14-XI-37
Иосифу Виссарионовичу Сталину
Кремль
См. на обороте, на этом же листике.
от Н. Бухарина.
При сем – записка на 12 страницах.
Ночь на 14-XI-37.
Здравствуй, Иосиф Виссарионович!
Прошу прочесть это коротенькое письмо + прилагаемую записку: “О сталинском руководстве”.
{Я разреш{ил}аю себе сообщить, написать {Вам}, что} Со времени своего последнего письма я сработал еще одну, чисто философскую книгу, в которой:
а) с теорией равновесия – покончено,
b) с богдановщиной во всех формах – покончено,
с) с пренебрежением к Гегелю – покончено,
d) с антидиалектической схоластикой – покончено.
У меня случайно оказались 2 тома Гегеля и “философские тетради” Ильича. А так как было много и в голове, то я смог написать такую работу – страниц на 250 печатных, – {тем} этим я выполнил (увы, поздно) то, что рекомендовал в своей посмертной записке Ильич (я последнее время вообще занимался диалектикой). Что касается политики, для которой я мертв, то я (хотя ничего не знаю, что делается на свете) позволил себе коротко изобразить, что думаю, – прилагаю. Это есть действительно то, что я думаю, – а там – дело уже не мое (именно здесь онтология сходится с феноменологией, выражаясь философски).
Таким образом, я в тюрьме:
1) докончил книгу: “Кризис капит<алистической> культуры и социализм” (где она, судьба неизвестна);
2) написал том стихов: “Преображение мира” (апология партии и СССР) (лежит у меня);
3) написал книгу: “Философские арабески (диалектические этюды)” (лежит у меня);
4) начал большой роман.
Сообщаю это и с горячей просьбой (повторной) о том, чтоб при всякой моей судьбе это не погибло, а затем, чтобы показать, что я не даром ем свой тюремный хлеб, хотя “жить” (!) мне до того тяжко, что трудно представить…
* * * *
Свиданий у меня нет, книг я из дому не получаю – читаю одни тюремные. Можно было бы на тему, что в прилагаемой записке, написать большую работу, специально для заграницы (частью это есть в книге “Кризис капиталистич<еской> культуры” – но не специально о руководстве), но не осмеливаюсь, да и боюсь, что все – впустую. Так мучительно было здесь сидеть в годовщину и через решетку слышать юбилейную пушечную пальбу и музыку, и гул речей… Еще прошу одну минутку: прошу перенестись на листик за запиской.
И.В. Сталину.
12 страниц текста + отдельно письмо
О сталинском руководстве
Введение: Несколько слов о старых дураках.
Когда Ленин выступил с решительным курсом на социалистическую революцию, то в партийной среде (не говоря уже о м<еньшеви>ках и т.д.) раздавалось немало весьма “почтенных” и “влиятельных” голосов, которые заголосили о том, что это есть разрыв с марксизмом, разрыв с большевизмом, т.е. разрыв с ленинизмом. Люди, не учитывавшие всей конкретной ситуации, целой конкретной исторической полосы, т.е. объективной диалектики всей международной и внутренней обстановки, ворчали на Ленина! Ленин обзывал таких “старых большевиков” – “старыми дураками“. И когда теперь, через 20 лет после победоносной пролетарской революции, раздаются из рядов бывших “старых большевиков” голоса против сталинского руководства, то здесь повторяется история со “старыми дураками”, но повторяется, как всегда в истории, по-новому. От этого дураки, однако, не перестают быть дураками.
1. О ликвидации Сталиным литературщины в политике.
Одной из крупнейших и “всеобщих” (выражаюсь по Гегелю) заслуг Сталина является окончательная ликвидация, полное изничтожение, литературщины в политике. Эта тема нигде не разрабатывалась, как и многое другое, что можно понять только из жизни, из жизненного опыта, с годами, а не из школьных учебников и книжек. Что мы под этим разумеем?
