Уважаемый товарищ/и!
Газета от 8 июня с<его> г<ода> [1] принесла известие об исключении из партии Енукидзе. “Наконец-то”, – вздохнули многие, в том числе и мы, нижеподписавшиеся. И теперь мы хотим рассказать вам один из многочисленных эпизодов подрывной для партии работы Енукидзе. Этот эпизод возмущал и подрывал доверие к партии у всех наблюдавших его на протяжении целого ряда лет, и до сих пор ростки этого эпизода живы и плодоносят.
Перед революцией в городе Мокшане, уездном городе Пензенской губ., жила семья урядника Русинова. Известно, что в маленьких уездных городках урядники нередко несли и жандармские функции, за хорошую мзду. Русинов, подстрекаемый своей женой, Марьей Матве<е>вной, охотно брал на себя эти функции, пользуясь своими детьми – учившимися в Мокшанской гимназии (теперь школе), немало способствовал разоблачению революционных организаций молодежи Пензенской губ., за что, конечно, и был награждаем неоднократно царским правительством. Русиновы жили неплохо. Сам урядник успел умереть до революции, и к новой “линии жизни” пришлось приспосабливаться уж его жене, Мар<ье> Мат<веевне>, что она очень быстро наладила, умело руководя своими детьми. Так: ее сын Гаврила Павлович Русинов по документам “сына крестьянина” благополучно окончил столичный Вуз и даже пользовался государственной стипендией на последних курсах. Получив звание горного инженера, поехал на Урал, лелея там мечту – разжиться, но на Урале Гаврилу стало беспокоить его происхождение. Однако у Гаврилы нашлась “сильная рука” в Москве – сестра Нина Павловна Русинова, актриса театра Вахтангова. Нина Павловна – действительно “сила”: ей покорен Енукидзе и, по ее словам, не один он из членов Правительства.
Через Енукидзе Гаврилу Русинова устроили в Москве вопреки воле Правительства – направлять молодых специалистов на периферию.
В 1932 году Гаврила как горный инженер чуть было не был отправлен на Дон-Бас, но Нина Павловна и Енукидзе подняли суету – и Гаврила через несколько дней водворился снова в Москве.
Старшая дочь Марья Павловна была пристроена матерью замуж за кулака Пензенской губ. Чернова. Но… кулака в свое время раскулачили… “Сильная рука” в Москве – Нина Павловна и Енукидзе – подняли беготню, хлопотню пересмотреть дело, реабилитировать кулака Чернова. Удалось, правда, полдела только: сыновья кулака Чернова оказались на хлебных должностях где-то в Средней Азии, в комсомол пролезть не прочь, и оттуда всемерно помогают отцу и матери.
Второго своего брата Серафима Павловича Русинова Нина Павловна при помощи своих “связей”, как она выражается, протащила в партию. Но в Новосибирске, где устроился было Серафим, стало беспокойно: происхождение стало тревожить, да еще того и гляди откроются его спекуляции козьим пухом, который Серафим отсылал для продажи матери и сестрам. Пух скупался пензенскими пуховницами-монашенками. Поэтому сестрица – Нина Павловна перетащила Серафима в Москву, прописала в своей прекрасной пятикомнатной квартире (на три члена семьи – имеется пять комнат).
Весело и сытно протекала жизнь семьи Русановой на Б. Левшинском пер. д. 8-а. Выписали мать – урядничиху Мар<ью> Матв<еевну> из Мокшана. Снабжение в лучшем распределителе, все желания исполняются без отказу, везде удачи. Члены Правительства, по словам Нины Павловны, бывают у нее запросто, как свои люди… Много, много “кремлевских тайн” знала и рассказывала своим “друзьям” Нина Павловна. Друзья были заворожены: “Вот сила – эта Нина Павловна – все знает из первых рук”. У Нины – не жизнь, а масленица…
Старший брат Нины – Павел Русинов, служа в военном интендантстве, воровал, спекулянничал, – все с рук сходило… Только уж аккуратность потерял, хватил через край. Тут даже и члены Правительства не помогли: закатали Павла в концентрационный лагерь на семь лет. Но Нина Павловна нажала на Енукидзе и др. свои “связи”… и вот “за подписью Енукидзе” пришла бумага, следствием которой было досрочное освобождение Павла Русинова. Теперь Павел Русинов живет в Ленинграде, на старом месте работает невзирая на то, что Ленинград очищается сейчас от всех малонадежных элементов. “Сильная рука из Москвы” бережет Павла Русинова.
