использовал свои посещения РУХИМОВИЧА и при разговорах доказывал ему необходимость перевода ОВСЯННИКОВА в Прокопьевск в интересах поднятия угледобычи.

Когда вопрос о переброске ОВСЯННИКОВА был положительно разрешен, встала задача подобрать своего человека на должность главного инженера рудника. 

ОВСЯННИКОВУ я внушил мысль, что гл<авный> инженер КОКОРИН не годится и должен быть смещен, рекомендовал ему инженера ЛЮРИ, который, хотя и не был членом организации, но являлся прямым сторонником камерно-столбовой системы без закладки. При большом сопротивлении парторганизации ОВСЯННИКОВ этой замены добился.

ВОПРОС: ОВСЯННИКОВ не был привлечен прямо к работе организации?

ОТВЕТ: Нет, сразу не был привлечен, позднее же я ОВСЯННИКОВА завербовал в организацию. Он был в курсе проводившейся подрывной работы и сам в ней активно участвовал.

ВОПРОС: Как был вами завербован ОВСЯННИКОВ?

ОТВЕТ: Я уже указал, что, зная ОВСЯННИКОВА как неустойчивого человека, пьяницу, картежника и карьериста, не способного конкретно руководить работой и передоверяющего свои функции, я и СТРОИЛОВ решили для пользы подрывной работы добиться его перевода в Прокопьевск. Этого мы добились, он был назначен управляющим Прокопьевским рудником. По приезде ОВСЯННИКОВА в Прокопьевск с мая 1932 года я его начал усиленно обрабатывать.

ВОПРОС: Как вы его обрабатывали? 

ОТВЕТ: Я вел обработку усиленно, но осторожно. Начал с мелочей. ОВСЯННИКОВ большой любитель и мастер рассказывать антисоветские анекдоты, я пополнил его знания в этой области десятком самых похабных ярко-контрреволюционных анекдотов.

Я систематически устраивал у себя на квартире выпивки, картежную игру и создавал условия, чтобы ОВСЯННИКОВ сильно проигрывался.

Я старался запутать ОВСЯННИКОВА в денежных делах, советовал не стесняться в деньгах на приемы гостей, проводил все его расходы на приемы по счетам Шахтстроя и создавал условия для разложения ОВСЯННИКОВА вплоть до того, что подбирал сам ему секретарш способных увлечь его, зная его слабость к женскому полу.

Я внушил ОВСЯННИКОВУ мысль, что в Горкоме и Горсовете мы обязательно должны вести единую линию по всем вопросам.

Видя, что ОВСЯННИКОВ человек податливый, с довольно слабыми моральными устоями, я стал действовать смелее.

Я стал с ним делиться воспоминаниями о ТРОЦКОМ, СМИРНОВЕПЯТАКОВЕРАДЕКЕ, ЗИНОВЬЕВЕ и КАМЕНЕВЕ, расписывать их заслуги перед революцией, личные их качества и т.п.

Не получая отпора от ОВСЯННИКОВА, я стал противопоставлять вождей троцкистской организации, нынешнему руководству партии, при этом делал это тонко, стараясь попасть в настроение ОВСЯННИКОВУ, когда он бывал недоволен какими-либо указаниями директивных органов.

Летом 1932 года, примерно в июне мес<яце>, я его познакомил с ФРАНКФУРТОМ, ГРОЛЬМАНОМ – нач<альником> транспортного управления Кузнецкстроя, и ГОЛЬДБЕРГОМ – Нач<альником> Планового Управления Кузнецкстроя.

ВОПРОС: С какой целью вы познакомили ОВСЯННИКОВА с этими лицами?

ОТВЕТ: Я с ними был связан как с троцкистами и считал, что в этой среде ОВСЯННИКОВА легче будет окончательно обработать и завербовать в организацию.

ВОПРОС: Как шла дальнейшая обработка ОВСЯННИКОВА?

ОТВЕТ: ГОЛЬДБЕРГ и ГРОЛЬМАН по моей просьбе в течение лета и осени 1932 года не менее 5-6 раз вели троцкистские разговоры о ОВСЯННИКОВЫМ.

Беседы происходили за рюмкой водки, троцкистские разговоры начинались с анекдотов, затем переводили на ошибки ЦК в области экономической политики и доходили до прямой троцкистской критики работы ЦК.

В ноябре 1932 года ко мне в Прокопьевск приехали ГОЛЬДБЕРГ и ГРОЛЬМАН, была устроена встреча у меня на квартире, на которую был приглашен ОВСЯННИКОВ. ГОЛЬДБЕРГ как экономист, уже не стесняясь ОВСЯННИКОВА, долго говорил о блефе Урало-Кузнецкого Комбината. Разговор велся открыто.

