Неправлено

СТЕНОГРАММА

вечернего заседания Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР

по делу “Параллельного центра”

27-го января 1937 г.

 

КОМЕНДАНТ: Суд идет, прошу встать.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Садитесь пожалуйста. Заседание продолжается. Товарищ КОММОДОВ имеет вопрос.

КОММОДОВ (к Ратайчаку): Скажите, пожалуйста, точно, когда вы вступили в троцкистскую организацию?

РАТАЙЧАК: В начале 1934 года.

КОММОДОВ: Кого вы лично вовлекли в эту организации?

РАТАЙЧАК: Первого, кого я привлек к работе в троцкистской организации, были Пушин и <…> [1] (неразборчиво), Карнисский [2].

КОММОДОВ: При каких обстоятельствах, где и когда вы привлекли Пушина? 

РАТАЙЧАК: По отношению к каждому из них был особый подход, совершенно особые условия. Я могу остановиться детально на Пушине, который сидит здесь на скамье подсудимых.

КОММОДОВ: Меня он и интересует.

РАТАЙЧАК: Тогда я расскажу обо всех по порядку. 

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Расскажите про Пушина.

РАТАЙЧАК: Пушина я знаю с 1927 года по моей прежней работе в одном из хозяйственных объединений “Кокс”. Настроение Пушина и его поведение мне стало совершенно ясно еще в 1929 году. Причем это было выявлено во время одной из партийных чисток, когда Пушин был из партии исключен. Впоследствии, так как он был человек, неплохо знающий область промышленности, инженер, я был одним из тех, кто ходатайствовал перед комиссией, чтобы Пушина восстановить в партии. Пушин был восстановлен через некоторый промежуток времени. После этого я с Пушиным встречался довольно часто и по работе его на заводе, и по работе в центральном аппарате. Мне с ним приходилось неоднократно беседовать. Причем из бесед с Пушиным я выяснил, что Пушин, если так можно мягко выразиться, чрезвычайно мало имеет общего с партией. А в 1933 году, когда я стал с Пушиным работать в центральном аппарате, я убедился, что Пушин является скрытым троцкистом, и поэтому в 1934 году после разговора с Пятаковым я с Пушиным имел довольно конкретный разговор о его политических взглядах, о его настроениях. Причем Пушин и не отрицал, что он настроен непартийно, и дал согласие участвовать в троцкистской организации, так как он полностью разделял взгляды троцкистов.

КОММОДОВ: Пушин под вашим руководством проходил служебную лестницу с 1928 года?

РАТАЙЧАК: Пушин проходил частично под моим непосредственным руководством, частично в организациях, мне подведомственных.

КОММОДОВ: Перевод Пушина с периферии в Москву состоялся по Вашему разрешению?

РАТАЙЧАК: С моего ведома.

КОММОДОВ: Какую вы услугу оказали Пушину, когда Пушин был привлечен за халатность, вы помните такой случай?

РАТАЙЧАК: Помню, в 1928 году Пушин привлекался к ответственности за преступление по должности. Я тогда лично познакомился с этим делом, выезжал на место, где Пушин привлекался к ответственности и ходатайствовал, чтобы Пушин к уголовной ответственности не привлекался, считая, что его преступление не было уголовным или злоумышленным, что были все основания не привлекать его к уголовной ответственности. Поэтому и следственные органы согласились со мной, что Пушина в общественном порядке судить, а привлекать к уголовной ответственности не надо.

КОММОДОВ: Скажите, указывали вы Пушину в 1934 г., когда вовлекали его в троцкистскую организацию, о том, что в известной мере он вам обязан по линии служебной, так и личной, вот когда была такая неприятность у него?

РАТАЙЧАК: Я такого разговора не помню, потому что он никакого влияния на ход вовлечения Пушина иметь не мог, так как я прекрасно знал его настроения.

КОММОДОВ: Меня интересует только, были такие разговоры или не были?

РАТАЙЧАК: Я повторяю, что я таких разговоров не помню.

КОММОДОВ: Не помните?

РАТАЙЧАК: Нет.

КОММОДОВ: Указывали вы Пушину, когда вы вовлекали его в организацию, какая сфера деятельности его будет в организации? 

РАТАЙЧАК: Я Пушину сказал совершенно точно, какие задачи стоят перед нами, передо мной и какая задача стоит перед ним как участником этой организации.

КОММОДОВ: Какую же сферу вредительской иди диверсионной деятельности вы наметили для Пушина?

РАТАЙЧАК: Пушину был отведен участок, который он очень хорошо знал, будучи компетентным в этой деле, это Горловский завод, на котором он был главным инженером, главным строителем, и поэтому ему было отведено это место.

КОММОДОВ: Вот эти акты делались на Горловском заводе, а вы были в курсе этих актов, вы лично?

РАТАЙЧАК: Я после каждого совершения акта был в курсе, так как я получал акты о

происшедшем и знал, что эти акты – результат работы Пушина.

КОММОДОВ: А до того, как совершить диверсионный акт, Пушин получал от вас указания и санкцию, так сказать, на совершение этого акта?

РАТАЙЧАК: Я не давал в каждом отдельном случае Пушину указание совершить именно этот акт. Я указывал, что Пушин в начале 1934 г. два раза после совершения этих актов информировал меня, что акт совершен им и его соучастниками.

КОММОДОВ: Комиссию, которая выезжала в Горловку для обследования последнего диверсионного акта, вы назначали и конструировали?

РАТАЙЧАК: Нет.

КОММОДОВ: А кто?

РАТАЙЧАК: Мой заместитель.

КОММОДОВ: С вашего ведома?

РАТАЙЧАК: Я боюсь утверждать, потому что я тогда был болен, потому что я, когда вышел на работу, это было после совершения этого акта.

КОММОДОВ: Вы помните состав комиссии?

РАТАЙЧАК: Я помню, что в комиссии были Юшкевич, Голованов, Пушин.

КОММОДОВ: Юшкевич был в организации?

РАТАЙЧАК: Да.

КОММОДОВ: Голованов член организации?

РАТАЙЧАК: То же самое.

КОММОДОВ: Пушин член организации?

РАТАЙЧАК: Да.

КОММОДОВ: С вашего ведома эта комиссия была сконструирована? 

РАТАЙЧАК: Повторяю еще раз, что я комиссию не мог назначать, так как я в это время был болен.

КОММОДОВ: Кто был ваш заместитель?