Ленин был гением диалектики, и как теории, и как искусства, т.е. практического действия при диалектическом единстве теории и практики. Но около него была (за исключением Сталина) группа литераторов, живших, в конце концов (поскольку они не претендовали на самостоятельность, “независимость” и т.д.), его умом. Как только они б<ез> этого ленинского ума отходили, они впадали подчас смертельные ошибки. Мы не будем тут искать классовых корней этих ошибок – это достаточно известно (только потому мы их не касаемся). Мы рассматриваем этот вопрос со стороны специфических особенностей мышления этих людей. Что здесь характерного? Общая предпосылка: недиалектическое мышление, односторонность и слабость его. Далее, книжно (а иногда и брошюрно – смотря по степени так наз<ываемой> “образованности”) – литературный подход к жизни. Далее: несерьезность, извечная легкомысленность, подхода, непонимание во всей глубине того, что из неверности установки проистекает иногда гибель дела. Далее: увлечение внешней литературной борьбой, где дискуссия, имеющая огромное значение для действия, выступает своей внешней стороной как чисто литературный спор. Далее: незнание жизни, т.е. тех подчас невесомых (“imponderabilia”), которые имеют огромное жизненное значение. Далее: непонимание того, что каждое слово, произнесенное государственным деятелем, где бы оно ни было произнесено (в особенности если идет речь о публичном), есть уже совсем не то, что слово, произнесенное литератором. Далее: непонимание конкретных подходов, путей, тропинок, этапов движения к цели, то есть книжно-литературная (или еще хуже: брошюрно-литературная) трактовка политических проблем, неисторичность, схоластичность, иногда выступающая под покровом принципиальности, которой в данном случае – грош цена. Далее: непонимание того, где, как и что можно сказать и сделать. Далее: неделовитость, т.е. простое незнание жизни, заменяемое иллюзорным знанием слов, что совершенно недостаточно. И проч<ее>.
Сталин положил всему этому решительный конец. Он ликвидировал всю эту литературщину, с которой так бешено боролся Ленин при своей жизни. Вряд ли нужны здесь примеры. То, что Сталин назвал конкретным руководством, то, что многим старым дуракам представлялось (и, может быть, представляется и теперь в каких-нибудь закоулках души) как отход от теории, “мысли” и т.п., есть на самом деле необходимейшая предпосылка политики в условиях всей новой эпохи. Сложилась гигантская машина нового общества, сложилась в боях под сталинским руководством. Тот, кто стоит у трактора и болтает, не зная его устройства, и берется за руль, ломает трактор, на какие бы цитаты, слова и т.д. он ни ссылался. Дело сейчас в деле, т.е. предпосылкой всякого действия, правильного действия, является действительное знание предмета, а не иллюзорное знание, огораживающее себя учеными цитатами или ссылками на авторитеты, плохо понятые и переваренные. Конкретное руководство не есть потеря общей перспективы, не есть отказ от теории, не есть отказ от широких горизонтов, а есть диалектическое единство теории и практики, есть отказ от абстрактности, схоластичности, неделовитости, легкомыслия, литературщины. Все великое мастерство Сталина покоится на том, что он проблему руководства перевел не в низший, а <в> высший класс, соответственно новому этапу в развитии революции, когда пролетарское государство действует как сформировавшееся целое. Конец литературщины в руководстве – важное громадное приобретение.
2. О пролетарской государственности или о проблеме “этатизма”.
Сталин дал основную теоретическую установку, имеющую великое практическое значение: пролетарская государственность преодолевает себя через свое максимальное развитие.
Старые дураки могут сколько угодно надергивать цитат из ленинского “Государства и революции”. Но старые дураки не понимают основного: во-1) что у Маркса шла речь о процессе отмирания государства вне конкретной международной обстановки; во-2) что у Ленина шла речь в перспективе победоносно развертывающейся международной революции. Исторически же вышло: а) что международная революция сосредоточила свои силы в основном именно у нас, в сложившемся государстве социализма; b) что процесс на Западе задержался; с) что в ряде стран победил фашизм; d) что сам зап<адно>-евр<опейский> пролетариат нуждается в нашей помощи; е) что развязка революционного процесса в значит<ельной> мере связана с нашими военными победами и т.д. Кто этого не понимает, тот не понимает исторической полосы, поистине великой. Поэтому у нас сам процесс отмирания государства происходит не как процесс отмирания его атрибутов принуждения (армии, репрессивных органов и т.д.), а как процесс перерастания в объединенный, вооруженный до зубов {комму… централизованной}, охваченный мощной централизованной организацией коммунистический народ, назавтра руководящий как государство, сотнями миллионов китайцев, индусов и т.д. Нужно быть слепым ко всей международной перспективе, чтобы не видеть этой, объективной, диалектики. СССР вплотную подходит к этой своей всемирно-исторической роли, и вся примитивность, односторонность и тупость мышления “старых дураков” сквозит у тех, кто этого не понимает.
3. О так наз<ываемой> сталинской бюрократии и аристократии.