В процессе разговора я и ГРОЛЬМАН прямо поставили перед ОВСЯННИКОВЫМ вопрос о работе троцкистской подпольной организации: преувеличенно сообщил<и> ему о размахе ее работы и сказали, что сообщаем это ему как другу и рассчитываем, что он нас не предаст.

ВОПРОС: Вы ему предлагали принять участие в троцкистской работе?

ОТВЕТ: Прямого предложения не сделали, а просили сказать свое мнение.

ВОПРОС: Что вам оказал ОВСЯННИКОВ?

ОТВЕТ: Он в тот вечер ничего не сказал, а заявил, что крепко обо всем этом подумает.

Я все дни следующей встречи усиленно за ним наблюдал, через шофера и кучера выяснял, куда он ездит, и установил, что он ни в Горком, ни в НКВД не обращался.

Из мимолетных разговоров я понимал, что ОВСЯННИКОВ усиленно раздумывает и самоопределяется.

ВОПРОС: Когда вы встретились с ОВСЯННИКОВЫМ?

ОТВЕТ: Через 3-4 дня ОВСЯННИКОВ меня пригласил к себе и стал детально расспрашивать о работе организации и об ее участниках.

Я его информировал, еще больше преувеличивая данные о работе организации.

Особенно поразило ОВСЯННИКОВА мое сообщение о том, что все командные точки в системе Кузбассугля заняты троцкистами.

ВОПРОС: Как же решил вопрос ОВСЯННИКОВ?

ОТВЕТ: Он и в этот раз не решил вопроса. Он мне заявил: “Я тебя хочу проверить, дай мне возможность убедиться, что ОЛЕШКО и ЗАЙДМАН члены организации”. Я ему дал согласие, еще раз предупредив, что сделаю это в надежде, что он не предатель и меня не подведет.

ВОПРОС: Как вы доказали ОВСЯННИКОВУ, что ОЛЕШКО и ЗАЙДМАН в организации?

ОТВЕТ: В конце ноября 1932 года мы вместе были в Новосибирске.

По моей просьбе ВЕГМАН устроил у себя на квартире попойку, которая длилась двое суток и на которую были приглашены ОВСЯННИКОВ и ОЛЕШКО.

Убедившись в реальности существования и работы крупной троцкистской организации, ОВСЯННИКОВ по возвращении в Прокопьевск дал согласие работать с нами.

ВОПРОС: Как был перед ОВСЯННИКОВЫМ поставлен вопрос о задачах организации?

ОТВЕТ: Я ему в основном изложил установки “последнего курса” и ставил вопрос так:

ЦК наделал крупнейшие ошибки в хозяйственной работе и ведет страну к краху.

Масса рано или поздно поднимется против политики партии и поставит вопрос о правильности позиции Троцкого и троцкистов.

Нам для дискредитации партии выгодно, если к этому времени предприятия будут “дышать на ладан”, нужно смело идти на проведение подрывной работы, ибо когда рабочие поймут, что их труды по созданию Кузбасса пропали даром по вине гибельной политики партии, они весь свой гнев направят против теперешнего партийного руководства. Основная подрывная работа должна вестись к.-р. инженерством, которых при провале мы сами выдадим в руки ГПУ и поставим к стенке. Нам поверят скорее, чем им. И дальше я познакомил ОВСЯННИКОВА с конкретным планом подрывной работы по Прокопьевску.

ВОПРОС: Как отнесся ОВСЯННИКОВ к Вашему обоснованию и плану подрывной работы?

ОТВЕТ: Он со мной целиком согласился и включился в проведение конкретных подрывных мероприятий. Он активно участвовал во всей подрывной работе, проведенной в Прокопьевске.

ВОПРОС: Продолжайте ваши показания о работе, проведенной организацией в Прокопьевске. Как было встречено на руднике введение камерно-столбовой системы?

ОТВЕТ: Вокруг этого вопроса в 1932 году развернулись большие споры. Ряд инженеров, во главе с зам<естителем> гл<авного> инженера ЛЕОНОВЫМ решительно протестовали, предсказывали большие бедствия и пожары.

СТРОИЛОВ, будучи Нач<альником> Бюро изобретательства и исследовательских работ, опираясь на членов организации ПЛЕШКОВА, МАЙЕРА, с моего ведома и согласия для видимости выступал за камерно-столбовую систему, но с закладкой на базе большой механизации. Сам я в Прокопьевске отстаивал систему без закладки.