РАТАЙЧАК: Юшкевич,

КОММОДОВ: Значит, Юшкевич подбирал этот состав комиссии?

РАТАЙЧАК: Во всяком случае, Юшкевич имел основное влияние на подбор комиссии.

КОММОДОВ: И вы знали состав этой комиссии?

РАТАЙЧАК: Повторяю еще раз, что после получения мною акта я узнал состав комиссии и влиять на состав комиссии не мог, так как в этот период был болен, на службе не был.

КОММОДОВ: Вы знали о судимости Голованова?

РАТАЙЧАК: Знал.

КОММОДОВ: Вы его рекомендовали в Москву?

РАТАЙЧАК: В Москву он приехал с моего ведома.

КОММОДОВ: Передача сведений Ленцу проходила с вашей санкции, с вашего согласия?

РАТАЙЧАК: С моего согласия.

КОММОДОВ: Вам сказал Пушин, какие сведения требует Ленц?

РАТАЙЧАК: В первом случае.

КОММОДОВ: И вы разрешили это?

РАТАЙЧАК: Да.

КОММОДОВ: Сами вы непосредственно с Ленцем были связаны?

РАТАЙЧАК: Нет.

КОММОДОВ: Только через Пушина?

РАТАЙЧАК: Да.

КОММОДОВ: Какие вы директивы давали Пушину по линии вредительства?

РАТАЙЧАК: Конкретно никаких, кроме общих установок. 

КОММОДОВ: Скажите, пожалуйста, последний диверсионный акт в Горловке был когда?

РАТАЙЧАК: В конце 1935 года.

КОММОДОВ: В 1936 году что конкретно было сделано по всем трем линиям, по которым обвиняется Пушин?

РАТАЙЧАК: Ничего.

КОММОДОВ: Это вы подтверждаете?

РАТАЙЧАК: Да, потому что я командировал Пушина на строительство на Кавказ.

КОММОДОВ: Командировка его на Кавказ когда состоялась? 

РАТАЙЧАК: В конце 1935 года.

КОММОДОВ: Будучи там, на Кавказе, имел он только деловые связи или контрреволюционные?

РАТАЙЧАК: Непосредственно со мной – нет.

КОММОДОВ: Кому он подчинялся?

РАТАЙЧАК: Там он подчинялся Голованову.

КОММОДОВ: У меня больше к подсудимому вопросов нет.

ВЫШИНСКИЙ: У меня вопрос к РАТАЙЧАКУ (обращаясь к Ратайчаку). Значит, вы подтверждаете, что Юшкевич был также членом вашей организации?

РАТАЙЧАК: Да.

ВЫШИНСКИЙ: А кто был непосредственно с вами связан по вредительской и диверсионной линии?

РАТАЙЧАК: Я уже называл: Казиницкий, Юшкевич, Голованов, Тадовский.

ВЫШИНСКИЙ: Какую должность занимал Казиницкий? 

РАТАЙЧАК: Он был глазным инженером по строительству.

ВЫШИНСКИЙ: А Тадовский? Где он работал?

РАТАЙЧАК: Одним из моих заместителей.

ВЫШИНСКИЙ: Во “Всехимпроме”, или в главке?

РАТАЙЧАК: По Главку.

ВЫШИНСКИЙ: Вы сказали, что Ленц был вам известен, с какой стороны?

РАТАЙЧАК: Я Ленца знал как монтера одной из иностранных фирм, а впоследствии как члена вредительской организации, которая была связана с германской разведкой.

ВЫШИНСКИЙ: Еще кого вы знали?

РАТАЙЧАК: Еще знал… Можно назвать фамилию?

ВЫШИНСКИЙ: Это лицо занимает какое-нибудь официальное положение?

РАТАЙЧАК: Я его знал как представителя фирмы.

ВЫШИНСКИЙ: Это лицо занимает какой-нибудь государственный пост?

РАТАЙЧАК: Нет.

ВЫШИНСКИЙ: Назовите фамилию?

РАТАЙЧАК: Мейеровитц.

ВЫШИНСКИЙ: Это тоже был агент германской разведки?

РАТАЙЧАК: Да.

ВЫШИНСКИЙ: Он бывал в СССР?

РАТАЙЧАК: Довольно часто.

ВЫШИНСКИЙ: Вы с ним встречались?

РАТАЙЧАК: Да. Один раз он был у меня на официальном приеме, а после этого я имел с ним разговор как с членом вредительской организации.

ВЫШИНСКИЙ: У меня к Ратайчаку больше вопросов нет. Если у защиты вопросов не будет, у меня будет ходатайство.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: У защиты вопросов нет?

ЗАЩИТНИКИ: Нет.

ВЫШИНСКИЙ: Я хочу провести небольшую процедуру для того, чтобы установить пребывание Мейеровитца в Москве – это во-первых. Во-вторых, я хотел бы предъявить Ратайчаку ряд фотографических карточек разных людей, предъявить этот небольшой сборник фотоснимков Ратайчаку и опознать Мейеровитца. Фотографические снимки без всяких надписей и отметок. Узнает ли он его здесь или нет. Позвольте передать эти фотоснимки непосредственно Ратайчаку.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Подсудимый Ратайчак, вам предъявляется десять фотографических снимков. Посмотрите и скажите, есть ли среди них гражданин, которого вы называете Мейеровитц?

(Комендант предъявляет Ратайчаку для осмотра фотоснимки).

РАТАЙЧАК: Вот Мейеровитц.

ВЫШИНСКИЙ: Узнали?

РАТАЙЧАК: Да.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Удостоверяется, что фотоснимок, в котором подсудимый Ратайчак опознал гражданина Мейеровитца, совершенно идентичен снимку, прикрепленному к виду на жительство для иностранца, выданному в ноябре 1932 года германскому подданному Павлу Мейеровитцу. Вид на жительство для иностранца находится в въездном производстве иностранного отдела московского исполкома.

(К Вышинскому) У вас вопросов больше нет? 

ВЫШИНСКИЙ: Нет.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Переходим к допросу подсудного Граше. Ваша фамилия – Грашé или Грáше?

ГРАШЕ: Грашé.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Показания, которые вы давали на предварительном следствии и на допросе у прокурора Союза, вы подтверждаете?

ГРАШЕ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: Вы приехали в Россию в первый раз когда?

ГРАШЕ: Первый раз я приехал в Россию в 1909 году.