На сцене Нина Русинова – бездарная актриса, заучившая свою роль ученица, часто переигрывающая по бездарности, впадающая в шарж… В жизни зато и Нина Павловна, и ее муж – актер Сергеенко, переименовавший для сокрытия следов себя в Русланова [2], чтоб толстовством не упрекали (отец его был секретарем Льва Толстого), – оба артисты… Твердо знают свою роль, не сбиваются, уверенно ведут себя и своих “близких” к выгодам и благам современной жизни. Так, Нина Павл<овна>, например, нисколько не огорчилась, что ее брата Серафима, которого она “пристроила” в партию, вычистили из партии в г. Чите, куда он был командирован. Нина Павл<овна> с мамашей своей только перекрестились: слава Богу, время сейчас такое, того гляди война, партийного заберут обязательно. Беспартийному от войны схорониться легче. А минует война – Нина Павл<овна> опять братца в партию “пристроит”, были б “свои” люди в партии. У Нины Павловны и муж – человек не промах. Чтобы угодить кому следует, администрация театра Вахтангова затеяла на родине т. Кирова – Кировский театр. А Русланов – член администрации театра Вахтангова. Русланов подчеркнул этим свою предупредительность. А Нина Павловна остального добьется своей обольстительностью…
Вот, товарищи, какое гнилье около себя расплодил Енукидзе, и, если разобраться получше, в этой гнили не один Енукидзе повинен будет, – тут надо хорошо поискать…
Вы сами видите – нельзя, чтоб такая политически неопрятная публика, как все эти Русиновы-Руслановы, приобщались, как они выражаются, к “кремлевским тайнам”… Растрясут они бисер перед свиньями…
П. Ми…
[нрзб]
[нрзб]
[нрзб]
РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 103, Л. 109-111.
[1] В “Правде” от 8 июня 1935 г. напечатано следующее сообщение: “О СЛУЖЕБНОМ АППАРАТЕ СЕКРЕТАРИАТА ЦИК СССР И ТОВАРИЩЕ А. ЕНУНИДЗЕ. Резолюция Пленума ЦК ВКП(б) по докладу тов. Ежова, принятая 7 июня 1935 года. 1. Одобрить мероприятия контрольных органов по проверке и улучшению служебного аппарата Секретариата ЦИК Союза ССР. 2. За политическое и бытовое разложение бывшего секретаря ПИК СССР т. А. Енукидзе вывести его из состава ЦК ВКП(б) и исключить из рядов ВКП(б)”.
[2] Речь идет об актере Льве Петровиче Сергеенко (Русланове). Л.П. Сергеенко был сыном П.А. Сергеенко, биографа и близкого друга Л. Толстого. Брат Льва Петровича, Алексей Петрович, был литературным секретарем В. Черткова и Л. Толстого; в архиве Н. Ежова сохранилось письмо А.П. Сергеенко, адресованное А.С. Енукидзе, с просьбой о материальной помощи, необходимой брату Л.П. и А.П. Сергеенко, Михаилу, на лечение (из контекста письма следует, что такая помощь в прошлом уже оказывалась). А.С. Енукидзе распорядился о выдаче 500 рублей. (РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д 104, Л. 49-50). Выступая на июньском пленуме 1935 г., Н. Ежов упомянул указанное письмо, приводя его как пример преступного расходования Енукидзе “государственных средств”; при этом он сделал вид, что не знает (или действительно не знал), от кого письмо поступило: “ЕЖОВ: Вот у меня письмо какого-то неизвестного человека, который, видимо, хорошо зная “доброту” тов. Енукидзе, прислал ему прочувственное письмо как единственному известному своей добротой человеку. К этому письму он прилагает фотографическую карточку всей своей семьи и просит выдать деньги. Енукидзе на письме пишет: выдать 500 рублей. СТАЛИН: А кто это такой? ЕЖОВ: Неизвестно (с м е х). Я хотел проверить, никто не знает. Судя по письму, это какой-то окончательно гибнущий последыш старого дворянского рода”.