Это был маневр. Мы знали, что если будет принята система закладки с большой механизацией – экскаваторы, механизированная подача закладочного материала, – то мы сумеем ее сорвать.    

Нас поддерживала группа недальновидных инженеров, не знавшая подоплеки наших предложений, но выступавшая с нами в погоне за легкостью добычи и временными эффектами без учета перспектив и последствий.

В результате длительного обсуждения системы работ я и СТРОИЛОВ добились сплошного введения камерно-столбовой системы без закладки и повсеместно, без учета особенностей пластов по отдельным шахтам.

ВОПРОС: Какие результаты были достигнуты?

ОТВЕТ; Действительность превзошла наши ожидания. С конца 1932 года на руднике последовательно начали возникать подземные пожары. Пожарами были быстро охвачены шахта № 2 и Центральная штольня (ныне входящая в комплекс’^ шахты им. Эйхе). Пожары начались на шахте № 5/6, на Голубовке, и уже в 1933-34 году пожары возникли на всех шахтах, где применялась эта система.

ВОПРОС: Как вы сумели избежать разоблачения?

ОТВЕТ: Для этой цели не требовалось особых мер. Я уже сказал, что мы выступили с расчетом заранее завуалировать подоплеку проводимой работы, СТРОИЛОВ ратовал за закладку.

Кроме того, ряд авторитетных комиссий, приезжавших по этому вопросу в Прокопьевск, в частности, комиссия ТЕРПИГОРЕВА с участием ФИНКЕЛЬШТЕЙНА, КОТИНА и других, принимали столь половинчатые решения, что, основываясь на них, можно было делать что угодно.

Обычно решения сводились к тому, что “система неприемлема, но что исходя из местных условий и практики можно ее применять до горизонта 50 метров”. Исходили обычно из того, что если решительно запретить, то рудник к закладке не готов, и угледобыча резко снизится. Мы их этим усиленно пугали, а члены комиссии отнюдь не были расположены к решительным действиям. Только для новых двух шахт, “Коксовая” и № 3, комиссия решительно требовала производить закладку. Впоследствии СТРОИЛОВ частично и на “Коксовой” ввел работу без закладки.

ВОПРОС: Что было проведено в области срыва подготовки новых полей для работ?

ОТВЕТ: В конца 1933 года СТРОИЛОВ и МАЙЕР с помощью ОВСЯННИКОВА, уже вовлеченного в организацию, по ряду шахт систематически срывали подготовку новых горизонтов и шахтных полей, необходимых для выполнения плановых заданий по угледобыче.

СТРОИЛОВ работал Нач<альником> Горно-Технического отдела Кузбассугля, МАЙЕР им был назначен сперва зам<естителем> гл<авного> инженера, позднее – гл<авным> инженером Прокопьевского рудника.

ВОПРОС: По каким шахтам были сорваны работы по своевременной подготовке новых горизонтов?

ОТВЕТ: Мне хорошо известно, что это было сделано по штольне № 10 (шахта им. Молотова), где в 1934 году должен был готовиться к эксплуатации 2-й горизонт, т.е. должны были начать проходку шахты. Однако, до середины 1935 года к работам не приступали. По шахте 5/6 в 1935 г. должны были ввести углубку, чтобы готовить 2-й горизонт, работ этих не вели.

То же было с шахтой “Манеихой” (как называется сейчас, не помню). По этой шахте сорвали работу по 2-му горизонту. Других фактов я сейчас не помню.

ВОПРОС: Кто персонально это делал?

ОТВЕТ: Это делал СТРОИЛОВ, используя МАЙЕРА и ОВСЯННИКОВА. СТРОИЛОВ в Кузбассугле срывал финансирование этих работ, а ОВСЯННИКОВ и МАЙЕР для виду слегка протестовали, но реальных мер к обеспечению этих работ не принимали.

ВОПРОС: Кто еще был привлечен к проведению этого мероприятия?

ОТВЕТ: Для этой цели больше никого не требовалось.

ВОПРОС: Необходимость подготовки новых горизонтов и шахтных полей в связи с плановыми заданиями должна была быть очевидна для всех работников Рудоуправления. Вы показываете, что эту работу сорвали, как вам удавалось сделать?

ОТВЕТ: Первое, что давало возможность незамеченно вести подрывную работу, – это создание хаоса в учете подготовленных к нарезке запасов.

В подготовленные запасы включались пласты, совершенно не исследованные или явно непригодные к эксплуатации. Этими махинациями создавалась видимость благополучия с подготовленными запасами и делался вывод об отсутствии необходимости готовить новые горизонты и шахтные поля.