ВЫШИНСКИЙ: Откуда?

ГРАШЕ: Из Чехии.

ВЫШИНСКИЙ: Куда, в какой город? 

ГРАШЕ: В город Ейск Кубанской области.

ВЫШИНСКИЙ: Вы были каким подданным в это время?

ГРАШЕ: В это время я был подданным Австро-Венгрии

ВЫШИНСКИЙ: Это был 1909-й год?

ГРАШЕ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: Дальше что с Вами случилось? Чем Вы начали заниматься?

ГРАШЕ: Приехал я по газетному объявлению в качестве учителя французского, впоследствии немецкого языка. Имел уроки в гор. Ейске в реальном училище и частные уроки. В Ейске я пробыл до конца 1917 года. В мае 1917 года я там вступил в большевистскую партию.

ВЫШИНСКИЙ: В мае 1917 года?

ГРАШЕ: Да, приблизительно.

ВЫШИНСКИЙ: Вы каким тогда подданным были?

ГРАШЕ: Тогда я был гражданским военнопленным.

ВЫШИНСКИЙ: Откуда же Вы стали военнопленным? Приехали, занимались уроками французского и немецкого языка и вдруг в 1917 году стали военнопленным? 

ГРАШЕ: Гражданским военнопленным я был с 1914 года.

ВЫШИНСКИЙ: Гражданским военнопленным? Т.е., иначе говоря, вы были интернированы в связи с империалистической войной?

ГРАШЕ: Да, совершенно верно.

ВЫШИНСКИЙ: Где Вы были интернированы?

ГРАШЕ: Я приехал в Киев, там оказался арестованным. Потом, так как я был чех, меня освободили и предложили выехать в Кубанскую область. 

ВЫШИНСКИЙ: И Вы выехали туда?

ГРАШЕ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: Почему в Кубанскую область?

ГРАШЕ: Поскольку я заявил, что я там работал и работаю.

ВЫШИНСКИЙ: Значит, Вы в 1917 году были еще австрийским подданным? 

ГРАШЕ: Австро-венгерским подданным и гражданским военнопленным.

ВЫШИНСКИЙ: Дальше.

ГРАШЕ: В начале ноября 1917 года я принял российское гражданство в гор. Ейске.

ВЫШИНСКИЙ: Каким образом вы приняли это гражданство или подданство? Какая в это время была там власть?

ГРАШЕ: Власть в это время была та же самая, что и при Керенском.

ВЫШИНСКИЙ: Т.е. власть Керенского?

ГРАШЕ: Да, временное правительство. Самый акт совершился в отделении городской милиции в присутствии начальника милиции и представителя городской управы.

ВЫШИНСКИЙ: Значит, Вы с этого момента являетесь российским подданным, российским гражданином? Так я вас понимаю?

ГРАШЕ: Вопрос меня несколько смущает.

ВЫШИНСКИЙ: Почему?

ГРАШЕ: Потому что тогда же мне сказали, что после этого дело будет переслано в губернский центр в Екатеринодар, откуда я должен получить паспорт. Пока я получил временное удостоверение.

ВЫШИНСКИЙ: Вы тогда считали себя гражданином какого государства? 

ГРАШЕ: Я считал себя русским гражданином.

ВЫШИНСКИЙ: Российского государства?

ГРАШЕ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: Это было в 1917 году?

ГРАШЕ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: А в 1918 году?

ГРАШЕ: В ноябре месяце я выехал в Киев…

ВЫШИНСКИЙ: Я не спрашиваю, куда Вы выехали, гражданином какого государства Вы себя считали в 1918 году?

ГРАШЕ: Российского.

ВЫШИНСКИЙ: А в 1919 году?

ГРАШЕ: В 1919 году я выехал…

ВЫШИНСКИЙ: Я не спрашиваю куда Вы выехали. Я спрашиваю, каким гражданином Вы считали себя в 1919 году?

ГРАШЕ: Я считал себя чехословаком.

ВЫШИНСКИЙ: Т.е., будучи австро-венгерским подданным, добившись российского подданства, Вы объявили себя чехословаком? Правильно?

ГРАШЕ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: Значит, Вы были чехословацким подданным с того времени? 

ГРАШЕ: Да. И в 1919 году я уехал в Чехословакию.

ВЫШИНСКИЙ: А вернулись?

ГРАШЕ: И оттуда вернулся под видом бывшего русского военнопленного,

ВЫШИНСКИЙ: Как это понимать? Что, вы уже там в Чехословакии сделались военнопленным?

ГРАШЕ: Я вернулся из Чехословакии в Россию с партией бывших русских военнопленных,

ВЫШИНСКИЙ: Т.е. как будто были в плену в Чехословакии и вернулись обратно?

ГРАШЕ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: В каком году это было?

ГРАШЕ: В конце 1920, в начале 1921 года.

ВЫШИНСКИЙ: В 1921 году вы жили где?

ГРАШЕ: Жил в Москве с 1921 года.

ВЫШИНСКИЙ: И в 1922 году жили в Москве?

ГРАШЕ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: И в 1923 году жили в Москве?

ГРАШЕ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: По какому паспорту?

ГРАШЕ: В 1922 году я получил трудкнижку…

ВЫШИНСКИЙ: Как какой гражданин?

ГРАШЕ: Получил трудкнижку как советский гражданин.

ВЫШИНСКИЙ: А были на самом деле каким гражданином? Приехали вы в 1909 году как австро-венгерский подданый. Это ваше настоящее подданство?

ГРАШЕ: Австро-Венгрии нет с 1918 года.

ВЫШИНСКИЙ: Но тогда была. Потом сделались с 1917 года российским гражданином?

ГРАШЕ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: В 1919 г. сделались чехословацким гражданином?

ГРАШЕ: Совершенно верно.

ВЫШИНСКИЙ: Потом вернулись под видом военнопленного и сделались российским гражданином?

ГРАШЕ: Советским.

ВЫШИНСКИЙ: И получили паспорт?

ГРАШЕ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: Значит, себя считаете советским гражданином?

ГРАШЕ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: А зачем держите при себе документ, что вы чехословацкий гражданин? Два документа. Вот этот документ хорошо вам известен? (Показывает документ). Смотрите, какой затрепанный.

ГРАШЕ: Хорошо известен.

