[…][1] организован. В него вошли зиновьевцы, группа Стэн-Ломинадзе и троцкисты (“бывшие” […]). Группа Сафар[ова-]Тархан[ова] формально еще не вошла – они стоят на слишком крайней позиции; войдут в ближайшее время.
Заявление З[иновьева] и К[аменева] об их величайшей ошибке в 27 г. было сделано при переговорах с нашими о блоке, непосредственно перед высылкой З[иновьева] и К[аменева].
Провал группы И[вана ]Н[икитича], Преобр[аженского] и Уф[имцева] (эти трое входили в центр) был сделан каким-то полусумасшедшим, больным человеком. Его арестовали случайно – он начал выдавать. Вряд ли у И[вана ]Н[икитича] и др. нашли материалы (“троцк[истская] литература”). За несколько дней до ареста И[ван ]Н[икитич] говорил нашему информатору: Х начал выдавать, я жду ареста со дня на день. Он был подготовлен благодаря наличию своего Морковкина, доставлявшего всю информац[ию]. К сожалению, его И[ван ]Н[икитич] не успел передать.
Информатор сообщает, что никаких провалов, ведущих из-за границы, вообще связанных с заграницей не было.
Если есть очень важные вопросы, то телеграфно до четверга (то же указания).
Провал “бывших” большой удар, но заводские связи сохранились.
Письмо № 2 получено по почте (хим[ия]).
2 больш[их] информац[ии] – лично. И то, и другое – от Веттера (помнишь). Молодец!
За последнее время в Р[оссию] уехало трое. Скоро жду 2-х. Пересланы “маленькие”. Организац[ия] этих поездок, их использован[ие], передача и пр. требовало в каждом случае многих часов обсуждения и работы, иногда почти “ювелирной” (расскажу при случае). Часто надо не только “инструктировать”, но и прежде всего убедить. Никто (за 1 исключением) не шел сам, надо было найти, притянуть. Я имею сейчас постоян[ного] “агента” в Берлине, который иногда ездит. Отношусь к нему с абсолютным доверием. Из всех поездок туда ни одна не совершилась “сама собою”. Я об этом вам пишу с единственной целью уточнить вопрос о моей судьбе под этим углом зрения. Мой отъезд из Евр[опы] будет фактически значить ликвидац[ию] связей; максимум, что можно сохранить – это часть односторонней переписки оттуда. Это же мнение моск[овских] друзей, находящихся в унынии. Они “считают”, что мне необходимо оставаться в Е[вропе].
Создающееся положение ставит перед мною вопрос, не попытаться ли мне нелегально остаться в Евр[опе]. (Brl или Париж, наезжая в Brl), если не дадут визы? Мнение. Паспорт у меня есть.
Во всяком случае отсутствие к[а]к[их] бы то ни было связей во Фр[анции] и Вене, видимо, поставит проблему так: Турц[ия] или нелегальн[о].
Нелегальн[ые] вопросы немецк[ой] организации. 1) и важнейшее: создание нелегальной типогр[афии] в Берлине (в Лейпц[иге] и Гамб[урге] есть). Купить пока не трудно: 400-600 (maxim[um]) марок – но нет денег. Трудности в установке, в помещении. Найти его наша главная забота. Пото[…] нужны деньги (также стоит вопрос с конфер[енцией] немецк[ой] – […] нет денег; но Париж обещал).
2) Нелегальн[ое] бюро (центр) в Берлине удастся устроить хорошо. Мы имеем абсолютного чистого т[овари]ща Kaufmann’а из R., который откроет коммерч[еское] бюро с представительством разных иностранн[ых] фирм. Он собирает сейчас эти представительства. Бюро, следов[ательно], не будет даже фиктивным. Один из членов центра будет работать в бюро как служащ[ий]. Здесь будет явка и пр. (для самого узкого круга, разумеется).
3) В смысле заграничной базы мы ориентируемся на R. (Рейхенберг). 3½-4 часа езды от Brl. Группа в 7-8 очень преданных людей, состоятельных. Легкая граница (автомобили у сочувствующих). Там можно скрываться, издавать газету для доставки в Герм[анию] и пр.
Проявляйте химию утюгом – это скорее.
Прошу подтвердить получении химии и письма.
Harvard, Houghton Library, Leon Trotsky Exile Papers, MS Russ 13.1, 4782.
[1] Скорее всего пропущено слово “Блок”.
