СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б)

ПРЕДСЕДАТЕЛЮ КОМИССИИ ПАРТИЙНОГО КОНТРОЛЯ –

т. Н.И. ЕЖОВУ

Прошу довести до сведения ЦК ВКП(б) копию заявления, направленного мною в Наркомвнудел.

Вот это заявление:

Зам<естителю> Наркомвнудел Я.С. Агранову.

Вновь раскрытые преступления фашистско-белогвардейской троцкистско-зиновьевской сволочи столь чудовищно гнусны, что нет кары самой беспощадной, которая была ба достаточным возмездием для этой банды убийц. Если бы тогда, когда я, потеряв рассудок и честь, возжался с ними, я услышал о чем-либо подобном, я бы, ни секунды не колеблясь, сделал бы все, чтобы немедленно довести до стенки эту банду, которую я тогда в своей контрреволюционной слепоте считал за “партийную оппозицию”. Арестованный карательным органом пролетарской диктатуры – и к позору своему лишь тогда, когда бы арестован, – я разоблачил всю собственную контрреволюционную мерзость и рассказал абсолютно все мне известное о подрывной работе троцкистско-зиновьевских негодяев. Преступления оказались несравненно большими, несравненно более гнусными (хотя сравнение тут мало уместно; все было здесь низостью и вероломством), чем те, о которых я знал. В страну социализма, в социалистической действительности, рожденной и поставленной на ноги во всеоружии своей творческой мощи гением освобожденного человечества, величайшим Сталиным, зиновьевско-троцкистская банда была самой ядовитой подколодной змеей, припрятанной буржуазией для того, чтобы жалить социализм и его лучших людей. Как пятно проказы, я чувствую на себе былую принадлежность к этой шайке. Я готов какой угодно ценой, жизнью, всем заплатить, чтобы смыть это пятно. Почти два года эта мысль не дает мне ни часа покоя. Ныне моя прошлая преступная связь с зиновьевско-троцкистской бандой гнетет меня своим позором больше, чем когда-либо, ибо вновь раскрытые гнусности этой банды еще больше усугубляют преступность моей связи с бандитами-белогвардейцами. Я прошу Народный Комиссариат Внутренних Дел:

1. Пересмотреть вопрос о мере наказания, принятой в отношении меня, усилив ее, так как совершенно невозможно жить с сознанием, что у людей, знавших мою прошлую работу в рядах партии в течение двух десятков лет, может родиться малейшее подозрение в неискренности моего раскаяния, в желании уклониться от заслуженного возмездия за преступление против советской власти и партии.

2. Дополнительно допросить меня, если я могу быть чем-либо полезен для разоблачения и поимки негодяев. 

Адм<инистративно> ссыльный – Г. Сафаров.

В<еликий> Устюг, 17.VIII.36 г. 

[Резолюция Н.И. Ежова: Еще копию]

РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 256, Л. 58-60.