Этот пункт составляет главный “сюжет” беспардонной злостной трепотни и болтовни всех врагов “сталинского режима”.
Между тем, именно Сталин дал действительное решение проблемы. Это очевидно из следующего.
О чем в сущности идет речь? О т<ак> н<азываемом> равенстве. Равенство есть не что иное, как снабжение по потребностям, т.е. коммунизм. Коммунизм же предполагает мощное развитие производственных сил, когда – как выражался Маркс в “Критике Готской программы”, – “забью все родники общественного богатства”. Но это развитие производительных сил есть само исторический процесс. Поэтому для того, чтобы его двигать вперед, нужно было пустить в ход возможные на данном этапе, т.е. исторически определенные производственные стимулы. Другие рассуждали о стимулах абстрактно. А Сталин дал гениальное решение задачи, взяв от исторической полосы все, что только можно; сочетав “личное” и общественное, дав, с одной стороны, свои знаменитые “условия” (т<ак> н<азываемые> “условия тов. Сталина”), идущие по линии “личного” (превращающегося в своем диалектическом движении в свою противоположность, т.е. в общественное, в повышение обеществ<енной> производительности труда); развернув этим формулу: “Труд есть дело чести, дело славы, дело доблести и геройства”, т.е. формулу общественную (что превращается диалектически и в “личное”, в “знатность” данного лица) и объединив все это в единстве лозунга зажиточной и культурной жизни. “Старые дураки” не видят и не понимают этой диалектики, не понимают того, что равенство коммунизма (в том единственном научном значении, о котором мы упомянули) может быть реализовано через известное историческое, временное неравенство, которое в то же время есть и равенство, поскольку каждый может работать и зарабатывать много, если хочет. Тут вместо абстрактной литературной болтовни и схоластической демагогии о равенстве дается деловое, единственно исторически возможное, решение проблемы, приводятся в движение слова, которые решают переход к коммунизму.
Сталин пустил в ход столь мощные стимулы, что и результат получился грандиозный. Это есть исторический факт.
Гегель в “Истории философии” замечает в одном месте: “Тот человек силен, который умеет сводить дела людей к абсолютным целям, движущим людьми”. И в другом месте: “Многоопытным образованным государственным человеком… является тот, который… обладает практическим умом, т.е. поступает согласно всему объему предлежащего случая, а не согласно одной его стороне, находящей свое выражение в одной максиме. Напротив, тот, кто во всех случаях действует согласно одной максиме, называется педантом и портит дело себе и другим”. Золотые слова! Много педантов портили дело и себе, и другим! Но Сталин в величайшей мере оказался способным сводить дела людей к их целям и поступать “согласно всему объему предлежащего случая”, т.е. оказался блестящим диалектиком, научным руководителем партии.
Для дела преодоления бюрократии вообще, как и “аристократии” (т.е. известного неравенства) Сталин делает все что можно и достигает гигантских результатов. Только “старые дураки” (и молодые тоже) не видят и не понимают, что грандиознейший рост культуры масс + все более расширенное воспроизводство пролетарской (и народной вообще) интеллигенции и есть главное, что исторически преодолевает противоположность между умственным и физическим трудом. На каждом данном историческом этапе теперь есть еще эта противоположность, но в движении, диалектически, она именно преодолевается. То, что Сталин, опираясь на всю массу, видит в ее передовиках передовиков, это делает ему только честь. {Но у Ста<лина>} Таков механизм движения, {в авангарде} что авангард есть звено, которое тянет за собою остальные звенья. Но у Сталина нигде нет и намека, чтобы запереть, замкнуть, ограничить этот процесс, провести перегородку, создать забор между более развитыми, квалифицированными и лучше оплачиваемыми и менее квалифицированными. Наоборот, подъем идет и с общемассового конца. Расширенное воспроизводство народной (новой!) интеллигенции есть процесс преодоления интеллигенции вообще как особой группы, хотя бы и связанной со всей массой. Это тоже диалектический, историко-диалектический, процесс, и только так можно решить эту всемирно-историческую задачу. Другие болтают, а Сталин дело делает. И в этом его бессмертная и великая заслуга.
4. О свободах и о личности.
Утонченные индивидуалисты типа Андре Жида, выпустившего ренегатскую книжку, обстреливают дело Сталина с того конца, что, мол, “сталинский режим” все и вся обезличивает, уничтожает свободу мысли и вообще чуть ли не всякую свободу.