Умышленно создавалась непостоянность границ шахтных полей и, когда с шахт начинали ставить вопрос о том, что поля отрабатываются и необходимо готовить новые, им возражали, заявляя, что поля можно продолжать работать за счет других шахт.

В 1935 году положение с подготовкой новых горизонтов и полей в связи с пожарами стало настолько угрожающе острым, что здесь уже начала обнаруживаться проведенная подрывная работа, и маскировать ее становилось невозможным.

ВОПРОС: А как удавалось СТРОИЛОВУ срезать кредиты на эти работы?

ОТВЕТ: Чтобы получить возможность резать кредиты на эти работы, СТРОИЛОВ вел линию на распыление кредитов по широкому фронту работ. Когда с него начали требовать денег, он, разассигновав имеющиеся суммы, ставил вопрос о том, что нужно просить у Наркомтяжпрома дополнительных ассигнований, заведомо зная, что их не дадут.

ВОПРОС: Разве кредитами распоряжался СТРОИЛОВ?

ОТВЕТ: СТРОИЛОВ в “Кузбассугле” настолько себя чувствовал крепко, что его предложения были всегда безапелляционны.

ВОПРОС: Какие были проведены подрывные мероприятия в области нового шахтного строительства?

ОТВЕТ: 4 крупных ствола шахты 7/8 в 1932 году были заложены на базе крайне неудовлетворительно разведанных пластов. Эти шахты можно было заложить на более надежных и лучших месторождениях. Этого не было сделано умышленно. В эксплуатации этих шахт были созданы значительные трудности.

ВОПРОС: Кто это сделал?

ОТВЕТ: Это сделал лично я.

ВОПРОС: Как вы это сделали?

ОТВЕТ: Я воспользовался тем, что с закладкой этих шахт торопили, и, заведомо зная, что нужны дополнительные изыскания, я никого не предупредил об этом и начал строительство.

ЗАЙДМАН, работавший в то время в Гипрошахте, участвовал в этом, разработав проект на недостаточном материале. Гл<авный> инженер Шахтстроя, бывш<ий> вредитель МАРКЕР и нач<альник> Горно-Технич<еского> отдела ЛЕОНТЬЕВ мне указывали на недопустимость начинать работы, я им доказал, что этого требуют быстрые темпы работы, и заявлял, что в Прокопьевске уголь имеется везде.

ВОПРОС: Это было проведено только на шахте 7/8 или по другим?

ОТВЕТ: Только на шахте 7/8.

ВОПРОС: Продолжайте показания.

ОТВЕТ: По моему указанию член нашей организации ШНЕЙДЕР, работавший главным механиком Шахтстроя, тормозил монтаж оборудования по шахте 5/6 и штольне № 10. Эти единицы должны были быть сданы в эксплуатацию в 1932 году, нашими же подрывными мероприятиями работы были затянуты [2] до 1934 года.

ВОПРОС: Как срывали монтаж оборудования?

ОТВЕТ: ШНЕЙДЕР пользовался тем, что на этих шахтах сильно отставали строительные работы, это делал б<ывший> вредитель, зав<едующий> стройотделом ЗАВЬЯЛОВ, не будучи участником организации.

Ссылаясь на отставание строительных работ, ШНЕЙДЕР готовил оборудование к монтажу. Зная, что оборудование изготовлено весьма небрежно заводами-поставщиками, он умышленно не принимал мер к его заблаговременной проверке и исправлению. Это в период монтажа вызывало задержки и переделки, требовавшие времени.

Когда строительные работы бывали готовы, ШНЕЙДЕР затягивал монтажные тем, что систематически не докомплектовывал рабсилу, которую вовремя не готовил несмотря на то, что знал объем работ. Это мероприятие маскировать было очень трудно, по вопросам несвоевременного пуска шахт в эксплуатацию нас сильно били рабочие и общественность, так что под конец ШНЕЙДЕР провалился, и в связи с рядом других проведенных им подрывных работ он в 1934 году был арестован и осужден

ВОПРОС: Какие еще подрывные мероприятия были проведены ШНЕЙДЕРОМ по вашему заданию?

ОТВЕТ: В 1933 г. и в начале 34 г. он так провел монтаж оборудования шахты “Коксовая”, что в 1934 г. после пуска в эксплуатацию там имели место аварии.

ВОПРОС: Какие аварии?

ОТВЕТ: Я детально не знаю, но мне СТРОИЛОВ рассказывал, что на “Коксовой” произошла крупная авария с подъемной машиной клетьевого ствола.

Так же смонтировал оборудование ШНЕЙДЕР и на откатке этой шахты.