ВЫШИНСКИЙ: Тут есть все визы и на французском языке, и на чешском. Здесь удостоверяется от имени Чехословацкой республики, что Граше Ян Иосифович, учитель, роста среднего, возраст такой-то, бритый – очевидно, это не постоянная примета (смех в зале), является гражданином чехословацкой республики. 1919 год. Зачем этот документ у вас был с собой, что вы гражданин чехословацкой республики, когда вы советский гражданин? Второй документ.

И третий документ. Почему вы в 1919 же году имели удостоверение о том, что вы австро-венгерский гражданин? Значит, в 1919 г. у вас одновременно два документа и на Чехословацкую республику, и на Австро-Венгрию, не существующую, как вы говорите. Почему?

ГРАШЕ: В Киеве, решив уехать в Чехословакию летом, до занятия Киева деникинцами, там делами бывших военнопленных ведал Австро-Венгерский Совет военнопленных.

ВЫШИНСКИЙ: Вы получили это в Совете?

ГРАШЕ: В Совете я получил не только это удостоверение, но еще бумажку, с которой я думал выехать еще при Советской власти в Чехословакию.

ВЫШИНСКИЙ: Нет, это бумажка другая, от мобилизационной комиссии, что вы признаны негодным к военной службе. Здесь вы значитесь австро-венгерским подданным <в> 1919 г., действительно, по 17 августа 1919 г. Это удостоверение вам выдано в Киеве при белых или при Советской власти?

ГРАШЕ: При Советской власти.

ВЫШИНСКИЙ: Значит, в 1919 г. вы имеете документ о том, что вы чехословацкий гражданин, потом получаете документ, что вы австро-венгерский гражданин, и потом уже считаете себя советским гражданином – правильно?

ГРАШЕ: Не совсем.

ВЫШИНСКИЙ: В чем неправильность? У вас был документ на чехословацкого гражданина?

ГРАШЕ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: Документ о том, что вы австро-венгерский подданный от 1919 г. у вас имелся?

ГРАШЕ: Да, имелся.

ВЫШИНСКИЙ: Затем вы получаете в 1922 г. паспорт уже как советский гражданин. На каком основании вам выдается этот паспорт?

ГРАШЕ: Этот паспорт я получил на основании той бумажки, которую я получил в комиссии “Праня” по направлению военнопленных.

ВЫШИНСКИЙ: А бумажку вам выдали на основании чего, что вы – военнопленный? 

ГРАШЕ: Мне выдали бумажку знакомые русские военнопленные на основании моего неправильного заявления, что я подвергаюсь преследованиям.

ВЫШИНСКИЙ: Вы, приехав из Чехословакии, выдавали себя за русского на основании той бумажки, которую вы получили благодаря подтверждению каких-то русских лиц?

ГРАШЕ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: Почему в трудовой книжке у вас написано место рождения – Кубанская область?

ГРАШЕ: В удостоверении, которое я получил в Чехословакии как бывший русский военнопленный…

ВЫШИНСКИЙ (перебивая):  Вы же никогда не были русским военнопленным, и вы так сейчас говорите, что вы действительно будто уверены, что вы были русским военнопленным.

ГРАШЕ: Я приехал под видом русско-военнопленного.

ВЫШИНСКИЙ: Я спрашиваю, ваше место рождения – Кубанская область – это правильно? Вы родились в Кубанской области?

ГРАШЕ: Нет.

ВЫШИНСКИЙ: В бумажке было написано: Кубанская область – правильно или нет?

ГРАШЕ: Неправильно.

ВЫШИНСКИЙ: Подложная бумажка?

ГРАШЕ: Подложная.

ВЫШИНСКИЙ: А время рождения какое?

ГРАШЕ: 1886 г.

ВЫШИНСКИЙ: А почему в паспорте написано 1880 г.?

ГРАШЕ: В 1920 г. я подучил в Чехословакии бумажку…

ВЫШИНСКИЙ (перебивая): В 1920?

ГРАШЕ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: Значит, в этой бумажке год рождения 1880 указан неправильно? Скажите, пожалуйста, вы родились в каком году? 

ГРАШЕ: В 1886.

ВЫШИНСКИЙ: Почему в паспорте написано 1880? С Ваших слов? 

ГРАШЕ: Это уже с документа, который я предъявил.

ВЫШИНСКИЙ: А этот документ был с ваших слов?

ГРАШЕ: Этот документ я получил в Чехии.

ВЫШИНСКИЙ: Откуда они знали, что вы родились в 1880 году, почему написали?

ГРАШЕ: Этот год указывался в той бумажке, которую я имел как русский военнопленный.

ВЫШИНСКИЙ: Вам паспорт выдавали не на основании чехословацкого документа, а на основании этой бумажки?

ГРАШЕ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: Там было написано неправильно, подложно?

ГРАШЕ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: Месторождение неправильно. Год неправильный. Имя, как вас зовут?

ГРАШЕ: По-чешски – Ян.

ВЫШИНСКИЙ: А по-русски?

ГРАШЕ: А по-русски – Иван.

ВЫШИНСКИЙ: Так что, вы здесь считали, надо писать по-русски не Граше Ян, а Граше Иван, а по-русски Ян нельзя написать?

ГРАШЕ: Меня убедили, что Ян и Иван – одно и то же.

ВЫШИНСКИЙ: Это как все равно – родился в Кубанской области или в Чехословацкой республике. (Смех в зале).

ГРАШЕ: Нет, это другое.

ВЫШИНСКИЙ: Ваша профессия основная какая, учитель?

ГРАШЕ: Я был учителем 7-8 лет.

ВЫШИНСКИЙ: Это ваша основная профессия?

ГРАШЕ: Нет, потом эту профессию оставил, был журналистом, потом экономистом.

ВЫШИНСКИЙ: Какую профессию считаете основной: учитель, журналист или экономист, или политик?

ГРАШЕ: Лет больше десяти, как я экономист.

ВЫШИНСКИЙ: А почему в паспорте написано журналист?

ГРАШЕ: Это было в 1922-1921 г.г.

ВЫШИНСКИЙ: В 1922-1921 г. вы были просто военнопленный.

ГРАШЕ: Нет, я уже здесь работал.

ВЫШИНСКИЙ: Какая профессия была, когда в плен попали?

ГРАШЕ: Учитель,

ВЫШИНСКИЙ: А в плен попали?

ГРАШЕ: Гражданский…

ВЫШИНСКИЙ: Нет, не гражданский, а в Чехословакии русский военнопленный.