Этим господам следует, прежде всего, произвести коперниканский переворот в своей собственной голове, т.е. отказаться от эгоцентризма, который у них заполняет все и вся, переменить позицию наблюдения.
В самом деле, далеко не безразлично, с какой стороны рассматривать большой всемирно-исторический процесс: с точки зрения маленькой узкой группы или с точки зрения миллионных масс; с точки зрения рафинированной “личности” из этой группы или с точки зрения личности из этих миллионных масс; с точки зрения “свободы” первой или с точки зрения свободы второй и т.д.
Посмотри на все дело с точки зрения масс и личности, растущей здесь, и свободы, которая эту личность и эти массы интересует. [1] Тогда мы обнаружим без труда следующие основные процессы:
1) громадный массовый культурный подъем;
2) выделение личности впервые;
3) расширение горизонтов, всестороннее обогащение этой личности;
4) повышение и материального, и духовного уровня одновременно;
5) соревнование личностей;
6) не формальная, а реальная свобода находить себе работу вообще;
7) не формальная, а реальная свобода находить себе отдых;
8) не формальная, а реальная (и все растущая) свобода находить себе образование;
9) не формальная, а реальная свобода принимать участие в управлении производством;
10) то же – государством;
11) не формальная, а реальная свобода развития, т.е. действительного и всестороннего обогащения жизни: биологической, общественно-материальной, семейной, бытовой, духовной (наука, искусство) и т.д.
12) отсюда: непрерывно растущее в массовом масштабе ощущение прироста своих сил, улучшения своего положения, увеличения всех возможностей развития, т.е. действительной свободы.
Совсем другое получится, если посмотреть с точки зрения, скажем, Жида, который захотел бы опубликовать в СССР свою ренегатскую книжку или захотел бы получить carte blanche на предмет свободной проповеди своих взглядов. Он был бы ущемлен. Это для него несвобода. Верно. Но такие свободы ни капли не интересуют массы, а если интересуют, то лишь отрицательно: массы и новые личности вполне одобряют несвободу, направленную против их, масс, свободы.
Исторически дело сейчас обстоит так, что к абсолютной свободе коммунизма (т.е. строя, где не будет вообще никаких норм принуждения) общество идет через несвободу для противников коммунизма, что есть обратная сторона роста свободы для масс, свободы, обобщаемой растущей реальной свободой развития, высшей свободой, какая только есть.
Для дела этой свободы “сталинский режим” сделал в миллионы раз больше, чем кто-либо и когда-либо. И в этом его полное историческое оправдание и заслуженная им слава.
В области физики, геологии, астрономии, химии и т.д. и т.п. – полная, безусловная, абсолютная, универсальная свобода (минус “философские выводы”). Другое дело – общественные науки, философия и т.д. Здесь, через эти ворота, может проникнуть дезорганизация сил. А СССР нужно победить. И победить в борьбе великой и титанической. Оттого он перед историей обязан беречь свое единство и не поступаться интересами миллионов в пользу интеллектуальной прихоти кучки мятущихся и колеблющихся между двумя полюсами и лагерями великой всемирно-исторической борьбы.
Массы и растущие социалистические личности плюют на “жидовские” свободы, ибо они расширяют с каждым днем пределы великой свободы своего собственного развития.
5. О руководстве организованными миллионами.
Сталину принадлежит замечательная формула: “План, это – мы”. Она очень проста, но ведь и все гениальное просто.
Нужно вдуматься, однако, в эту формулу во всем ее значении, т.е. раскрыть ее содержание.
Некоторым “старым дуракам” казалось, что здесь разрыв с ленинизмом, марксизмом и прочее; впадение в субъективизм, отрыв от объективных фактов общественного развития и прочее, и прочее.
На самом же деле эта формула обобщает максимально сжато новую обстановку. Она была бы неуместным хвастовством, когда самый социалистический план только бился за свое существование. Но Сталин одержал такие победы, которые привели:
1) к превращению социалист<ического> сектора в площадь круга;
2) к превращению плана в действительный план всего народного хозяйства, даже больше, всего социалистического общества;
3) ко всеобщей организованности миллионов людей в городе и деревне;
4) к небывалому возрастанию мощи этого плана и полному уничтожению стихии самотека как мало-мальски крупной, слепой и иррациональной силы, противопоставленной воле людей;
5) к рационализации всего общественно-исторического процесса, из слепого превратившегося в разумный;
6) к новому соотношению, когда общественная необходимость, будучи познана, переходит в свою противоположность, в свободу;
7) к такому положению вещей, когда действительной становится формула: “План, это – мы“.
