Дополнительные показания Н. Бухарина
В дополнение к предыдущим {дан<ным>} моим показаниям считаю необходимым сообщить следствию еще некоторые факты, касающиеся организации правых и кадрового состава этой организации. Это необходимо сделать потому, что ряд участников этой организации {или симпатизировавших ей людей} не выступали открыто, и таким образом и для партии, и для органов советской власти может быть неясным их политическое лицо.
Оговариваюсь, что речь будет идти о лицах, работавших в советском аппарате, т.е. о людях, с которыми я лично был наименее связан и по роду своей работы, и по своему складу вообще. Мои показания здесь основаны на общих впечатлениях, {более или менее случайных} разговорах, на рассказах и информации других лиц (в частности, М.П. Томского и А.И. Рыкова), а также на известном знании “предыстории” антипартийной и антисоветской борьбы правых.
Прежде всего, следует сказать о т<ак> н<азываемой> {бывшей} ленинградской группе: Н. Комаров, И.П. Жуков, С.С. Лобов. Эти лица были исстари связаны тесной дружбой и еще до образования правых представляли собой своеобразную группировку внутри партии, имевшую корни в ленинградской организации. Знакомства, деловые связи, связи служебные, связи партийные здесь тесно переплетались в один клубок. В Ленинграде, если не ошибаюсь, близко к этой группе стоял Ф. Угаров (“Аркадий”), {один из ви<днейших>} впоследствии один из виднейших членов правой организации и один из наиболее непримиримых ее участников (он давно уже умер). Н. Комаров был в хороших отношениях с Томским, {правда} в гораздо более прохладных – со мной {(я, между прочим, в свое время, по постановлению ЦК, в партийном порядке “рассасывал” эту группу из Ленинграда через одну из конференций)}. Впоследствии И.П. Жуков работал замом Рыкова. Все они {кажется} были в более или менее тесных отношениях с Н.К. Антиповым, который был близок с ними как один из бывших коренных ленинградцев, с их особой психологией и особым местным патриотизмом, а в основном как участник правой организации весьма близко стоявший к центру. [1]
В начале борьбы правых с партией они явно симпатизировали правым, но – {насколько помнится} по особым соображениям по указанию центра – никто из них открыто не выступал. {Если бы правые победили в партии, то вся эта группа была бы на стороне правых по своим внутренним устремлениям. Она, таким} Таким образом, эта группа представляла собой {как бы маленький} резерв тесно связанных друг с другом людей, разделявших взгляды и установки правых, имевших значительные связи и в Ленинграде, и в Москве.
{Я думаю, что} В последние годы эта группа была связана с Антиповым, который, как мне говорил А.И. Рыков, уже после исчезновения Антипова с открытой сцены правых, изъяснялся в своих симпатиях по отношению к правым, давая тем самым понять, что его отход {есть лишь вынужденный отход} и имеет {таким образом} маневренное значение и маневренный смысл.
Таким образом, в начале {эта} (1928-29 гг.) эта группа имела связи с
1) Томским,
2) Угаровым,
3) мною (Комаров)
4) Рыковым,
5) Антиповым.
В последние годы она была связана с
1) Антиповым,
2) Рыковым (И.П. Жуков)
Группа эта всегда держалась особняком и очень осторожно. {Можно думать, что} Особые связи этой группы шли по линии старинных ленинградских знакомств – с одной стороны, по линии служебно-советской – с другой. Но конкретно мне эти связи неизвестны. К этой группе был близок и К. Уханов.
Из других участников контрреволюционной организации правых {и идейно близких к ним людей} следует назвать таких лиц:
1) Я.Э. Рудзутак. {В н} Он всегда предварительно смотрел, на чьей стороне будет большинство, и держал нос по ветру. По всей своей истории (предреволюционной, затем профсоюзы, Туркестан) был ближайше связан с М.П. Томским, с коим в течение очень долгих лет поддерживал тесные личные отношения. Склонен к всевозможному “обрастанию”. {При} В начале борьбы правых против партии он было открыто примкнул к правым, но испугался и занял выжидательную позицию, по существу, держась правой ориентации, о чем неоднократно сообщал Томскому, а Томский говорил об этом и мне. Благодаря своему положению имел связи по линии соваппарата.
2) Н.К. Антипов в начале формирования правой организации открыто примкнул к ней и был на первом совещании на даче у Томского, о чем я говорил в предыдущих показаниях. Затем внешне – не по убежденности, а “страха ради иудейска”, – отошел, продолжая оставаться, по существу, правым. Об этом мне известно со слов А.И. Рыкова, который как-то рассказывал, что к нему, Рыкову, приходил Антипов и заявлял о своей солидарности с правыми. Позиция Антипова в СНК и контрольных органах обеспечивала ему возможность видеться с кем угодно. Об этой стороне дела я, однако, ничего конкретно сказать не могу.