ВОПРОС: Когда ШНЕЙДЕР был арестован за подрывную работу, как вы избегали разоблачения?

ОТВЕТ: ШНЕЙДЕР меня не выдал и принял всю ответственность на себя. Он рассчитывал, что после суда я сумею его выручить, чего мне сделать не удалось в связи с тем, что в 1935 г. я провалился сам.

ВОПРОС: Этим исчерпывается подрывная работа в Прокопьевске?

ОТВЕТ: В Прокопьевске во второй половине 1933 года СТРОИЛОВ<ЫМ> при моем участии был законсервирован[3] сотый горизонт шахты “Коксовой”, чего делать ни в коем случае нельзя было. Этот горизонт нужно было готовить к эксплуатации обязательно, учитывая, что шахта дает особо нужный для металлургии сорт угля. 

СТРОИЛОВ начал с того, что временно до 1/1-34 г. приостановил работы на этом горизонте, мотивируя недостатком средств и подчеркивая временный характер консервации. На это пошли. А дальше СТРОИЛОВ работ не возобновил; как это ему удалось сделать, я не знаю, так как выбыл из Прокопьевска.

Мне известно, что СТРОИЛОВУ в этом вопросе оказывал большое сопротивление бывш<ий> Нач<альник> Планового отдела ЧЕРНЫХ, однако СТРОИЛОВУ удалось провести свое решение в связи с тем, что его активно, поддерживал ПЛЕХАНОВ, целиком находившийся под влиянием СТРОИЛОВА.

Изложенными фактами в основном исчерпываются главнейшие подрывные мероприятия, проведенные мною и СТРОИЛОВЫМ с привлечением ряда участников организации по Прокопьевску.

ВОПРОС: Дайте показания о проведенной подрывной работе на Анжерском руднике?

ОТВЕТ: Подрывная работа по Анжерке была начата с работ по реконструкции шахт 5/7 и 9/15.

По моему заданию через СТРОИЛОВА участник организации инженер АНДРЕЕВ, гл<авный> инженер Анжерского Шахтстроя, сорвал своевременное выполнение реконструктивных работ по этим шахтам. Реконструкция шахты 5/7 должна была быть закончена, насколько я помню, в 1932 году, а была затянута до 1935 года.

Шахта 9/15 должна была быть закончена в 1933 году, а сдана в эксплуатацию в конце 1935 года и то не полностью.

Это создавало исключительно большие трудности в эксплуатации шахт, ибо, по существу, шахты заново строились на большую мощность.

ВОПРОС: Как были сорваны реконструктивные работы?

ОТВЕТ: По шахте 5/7 при готовности горных работ сильно задерживалось окончание строительства поверхностных сооружений и организация электровозной подземной откатки. Работа срывалась по мотивам нехватки материалов, оборудования и рабочей силы.

Подготовка подземной откатки была сорвана тем, что до спуска под землю электровозы стояли под открытым небом, без соблюдения технических условий их хранения, и были сильно испорчены.

ВОПРОС: Эту работу АНДРЕЕВ проводил один?

ОТВЕТ: Один он этого осуществить никак не мог и несомненно использовал других людей, тем более что аппарат Шахтстроя был чрезмерно засорен чуждым элементом, но кого персонально привлек АНДРЕЕВ, мне неизвестно. О работе АНДРЕЕВА меня информировал СТРОИЛОВ.

ВОПРОС: А по шахте 9/15?

ОТВЕТ: Здесь АНДРЕЕВ сорвал работы по подготовке горизонта 270. Это был один из основных моментов плана реконструкции этой шахты. АНДРЕЕВ заготовил оборудование, как подземное, так и поверхностное, по этому горизонту, а горных работ своевременно не провел.

По этой же шахте АНДРЕЕВ при наличии материалов и рабсилы срывал постройку поверхностных сооружений.

И здесь были выведены из строя электровозы для откатки, точнее, были перебиты батареи к ним. Это получилось в результате крайне небрежного с ними обращения при хранении. АНДРЕЕВ сознательно не принял мер к сохранению батарей.

ВОПРОС: Факты явного срыва работ в течении длительного времени не могли остаться незамеченными, как избегал ответственности АНДРЕЕВ?

ОТВЕТ: Рабочие и отдельные специалисты видели все это, поднимали скандалы, писали в газету, но АНДРЕЕВ, ссылаясь на объективные причины, умел ускользнуть.

ВОПРОС: Что еще было сделано в области срыва шахтного строительства?