ГРАШЕ: Нет, я русским военнопленным фактически не был.

ВЫШИНСКИЙ: Значит, в плен к чехам не попадали?

ГРАШЕ: Нет.

ВЫШИНСКИЙ: А я спрашиваю, какая профессия была, когда попали к чехам в плен?

ГРАШЕ: В чешском документе – учитель.

ВЫШИНСКИЙ: А в русском документе что, журналист?

ГРАШЕ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: Значит, профессия тоже не сходится?

ГРАШЕ: (Молчит).

ВЫШИНСКИЙ: Меня интересует такой вопрос: вы приехали из Чехословакии как русский солдат, попавший в плен во время войны?

ГРАШЕ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: А еще раз вы не уезжали в Чехословакию как военнопленный чех, попавший к русским в плен?

ГРАШЕ: Нет, больше не попадал.

ВЫШИНСКИЙ: Вы два раза ездили в Чехословакию?

ГРАШЕ: В Чехословакии после 1920 года не был.

ВЫШИНСКИЙ: А до 1920 года? Первый раз вы попали в Чехословакию как кто, в качестве кого, из России?

ГРАШЕ: Первый и единственный раз я попал туда в качестве чехословака, попавшего в гражданский {плен} военный плен [3].

ВЫШИНСКИЙ: Вот именно, вы были в России в плену и в качестве такого военнопленного попали в Чехословакию, потом из Чехословакии попали в Россию как русский военнопленный. Это я верно вас понял? 

ГРАШЕ: Не совсем так (в зале смех).

ВЫШИНСКИЙ: Но ведь вы же сами сказали, что вы в Чехословакии ни в каком плену не были. Или вы были?

ГРАШЕ: Я уже сказал, что я уехал обманным образом из Чехословакии.

ВЫШИНСКИЙ: Вот я про это вас и спрашиваю. Вы уехали обманным образом, прикинувшись русским военнопленным?

ГРАШЕ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: Вот и все. Это вы кому-нибудь, когда в партию вступали, сказали?

ГРАШЕ: (Молчит).

ВЫШИНСКИЙ: Вы сказали, кто вы такой на самом деле? Лицо свое настоящее показали?

ГРАШЕ: Нет.

ВЫШИНСКИЙ: А эти документики при себе хранили?

ГРАШЕ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: Дальше расскажите про ваш троцкизм?

ГРАШЕ: С троцкизмом я не имел никогда ничего общего.

ВЫШИНСКИЙ: Никогда не имели ничего общего?

ГРАШЕ: Соприкоснулся с ним на почве своей шпионской и вредительской работы.

ВЫШИНСКИЙ: Вот как?! Значит, от шпионства к троцкизму, а не наоборот. Тогда лучше, чтобы вы мне рассказали и суду поведали, как вы сделались, как вы говорите, агентом какой разведки?

ГРАШЕ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: Какой разведки?

ГРАШЕ: Когда я приехал в первый раз…

ВЫШИНСКИЙ: Какой разведки?

ГРАШЕ: В последний раз…

ВЫШИНСКИЙ: Какой разведки вы были агентом?

ГРАШЕ: Германской контрразведки.

ВЫШИНСКИЙ: Вот как? В каком году?

ГРАШЕ: Это было в 1932 г.

ВЫШИНСКИЙ: А до 1932 г. все-таки, где вы работали, в каких учреждениях?

ГРАШЕ: До 1932 г., когда я приехал, сначала работал в Наркомпросе.

ВЫШИНСКИЙ: В Наркомпросе?

ГРАШЕ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: В качестве кого?

ГРАШЕ: Работал я там в информационном отделе в качестве одного из сотрудников “Бюллетеня единой школы”. Потом я работал в Коминтерне в качестве переводчика с чехословацкого языка.

ВЫШИНСКИЙ: В Коминтерне?

ГРАШЕ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: Это было в каком году?

ГРАШЕ: Это было с мая 1931 г. по май 1932 г.

ВЫШИНСКИЙ: А вы до этого не занимались шпионской работой?

ГРАШЕ: Да, я должен сказать…

ВЫШИНСКИЙ: Вы мне не “должны сказать”, а просто отвечайте, занимались или нет? До этого занимались шпионской работой?

ГРАШЕ: Задания получал.

ВЫШИНСКИЙ: Были связаны уже по шпионской линии?

ГРАШЕ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: Поступили в Наркомпрос, уже будучи связанным с шпионской организацией?

ГРАШЕ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: А здесь вы говорите, что вы только в каком-то там, в 1931 г., сделались агентом разведки. Вы приехали в СССР в 1920 г.?

ГРАШЕ: В конце 1920 г. или в начале, в первых числах января 1921 г.

ВЫШИНСКИЙ: Подсудимый Граше, я вам ставлю прямой вопрос: в 1920 г. или 1921 г. вы приехали в СССР со шпионским целями или нет?

ГРАШЕ: Да, совершенно верно (движение в зале).

ВЫШИНСКИЙ: Поэтому вы и воспользовались этой операцией с военнопленными, чтобы легче это выполнить?

ГРАШЕ: Да, да.

ВЫШИНСКИЙ: Вот теперь все ясно. Значит, вы все-таки в каком году окончательно связались с германской разведкой?

ГРАШЕ: С германской контрразведкой я связался в 1932 году.

ВЫШИНСКИЙ: А до этого с какой разведкой были связаны?

ГРАШЕ: До этого с чехословацкой разведкой.

ВЫШИНСКИЙ: Так что, вы имеете какую основную профессию?

ГРАШЕ: Ответа, кажется, не требуется (в зале общий смех).

ВЫШИНСКИЙ: А вот именно, ответ требуется, потому что, когда вы говорите, что вы учитель, вы не учитель; когда вы говорите, что вы экономист, вы не экономист; потом вы вносите поправку, что вы работали журналистом, а теперь я вижу, что у вас есть другая профессия. Какая?

ГРАШЕ: Шпион (в зале смех).

ВЫШИНСКИЙ: Вот и все. С кем вы были связаны персонально из германской разведки?

ГРАШЕ: Из германской разведки я был связан с Мейеровитцем, о котором здесь уже упоминали.

ВЫШИНСКИЙ: Для того, чтобы нам лучше вести допрос, я прошу предъявить подсудимому Граше эти фотоснимки, не опознает ли он там своего старого знакомого.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Подсудимый Граше, вам предъявляются 10 фотоснимков. Есть ли среди этих фотографий снимок Мейеровитца?