3) М.И. Фрумкин был одним из идейных пионеров правых (его известное письмо в ЦК говорит об этом с достаточной определенностью). О нем я за последние годы ничего не слышал.
4) Свидерский принадлежал по своим взглядам к весьма правым людям, типа Фомы Смирнова, с которым, если память мне не изменяет, работал в НКЗ (умер).
5) А.М. Лежава по своим взглядам был правым, но, насколько мне известно, к правой организации ни в какой комбинации не принадлежал.
6) А.В. Шотман был связан в течение долгого времени непосредственно с А.И. Рыковым.
7) В. Полонский в начале борьбы правых против партии примкнул было открыто к правым (до этого он был в московской организации правой рукой Угланова в бытность последнего секретарем МК). Потом он исчез с поверхности, оставаясь правым по существу.
8) Н. Кубяк, бывший когда-то одним из активнейших участников т.н. “рабочей оппозиции”, сочувствовал правым и был близок к профсоюзным кругам правых – с одной стороны и, если не ошибаюсь, к ленинградской группе (Комаров–Жуков–Лобов) – с другой. Я его видел в позапрошлом году несколько раз в доме отдыха “Морозовка”, и один раз ехал вместе с ним из Серебряного бора на машине. Ни о чем конкретном разговору не было, но я все же понял, что он стоит не на точке зрения партии и только ушел в себя, {как} чувствуя себя обиженным и не у дел и противником существующего положения вещей.
9) Г. Ломов, находился в близких отношениях с А.И. Рыковым.
10) Гринько известен был как человек, сочувствующий правым.
11) Квиринг, Э. – то же самое.
Кроме этих лиц – я не могу вспомнить, от кого и когда я это слыхал, – на стороне правых были
в Иркутске – Разумов
в Смоленске – Румянцев.
Таким образом, фактически правая организация имела еще скрытый резерв, куда входили, по своим масштабам и по положению, крупные работники советского аппарата. Среди них естественно наибольший удельный вес получили Рудзутак и Антипов как замы предсовнаркома, стоявшие на верхушке советского аппарата и имевшие таким образом и возможность неограниченно-широких сношений, и доступ ко всем партийным и советским делам, в том числе и контрольного характера. Но эти лица, получившие столь большой удельный вес, все же держались совершенно особняком и лишь изредка могли давать сигналы о своем существовании как правых. Кроме вышеупомянутого разговора Антипова с Рыковым, Томский мне упоминал и о своем каком-то разговоре с Рудзутаком, но его конкретного содержания я не помню. У Томского было мнение, что ни Рудзутака, ни Антипова не следует трогать, а нужно их предоставить самим себе, лишь изредка информируя их о положении дел. Такова примерно картина скрытой организации правых и сочувствующих им.
См<отри> н<а> о<бороте>
Если оценивать вышесказанное с точки зрения всей правой организации в целом, здесь мы видим глубокий резерв этой организации, то есть особо законспирированных ее участников, которые никогда или почти никогда – в отличие от других – не выступали открыто с защитой правых взглядов, которые, следовательно, {по правилу} или совершенно не были известны партии как правые, или же {подо<зреваемы>} могли быть только подозреваемы в самой неопределенной форме. Существование подобных лиц {и гру<пп>} или групп имело то значение, что в случае провалов давало смену, а в то же время позволяло этим лицам и группам вести свою работу по линии своих собственных, тоже гораздо более скрытых, связей. Наиболее высоко по своему положению стоящие лица (Рудзутак, Антипов) могли при таких условиях играть роль {скрыт} {особой} особо скрытого резервного руководства правой организации.
Об Аросеве могу сообщить следующее на основании своей последней заграничной поездки совместно с Аросевым и рассказов о нем, гл<авным> обр<азом>, со стороны {нашего} полпреда в СССР Александровского. Он склонен к “обрастанию”, не всегда держал себя с надлежащим для своего положения достоинством. Его жена – полутроцкистка (чешская), брат ее – троцкист, исключенный из чехо-слов<ацкой> компартии за троцкизм, дом ее матери в Праге – пристанище троцкистов. Все эти связи и соответствующие настроения Аросев покрывал и прикрывал.
23 июня 37 г.
Н. Бухарин
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 427, Л. 48-51.
[1] Фразы и слова, выделенные курсивом, были вписаны в документ над строчками уже после составления первоначального текста.