ОТВЕТ: АНДРЕЕВЫМ же на шахте № 6 Судженка, входившей в общий комплекс 5/7, породная приемная площадка была построена не горизонтальной, как полагалось, а с большим уклоном, поставленная на площадку двухтонная вагонетка могла полететь в ствол и вызвать крупную аварию.

ВОПРОС: Когда это было сделано?

ОТВЕТ: Приблизительно в конце 1932 года. 

ВОПРОС: Эта площадка все время эксплуатируется в этом виде? 

ОТВЕТ: До марта 1935 года работа велась на этой площадке. В 1935 г. площадка должна была быть переделана.

ВОПРОС: Аварии были?

ОТВЕТ: Помню, что небольшие аварии из-за падения пустых вагонеток были. Крупных аварий не случалось исключительно благодаря осторожности рабочих.

ВОПРОС: Столь угрожающее положение в течении такого длительного времени не было замечено?

ОТВЕТ: Это безусловно заметили, но только после постройки площадки и приемного бункера для породы. АНДРЕЕВ отговаривался тем, что им или работниками производства допущена ошибка.

ВОПРОС: Это все о подрывной работе АНДРЕЕВА?

ОТВЕТ: АНДРЕЕВ по шахте № 9/15 задерживал снос старой котельной – деревянного здания, угрожающего пожаром вновь выстроенным сооружениям компрессорной и электроподстанции. Это был расчет на пожар, который мог возникнуть в процессе работы по не зависящим от кого-либо причинам.

ВОПРОС: Какая подрывная работа была проведена в Анжерке в области эксплуатационной работы?

ОТВЕТ: Разрушительные удары в Анжерке направлялись и на эксплуатационные работы, достигалось такое положение, что рудник не выходил из прорыва.

Прежде всего эксплуатация механизмов велась так, что создавалась исключительно большая аварийность. Рудник механизированный, и это сильно отражалось на угледобыче.

На работы с механизмами допускались совершенно неквалифицированные рабочие. Подготовка кадров не велась. Если бригадиры отказывались принимать неквалифицированных рабочих, то их били за то, что они не хотят готовить кадры на ходу.

ВОПРОС: Кто это проводил?

ОТВЕТ: Подрывной работой в области эксплуатации руководил член организации – гл<авный> инженер рудника ПАШКОВСКИЙ, привлеченный к подрывной работе СТРОИЛОВЫМ. Вместе с ПАШКОВСКИМ подрывную работу вели ПЛЕШКОВ, ШУМАХЕР, ЗУБЕНКО, СЕРБИНОВИЧ и СИКОРО.

ВОПРОС: Как еще тормозилась эксплуатационная работа?

ОТВЕТ: По шахте 9/15 ПАШКОВСКИЙ, срывая производство эксплуатационной разведки, путем невыдачи заказов геологоразведочному отделу, задерживал своевременное вскрытие пластов, подлежащих выемке, чем тормозил развертывание угледобычи. 

ВОПРОС: Какую подрывную работу вели ПЛЕШКОВ, ШУМАХЕР, ЗУБЕНКО, СЕРБИНОВИЧ и СИКОРО?

 ОТВЕТ: ПЛЕШКОВ до отъезда ПАШКОВСКОГО, т.е. до июля 1934 г., как экономист-плановик помогал последнему скрывать подрывную работу, составляя планы в соответствии с требованиями ПАШКОВСКОГО по подрывной работе. Он же в отчетах, привлекая объективные причины, затушевывал результаты подрывной работы. После отъезда ПАШКОВСКОГО из Анжерки ПЛЕШКОВ по моему поручению взял на себя все руководство подрывной работой.

ШУМАХЕР, работая на шахте 9/15 с 1933 года по 1935 г. сперва начальником транспорта, позднее начальником участка, вел работу по дезорганизации электровозной откатки. Я знал от ПЛЕШКОВА и, наблюдая лично, видел, что путевое хозяйство на шахте доведено до полного развала, расчистка путей не производилась, предупредительный ремонт электровозов отсутствовал, организация труда находилась в развале.

ЗУБЕНКО и СЕРБИНОВИЧ, работавшие начальниками участков шахты 5/7, вели активную дезорганизаторскую работу на своих участках. Их работу я также наблюдал лично и знал по информации ПЛЕШКОВА.

Они срывали ремонтную работу, не подготовляли своевременно фронт работ, срывали работу ударников и создавали положение, когда участки были исключительно запущены и не выходили из прорыва.

О СИКОРО я уже показывал, что он мною был связан с ФЛОРЕНОМ и вместе с ним проводил диверсионную работу.

Кроме того, как главный механик шахты 5/7 СИКОРО срывал предупредительный ремонт механизмов, вызвав этим значительное количество аварий.