(Комендант предъявляет подсудимому Граше фотоснимки).

(Граше просматривает фотоснимки и на одной из карточек делает надпись).

ВЫШИНСКИЙ: Он там нашел одно только знакомое лицо? А другого знакомого нет еще?

ГРАШЕ: Нет, всех мне не показывали.

ВЫШИНСКИЙ: Покажите, пожалуйста, может быть, там есть еще знакомые лица.

(Подсудимый Граше, просматривая фотоснимки, делает надпись еще на одном).

ВЫШИНСКИЙ: Кого вы еще нашли?

ГРАШЕ: Я еще опознал монтера фирмы “Линде” – Ленца.

ВЫШИНСКИЙ: Это что за личность такая?

ГРАШЕ: Это тоже агент германской контрразведки.

ВЫШИНСКИЙ: Вы с ним были связаны?

ГРАШЕ: Да, я его устроил на Тамбовский завод “Комсомолец”.

ВЫШИНСКИЙ: В качестве кого вы его устроили? У него какая основная профессия?

ГРАШЕ: Я его туда устраивал по поручению Мейеровитца, как одного из агентов германской контрразведки.

ВЫШИНСКИЙ: Зачем, для чего?

ГРАШЕ: Для собирания шпионской информации и для диверсионной работы.

ВЫШИНСКИЙ: Что же, он собирал вам информацию, или вы ему собирали, или он для Мецеровитца собирал?

ГРАШЕ: Он собирал для Мейеровитца.

ВЫШИНСКИЙ: А вы для кого?

ГРАШЕ: В данном случае или вообще? Если вообще, то я тоже должен был собирать материал для Мейеровитца.

ВЫШИНСКИЙ: Вы собирали?

ГРАШЕ: Передавал тот материал, который получал.

ВЫШИНСКИЙ: От кого?

ГРАШЕ: От различных, под видом иностранных специалистов работавших на заводах, германских шпионов.

ВЫШИНСКИЙ: А с другой стороны?

ГРАШЕ: От Ратайчака.

ВЫШИНСКИЙ: Вы с Ратайчаком связаны были как троцкисты или как разведчики?

ГРАШЕ: Я был связан как разведчик.

ВЫШИНСКИЙ: А вы в это время уже были троцкистом?

ГРАШЕ: Нет, троцкистом я не был.

ВЫШИНСКИЙ: Но примыкали к троцкизму?

ГРАШЕ: Я рассматриваю троцкизм как сумму некоторых убеждений, а у меня как у шпиона не полагается быть подобным убеждениям.

ВЫШИНСКИЙ: Вы, кажется, сами говорили, что вы были вовлечены в троцкистскую группу?

ГРАШЕ: Об этом я, можно сказать, узнал только здесь.

ВЫШИНСКИЙ: Значит, вы просто были связаны с Ратайчаком как с разведчиком?

ГРАШЕ: Да, я полагал, что тут доминирует интерес материальный, денежный.

ВЫШИНСКИЙ: Вы что же, получали деньги за это?

ГРАШЕ: Да, от Мейеровитца получал.

ВЫШИНСКИЙ: Много?

ГРАШЕ: Один раз получил от него 300 марок. Он уверял, что послал по условленному адресу 500 марок. Подтверждения, однако, я не получил.

ВЫШИНСКИЙ: А у вас были родственники?

ГРАШЕ: Были и есть.

ВЫШИНСКИЙ: Не посылали ли они деньги вашим родным?

ГРАШЕ: Да, я ему дал адрес родственника в Чехословакии.

ВЫШИНСКИЙ: Кого именно?

ГРАШЕ: Там был один отдаленный родственник в Праге, который должен был передавать моей матери.

ВЫШИНСКИЙ: А ваша мать где проживала?

ГРАШЕ: Мать проживала там же, в Праге.

ВЫШИНСКИЙ: А как фамилия этого вашего отдаленного родственника?

ГРАШЕ: Прохаско.

ВЫШИНСКИЙ: И через него вы отправляли деньги?

ГРАШЕ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: Мейеровитц отправлял эти деньги?

ГРАШЕ: В отношении 300 марок, которые он отправил в 1932 году, я получил подтверждение о получении их. Потом в 1935 году он уверял, что послал 500 марок, но я такого подтверждения не получал.

ВЫШИНСКИЙ: Послал туда же, вашей матери?

ГРАШЕ: Да, мать тем временем заболела и умерла.

ВЫШИНСКИЙ: Кто же Вашей матушке посылал деньги, Мейеровитц?

ГРАШЕ: Она имела дело непосредственно с Прохаско.

ВЫШИНСКИЙ: А Фиглер посылал деньги?

ГРАШЕ: Тоже.

ВЫШИНСКИЙ: Вы не все говорите. У вас надо все вытягивать. Я спрашивал, деньги Вы много раз получали? Вы сказали: два раза, один – получил, а другой обещали. А известно по нашей русской поговорке “обещанного 7 лет ждут”. Оказывается, Фиглер посылал деньги.

ГРАШЕ: Не мне посылал, он тоже передавал матери.

ВЫШИНСКИЙ: Сколько же Ваша мать таким образом получила? Она получала систематически?

ГРАШЕ: Нет. В течение 3-4 лет, начиная с 21 года, 1922, 1923, 1924 г.г. За это время она получила, вероятно, тысяч 7-8 чехословацких крон.

ВЫШИНСКИЙ: А потом Вы оказались завербованным для германской разведки?

ГРАШЕ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: Так что эти деньги Ваша мать получала не от германской разведки, а от чехословацкой?

ГРАШЕ: Она получала деньги непосредственно через Фиглера.

ВЫШИНСКИЙ: У Вас с троцкистами была связь?

ГРАШЕ: Нет.

ВЫШИНСКИЙ: До того, как Вы оказались на скамье подсудимых?

ГРАШЕ: У меня была связь с одним датским троцкистом, т.е. не с одним, а с двумя или с тремя.

ВЫШИНСКИЙ: А в Москве у Вас была связь с троцкистами?

ГРАШЕ: С инженером Винфельдом [4].

ВЫШИНСКИЙ: И еще?

ГРАШЕ: Потом Лунд [5] и Нилсен.

ВЫШИНСКИЙ: Откуда Вы с ними связь завязали?