Это – новая, сталинская, полоса в развитии революции. И здесь-то выступает во всей силе все внутреннее богатство сталинского конкретного руководства. Попробуем сделать хоть сводку того, что мы хотим этим сказать.
I) Изменились все категории, все качества и количества: речь идет теперь:
α) о миллионах тонн,
β) о миллиардах пудов,
γ) о миллионах вещей,
δ) о миллионах организованных людей,
ε) о миллиардах рублей и т.д.
II) План охватывает все многообразие общественной жизни, т.е. гигантское многообразие всевозможных конкретных общественных функций и с их вещной, и с их людской стороны. Он есть синтез теории и практики во всем конкретном многообразии.
III) План опирается на всеобщую организованность миллионов, от верхушки {общ<его>} руководства до завода и отдельного колхоза.
IV) Руководство всем этим предполагает громаднейшие знания и мастерское уменье, на конкретном показанные.
И тут надо отдать всю справедливость сталинскому руководству: Сталин обнаружил такой светлый, громадный, теоретический и практический ум, что жалкими шавками из подворотни выглядят все те, кто на него лают.
Конкретное руководство Сталина означает блестящее разрешение и больших, и малых, и общих, и сугубо конкретных, единичных, вопросов; здесь все: военное дело и технические мощности моторов и орудий, промышленность – и ее техника и экономика, то же сельское хозяйство, то же – транспорт; и в области науки, искусства и т.д., – всюду Сталин с величайшей обдуманностью, проникновенной серьезностью, с полным знанием предмета и деловитостью решал соответствующие задачи.
На этом строится Сталиным руководство миллионами. Он (поскольку можно вообще говорить об отдельной личности) их организовал, сплотил, довел планы до самого низу в их конкретном выражении, вдохнул стимулы, заставил по-новому работать, выжег каленым железом и литературщину наверху, и ротозейство и расхлябанность в середине и внизу. Он вырос в великого руководителя работающих и творящих десятков миллионов людей, руководителя и в “мелочах” деловой повседневной работы. “План, это – мы с вами“, – эта формула в точности выражает не пожелание, а действительность.
6. О уже решенных вопросах.
Надо ли возвращаться к вопросам об индустриализации, колхозах, кулачестве, индивидуальном хозяйстве крестьянина и т.д.? Все эти вопросы решены, и нужно быть действительно дураком, чтобы не видеть этого.
Но, может быть, их можно было решить по-другому?
Хороши, однако, были бы теперь шансы на мировую победу, если бы:
α) не было тяжелой промышленности, металла, горючего и т.д.;
β) если бы не было вооружения армии;
γ) если б не было мобзапасов, начиная с хлеба;
δ) если б не было золотого фонда;
ε) если б не было сырья и т.д.
ζ) если б в стране был укрепившийся кулацкий класс…
Нет, мудрость Сталина оказалась-таки мудростью. Но тут есть еще один вопрос, о коем ниже {сейчас}. А по сумме этих, уже решенных, вопросов нужно {зам<етить>} упомянуть лишь об одной “мелочи”:
Это Сталин – построил социализм как единый уклад, охвативший и деревню. Этим сказано все. Sapienti sat. Для умного довольно.
7. О т<ак> н<азываемой> “национальной ограниченности” Сталина.
Для “умников” в кавычках тезис о национальной ограниченности зацвел новыми цветами, когда Сталин фактически: а) “отодвинул” Коминтерн, b) выдвинул национальные моменты, с) определил позиции единого фронта на базе национальных оборон против фашизма, d) усиленно стал выдвигать идею патриотизма и родины и т.д. и т.п.
Но тут уж поистине нужно быть дураками, чтоб не видеть, в чем дело. Сталин здесь неподражаемо гениален и смел: на нем почиет дух Ильича: у него нет предрассудков; он осторожен, когда надо, решителен, когда надо; он отступает, когда надо; он наступает, когда надо.
Он “отодвинул” Коминтерн и тихонько выставил советскую пушку. Он выдвинул “национальное“, но намотал его на службу интернациональной революции; он построил “национально-ограниченное” (вот уж дурацкий термин!) государство и сделал его интернациональной машиной социализма. Он способствовал тому, что Япония увязла на Востоке, Германия с Италией – на Западе (в Испании); он искусно осложнял положение противника, готовя свои силы в СССР. Блестяще и гениально!