ВОПРОС: С кем из этих лиц вы были связаны лично по подрывной работе?

ОТВЕТ: Лично я был связан по подрывной работе с СИКОРО и ПЛЕШКОВЫМ. С ШУМАХЕР<ОМ> я вел террористическую работу. С остальными личной связи не поддерживал.

ВОПРОС: Какие еще подрывные мероприятия были проведены в Анжерке?

ОТВЕТ: Я должен назвать еще 2 крупных факта. В 1933 году весной ПАШКОВСКИЙ сделал попытку устроить подземный пожар на шахте 1/6. Он это сделал путем устройства короткого замыкания на подземных работах. Участок я не помню.

Пожару не дали распространиться рабочие и горноспасательная станция, быстро локализовавшие огонь. Этот факт мне известен по информации СТРОИЛОВА.

В Октябрьские торжества 1934 года Зав<едующий> Теплосиловым хозяйством ЦЭС МОВШОВИЧ, привлеченный в организацию в 1932 году в Прокопьевске, пытался вывести из строя генератор турбины ЦЭС.

ВОПРОС: Как он это сделал?

ОТВЕТ: Он пустил пар под генератор, последний отсырел. Несмотря на то, что без просушки при таком положении запускать генератор нельзя, он, воспользовавшись неопытностью главного инженера ЦЭС БЕЛЫХ, дал ему возможность пустить турбину, в результате чего пробило обмотку генератора, и он вышел из строя. Этот случай был расценен как обычная авария.

Задания о разрушительной работе по ЦЭС МОВШОВИЧУ через ШИШКОВА давал я. В связи с тем, что это все же сильно привлекло внимание общественности, так как в течение почти всего ноября месяца рудник был оставлен без света, и не хватало энергии для производства, я вынужден был МОВШОВИЧА с работы уволить. До этого в 1932 году и 1933 аналогичную подрывную работу МОВШОВИЧ вел на Прокопьевской ЦЭС.

ВОПРОС: Как была организована подрывная работа в Ленинске?

ОТВЕТ: Подрывная работа в Ленинске велась в том же направлении, что в Прокопьевске и Анжерке, главным образом, в эксплуатационной работе.

Производили эту работу участник организации ОЛЕШКО, с которым я был лично связан, и после его отъезда ЕЖОВ, о работе которого знал СТРОИЛОВ и сообщил мне.

Мне также было известно, что в подрывной работе по Ленинску активно участвует инженер ОЛЬВОВСКИЙ, работавший главным инженером одной из шахт, кажется, Ленинской.

ОЛЬВОВСКИЙ был привлечен к работе нашей организации Олешко, а потом и непосредственно СТРОИЛОВЫМ.

ОЛЬВОВСКИЙ работал не только в Ленинске. В середине 1932 г. он по моей просьбе был прислан в Прокопьевск, где работал зам<еститель> гл<авного> инженера Шахтстроя. По моим заданиям начал подрывную работу, но не сработался с МАРКЕРОМ – гл<авным> инженером, и я его отпустил в Москву.

В начале 1935 года ОЛЬВОВСКИЙ был приглашен мною гл<авным> инженером Анжерского рудника, откуда через 3 месяца в связи с моим провалом перешел на работу в Хакасию.

ВОПРОС: Назовите конкретно факты подрывной деятельности по Ленинску.

ОТВЕТ: В связи с тем, что я лично не руководил подрывной работой в Ленинске, а знал о ней по информации СТРОИЛОВА и ОЛЕШКО, назвать конкретные факты не могу.

ВОПРОС: А по другим рудникам подрывная работа велась?

ОТВЕТ: Мы ставили задачей сконцентрировать свои удары по основным угольным районам: Прокопьевску, Ленинску и Анжерке, так и сделали. На остальных рудниках работы не разворачивали.

Единственно, о чем могу сообщить, это то, что мне из информации СТРОИЛОВА было известно, что принимается ряд мер всемерно помешать постройке завода инертной пыли в Киселевске. Этим добивались срыва работ по технике безопасности по всем рудникам Кузбасса, испытавшим большую нужду в инертной пыли.

ВОПРОС: Подрывная работа велась только в направлении срыва шахтного строительства и эксплуатационных работ?

ОТВЕТ: Да, в этом направлении.

ВОПРОС: Вы это точно помните?

ОТВЕТ: Да, я это точно помню. Может быть, я упустил осветить вопрос о линии организации в отношении стахановского движения, это вызвано тем, что я в период развертывания стахановского движения уже работал на Салаирском руднике. В связи с моим провалом в Анжерке я по заданию организации должен был показать образцы работы, чтобы себя реабилитировать и избегнуть полного разоблачения.