ГРАШЕ: Связь я завязал сначала с Винфельдом.

ВЫШИНСКИЙ: Через кого?

ГРАШЕ: Винфельд поступил на работу во Всекохимпром в качестве иноспециалиста. Он был завербован в Берлине бывшим Заместителем Председателя Всехимпрома Давидсоном и, как было сказано в письме, которое я случайно потом нашел, Давидсон писал Норкину, что этот человек близкий нам по взглядам.

ВЫШИНСКИЙ: По каким взглядам? Вам же взглядов не полагалось иметь? 

ГРАШЕ: Письмо это относилось не ко мне, а было адресовано Норкину.

ВЫШИНСКИЙ: Норкину полагалось иметь взгляды?

ГРАШЕ: (Молчит).

ВЫШИНСКИЙ: Дальше. В Москве в 1935 г. Вы проживали?

ГРАШЕ: Проживал.

ВЫШИНСКИЙ: Была у Вас квартира?

ГРАШЕ: Была квартира.

ВЫШИНСКИЙ: Вы этой квартирой предоставляли возможность пользоваться кому-нибудь в конспиративных целях?

ГРАШЕ: Этой квартирой пользовался тот же самый Винфельд как явочной квартирой для приезжих его знакомых.

ВЫШИНСКИЙ: А кто это такие знакомые были, троцкисты или не троцкисты? 

ГРАШЕ: Эти его знакомые были связисты.

ВЫШИНСКИЙ: Разведчики что ли? С кем они связывали кого?

ГРАШЕ: Может быть, вы разрешите мне сказать про один случай с этим Винфельдом?

ВЫШИНСКИЙ: Вы можете сказать, это суд вам может разрешиться не разрешить, я этого права не имею, но я спрашиваю, ваша квартира служила явкой для кого именно? Что это была, комната для каких-нибудь амурных свиданий или для преступных свиданий? Что это была за комната?

ГРАШЕ: В этой самой квартире в свое время жил Винфельд и предупредил меня, что ко мне будут приезжать различные люди, направляйте их ко мне или, если я уеду, оказывайте им содействие.

ВЫШИНСКИЙ: В чем содействие?

ГРАШЕ: В тех требованиях, с которыми они ко мне обратятся.

ВЫШИНСКИЙ: Обращались они к вам с какими-нибудь требованиями?

ГРАШЕ: Был такой случай в 1935 г., если не ошибаюсь, в сентябре, приехал под видом интуриста датский железнодорожник, привез мне записку от того же Винфельда и говорил, что хочет повидать Пятакова, что у него к нему пакет, и просил проводить его к Пятакову.

ВЫШИНСКИЙ: Как же вы сделали?

ГРАШЕ: Я припоминаю, что это было утром, я шел на работу в Наркомтяжпром, взял его с собой и указал, как нужно получить пропуск и пройти в кабинет Пятакова.

ВЫШИНСКИЙ: Кто такой был этот гражданин?

ГРАШЕ: Фамилии его я сейчас не помню, называл он себя датским железнодорожным служащим.

ВЫШИНСКИЙ: И приехал к Пятакову?

ГРАШЕ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: Скажите, а Ратайчак бывал у вас на этой явочной квартире?

ГРАШЕ: Нет, не бывал.

ВЫШИНСКИЙ: А вы устраивали Ратайчаку какие-нибудь нелегальные встречи?

ГРАШЕ: Я устроил встречу Ратайчаку в его же кабинете с Мейеровитцем. 

ВЫШИНСКИЙ: Т.е. привели Мейеровитца прямо в кабинет, не побоялись, что вас там накроют?

ГРАШЕ: Свидание было устроено с Мейеровитцем под видом деловой встречи.

ВЫШИНСКИЙ: Именно?

ГРАШЕ: Мейеровитц тогда предлагал от имени <…> (название фирмы) [6] купить аппаратуру для азотного завода. Это послужило предлогом для свидания.

ВЫШИНСКИЙ: Почему он не мог без вас обойтись? Написал бумагу, предложил свои какие-нибудь услуги?

ГРАШЕ: Я там ведал иностранными делами…

ВЫШИНСКИЙ: Кстати очень.

ГРАШЕ: И созваниваться с Мейеровитцем и пр<очими> было удобнее мне, чем ему.

ВЫШИНСКИЙ: Так что вы заведовали иностранным отделом уже по специальности.

ГРАШЕ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: РАТАЙЧАКА можно спросить?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Пожалуйста.

ВЫШИНСКИЙ (к РАТАЙЧАКУ): Вы помните встречу с МЕЙЕРОВИТЦ<ЕМ> при содействии ГРАШЕ?

РАТАЙЧАК: Помню.

ВЫШИНСКИЙ: О чем у вас был разговор?

РАТАЙЧАК: Разговор был о поставке оборудования.

ВЫШИНСКИЙ: Это была действительная причина свидания?

РАТАЙЧАК: Это была действительная причина свидания в одной части, но после окончания делового разговора МЕЙЕРОВИТЦ, будучи подготовлен соответствующим образом ГРАШЕ, спросил, можно ли ему познакомиться с наметками нового строительства, и я ему сказал, что можно, и что необходимые сведения он может получить у ГРАШЕ.

ВЫШИНСКИЙ: Дальше.

РАТАЙЧАК: На этом разговор кончился, и я сказал, в свою очередь, ГРАШЕ, чтобы он дал необходимые данные МЕЙЕРОВИТЦ<У>.

ВЫШИНСКИЙ: МЕЙЕРОВИТЦ вам говорил о том, что он знаком с ЮШКЕВИЧ<ЕМ>? 

РАТАЙЧАК: Нет, его знакомство произошло позже, примерно в марте мес<яце> 1935 г.

ВЫШИНСКИЙ (к ГРАШЕ): Вам известен ЮШКЕВИЧ?

ГРАШЕ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: По разведывательной работе?

ГРАШЕ: По разведывательной работе я был связан с ним приблизительно с середины 1935 г.

ВЫШИНСКИЙ: Участвовали ли вы в каких-нибудь диверсионных актах?

ГРАШЕ: Я сам лично не участвовал, но, как мне известно, что один из германских специалистов – директор Вайнов [7] – является, по-видимому, зачинщиком аварий на <…> [8] химкомбинате.

ВЫШИНСКИЙ: Почему это вам известно?