Ильич в одно время говорил нам, работникам К<ом>Интерна: бросьте все; пусть все партии делают только одно: защищают соввласть в России – остальное все приложится. И все понимали, в чем дело. А теперь то, что делает Сталин, менее понятно? Но сейчас не такое время, чтоб кричать, писать тезисы, доказывать, вскрывать перед врагами весь свой план.
А по существу:
Сталин, как революционный лев, как будто отступает на “национально-ограниченный плацдарм”, чтобы сильнее прыгнуть на плацдарме интернациональной революции.
Внешняя политика Сталина так же блестяща и победоносна, как его внутренняя политика. Сталинское руководство и сталинская партия есть ленинское руководство и ленинская партия на новом всемирно-историческом этапе, так же как ленинское руководство было руководством марксистским. Здесь – великая преемственность великих.
Слава Жизни
Слава жизни необъятной,
Слава Солнцу в небесах,
Что нам светит и в закатный
Час скрывается в горах!
Слава звездам, слава птицам
И деревьям, и цветам,
Огневых зорь колесницам,
Рекам, травам и морям!
Слава ветерка дыханью,
Слава людям на земле,
Нежной груди трепетанью,
Вздоху страсти в полусне.
Слава творчеству людскому,
Ясноглазому труду,
Слава мужеству большому,
Слава гордому уму!
Слава матери и детям,
Слава красоте младой!
Всех героев мы отметим,
Всех с отважною душой!
Слава новых лет отчизне,
Слава партии бойцам,
Слава Солнцу, слава Жизни,
Слава пламенным сердцам!
Coba, linguam latinam comprehendis. Cur non possibile est mihi possibilitatem dare, meam feminam filiumque videre? Rogo te: causa non est periculosa. Non sanus sum. Vita mea infelix et miserabilis est, vires sunt minimi, omne futurum – nubile et incertum. Rogo te. Tu es Ανάγκη mea. [2]
На обороте.
Вот и все. Позволь пожелать всех и всяческих успехов и здоровья.
Николай Бухарин
Приложение.
Оглавление философской работы, уже написанной.
Введение.
Гл. I О реальности внешнего мира и о кознях солипсизма.
Гл. II О вещах в себе и их познаваемости.
Гл. III Об опосредствованном знании.
Гл. IV Об абстрактном и конкретном.
Гл. V Об ощущении, представлении, понятии.
Гл. VI О живой природе и художественном отношении к ней.
Гл. VII О рассудочном мышлении, о мышлении диалектическом и о непосредственном созерцании.
Гл. VIII О практике вообще и о практике в теории познания.
Гл. IX О практическом, теоретическом, эстетическом отношении к миру в их единстве.
Гл. X Об исходных позициях материализма и идеализма.
Гл. XI О гилозоизме и панпсихизме.
Гл. XII О грехах механического материализма.
Гл. XIII Об общих законах и связях бытия.
Гл. XIV О телеологии.
Гл. XV О свободе и необходимости.
Гл. XVI Об организме.
Гл. XVII О современном естествознании и диалектич<еском> материализме.
Гл. XVIII О социологии мышления: а) о труде и мышлении как общественно-исторических категориях.
Гл. XIX О социологии мышления: b) о “способе производства”, “способе представления”.
Гл. XX Об объекте философии.
Гл. XXI О субъекте философии.
Гл. XXII О взаимодействии между субъектом и объектом.
Гл. XXIII Об обществе как объекте и субъекте {философии} овладевания.
Гл. XXIV Об истине: а) о понятии истины и критерии истинности.
Гл. XXV Об истине: b) об абсолютной и относительной истине.
Гл. XXVI О благе.
Гл. XXVII О диалектике как науке и о диалектике как искусстве.
Гл. XXVIII О науке и философии.
Гл. XXIX Об эволюции.
Гл. XXX О теории и истории.
Гл. XXXI Об общественных идеалах.
Гл. XXXII О Ленине как философе.
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 457, Л. 4-11. Автограф.
[1] В тексте ошибочно – “… свободы, которую эту личность и эти массы интересуют”.
[2] “Коба, ты понимаешь по-латыни. Почему нельзя разрешить мне свидание с женой и ребенком? Умоляю тебя: вреда делу это не причинит. Я нездоров. Жизнь моя несчастна и жалка, силы мои на исходе, будущее – туманно и неопределенно. Умоляю тебя. Ты – мой рок.” Греческое слово Ανάγκη буквально означает “Ананке” – в древнегреческой мифологии – божество необходимости, неизбежности, персонификация рока, судьбы и предопределённости свыше.