ВОПРОС: А задачи, поставленные троцкистской организацией в области стахановского движения, вы знали?

ОТВЕТ: Да, знал.

ВОПРОС: Откуда?

ОТВЕТ: В августе 1935 г. я эти вопросы обсуждал последовательно с МУРАЛОВЫМ и со СТРОИЛОВЫМ и линию организации знал.

ВОПРОС: Где вы встретились с МУРАЛОВЫМ?

ОТВЕТ: В августе я, находясь в резерве Кузбассугля после снятия с работы в Анжерке, часто заходил в УРС [4] читать газеты. В одно из своих посещений зашел к МУРАЛОВУ, и здесь и МУРАЛОВ меня ознакомил с линией организации в отношении стахановского движения.

ВОПРОС: Как поставил вопрос МУРАЛОВ?

ОТВЕТ: Он говорил следующее: “Это очередной сталинский номер – утка, никакого массового движения нет, всё это идет не снизу, а пущено сверху. Искусственно выделяются отдельные личности, создается аристократия. Стахановское движение это кнут для рабочего из самого рабочего. Пару смен по-стахановски работать, давать рекорды можно, но чтобы все рабочие согласились потеть, этому я не поверю, вранье. Стахановское движение рассчитано на неслыханную эксплуатацию рабочих”. Вместе с тем, из высказываний МУРАЛОВА было ясно, что со стахановским движением, несмотря на такую его оценку, нельзя не считаться, и что организация должна реагировать. МУРАЛОВ подчеркивал, что весь сталинский аппарат ухватится за это движение и несомненно добьется хотя бы временного эффекта, “а этого нам, троцкистам, допустить нельзя, это не в наших расчетах,” – заявлял МУРАЛОВ.

ВОПРОС: Что же практически предлагал МУРАЛОВ?

ОТВЕТ: МУРАЛОВ считал, что прежде всего нужно добиться, чтобы в движение не включился инженерно-технический персонал. Так как стахановское движение основано на высокой технике, то надо по этой технике и ударить. Надо сорвать мероприятия по разделению труда в угольной промышленности, мотивируя ее специфичностью. Надо мешать организовать рабочее место, не снабжать рабочего материалами и особенно бить по инструменту и механизации, надо создать также условия, чтобы рабочий не мог работать не только стахановскими методами, но и самыми обычными.

ВОПРОС: А что вам говорил СТРОИЛОВ?

ОТВЕТ: СТРОИЛОВ высказывал те же соображения, что и МУРАЛОВ, видно было, что они по этим вопросам уже обменивались. СТРОИЛОВ особенно настаивал на необходимости создавать искусственные заторы в раскомандировках. Он говорил: “С раскомандировками надо так выматывать у людей нервы, чтобы пока шахтер дошел до забоя, он выпустил бы двести матов, тогда он поймет, что значит стахановское движение”.

ВОПРОС: Как практически осуществлялись эти установки вами и участниками организации?

ОТВЕТ: Я уже показывал, что, работая на Салаире, я “выслуживался”, добивался реабилитации и подрывной работы не вел. О том, как реализовали установки организации в отношении стахановского движения, меня не информировали.

ВОПРОС: Вы изложили все факты подрывной работы организации?

ОТВЕТ: Я сообщил следствию об основной подрывной работе, проводившейся организацией. Детали и отдельные факты, возможно, мною упущены, я их вспомню и покажу дополнительно.

 

Записано с моих слов правильно и мне прочитано –

 

ШЕСТОВ.

 

ДОПРОСИЛИ:

 

НАЧ. УНКВД по ЗСК –
СТ. МАЙОР ГОСУДАРСТВ. БЕЗОПАСНОСТИ: – (КУРСКИЙ).

ЗАМ. НАЧ. ЭКО УГБ –
МЛ. ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУДАРСТВ. БЕЗОПАСНОСТИ: – (ЯРАЛЯНЦ).

 

ВЕРНО: 

 

СТАРШИЙ ИНСПЕКТОР УАО ГУГБ: – Голанский (ГОЛАНСКИЙ)

 

 

РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 249, Л. 53-80.


[1] В тексте ошибочно – “целиком”. В оглашенном на суде заключении экспертизы речь шла о “межзонных целиках”.

[2] В тексте ошибочно – “втянуты”. 

[3] В тексте ошибочно – “законспирирован”.

[4] Управление рабочего снабжения Кузбасстроя в Новосибирске, где работал Н.И. Муралов.