ГРАШЕ: Я знаю, что после всего этого Мейеровитц вернулся в Москву чрезвычайно взволнованный и просил меня возможно быстрее направить его за границу.

ВЫШИНСКИЙ: И вы это сделали?

ГРАШЕ: Я это сделал.

ВЫШИНСКИЙ: Почему вы постарались его быстро направить?

ГРАШЕ: Потому что я получил соответствующие указания по этому вопросу.

ВЫШИНСКИЙ: Что его надо скорее сплавить?

ГРАШЕ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: И вы это сделали?

ГРАШЕ: Сделал.

ВЫШИНСКИЙ: А непосредственное участие в диверсионных актах у вас было?

ГРАШЕ: У меня лично нет.

ВЫШИНСКИЙ: Вы были осведомлены?

ГРАШЕ: Я слышал об авариях, но уверенности, что это диверсия, у меня не было.

ВЫШИНСКИЙ: Ратайчак вам не говорил ничего про диверсионную или вредительскую работу?

ГРАШЕ: В первую встречу он говорил вообще, но не конкретно. 

ВЫШИНСКИЙ: Что он говорил?

ГРАШЕ: Что организация преследует такого рода вредительские и диверсионные цели.

ВЫШИНСКИЙ: Это тогда, когда он вас вербовал?

ГРАШЕ: Тогда, когда он сказал, что ему известна моя связь с Мейеровитцем, которая началась раньше нашей беседы с ним, и что я должен и впредь эту работу выполнять, шпионскую работу выполнять.

ВЫШИНСКИЙ: У меня нет вопросов кроме одного последнего: вы были когда-нибудь анархистом?

ГРАШЕ: Был анархо-синдикалистом,

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Я удостоверяю, что фотоснимок гражданина, в котором подсудимый Граше опознал Мейеровитца, вполне идентичен фотоснимку, имеющемуся во въездном производстве иностранного отделения Административного отдела Президиума Мособлисполкома, и фотоснимку, имеющемуся на удостоверении <…> [9]. 

У защиты есть вопросы?

ЗАЩИТА: Нет.

НОРКИН: У меня есть вопрос, Я слышал, что Граше в связи каким-то письмом произносил мою фамилию.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Повторите, подсудимый Граше, что вы хотели сказать о Норкине? 

ГРАШЕ: Я сказал, что в середине 1922 года, вернувшись из отпуска, я нашел в письменном столе письмо моего предшественника, озаглавленное: “Дорогой Борис”, и подписанное Давидсон<ом>, в котором Давидсон, бывший за границей, помимо прочего сообщал Норкину, что он завербовал там специалиста Вин<…>а, очень ценный специалист  – <…>, человек близкий нам по своим взглядам, и что просит рекомендовать Норкину провести его назначение через Ю.Л. Пятакова. 

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Удовлетворены ответом?

НОРКИН: К какому времени это письмо получено?

ГРАШЕ: Это письмо было отправлено, вероятно, в мае или начале июня Давидсоном из Берлина в 1932 году. Я его нашел там в конце июля или начале августа, когда вернулся из отпуска. 

НОРКИН: Я прошу разрешения сказать. 

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Покороче, пожалуйста. 

НОРКИН: Я понял так, что это есть поручение иностранных специалистов, которые связаны со шпионской деятельностью. В связи с этим я хочу сделать следующее заявление: во-первых, Давидсон, насколько мне известно, никогда никакого отношения к троцкизму не имел.

ВЫШИНСКИЙ: А вам все известны, кто был троцкистом?

НОРКИН: Я не знаю…

ВЫШИНСКИЙ: Вас в этом никто и не обвиняет.

НОРКИН: Это бросает некоторую тень на меня, что я был связан с этим человеком. 

ВЫШИНСКИЙ: Тени на вас много брошено. Вы читали обвинительное заключение?

НОРКИН: Читал.

ВЫШИНСКИЙ: Вас обвиняют в том, что изложено в обвинительном заключении.

НОРКИН: А в этом нет?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Подсудимый Граше, какой год рождения вы считаете правильным? При вручении обвинительного заключения вы заявили секретарю, что вы 1886 года рождения, а не 1880, поправку сделали. Сегодня вы сказали, что не 1886, а 1880. Когда же вы на самом деле родились?

ВЫШИНСКИЙ: Родились ли когда-нибудь? И вообще родился ли он? (Смех).

ГРАШЕ: Разрешите сказать, когда мне вручили обвинительное заключение, там год моего рождения был указан 1890, я сказал, что по документам у меня 1880, а фактически я 1886.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Поэтому устанавливаем дату вашего рождения по вашим словам: 1886 г.

ВЫШИНСКИЙ: Окончательно вы когда родились? (Смех в зале).

ГРАШЕ: Окончательно в 1886 г.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Подсудимый Пушин, показания, которые вы давали на предварительном следствии, и показания, которые вы давали в Прокуратуре Союза в январе месяце этого года, вы подтверждаете?

ПУШИН: Подтверждаю.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Тов. Вышинский, имеются вопросы к подсудимому?

ВЫШИНСКИЙ: У меня несколько вопросов есть. (К Пушину) В чем вы себя признаете виновным? Конкретно и кратко.

ПУШИН: Я признаю себя виновным в том, что, будучи завербован в начале 1934 г. Ратайчаком в контрреволюционную троцкистскую организацию, состоял в ней до ареста моего и по директивам, получаемым мною от Ратайчака, совершил три диверсионных акта на Горловском заводе, принимал участие во вредительской работе, которая велась по проектированию, и, наконец, по поручению того же Ратайчака передал германскому разведчику монтеру Ленцу три секретных документа. Вот вкратце, так сказать, в самом кратком виде, то, в чем я признаю себя виновным.

ВЫШИНСКИЙ: А в том, что вы еще вербовали в троцкистскую организацию разных людей, это?

ПУШИН: Состоя в организации, для выполнения поручений, на меня возложенных, я вербовал в организацию, завербовал трех человек, одного, который действительно работал, и двух, которые по не зависящим от меня причинам к работе, по имеющимся у меня сведениям, не приступали.

ВЫШИНСКИЙ: Почему не приступали?

ПУШИН: Речь идет о работе по Каменскому строительству. Вначале круг моей деятельности…

ВЫШИНСКИЙ: Кратко. Это не так важно. Они не приступили к практической работе, почему? Отошли?

ПУШИН: Надобность в них миновала.

ВЫШИНСКИЙ: Значит, вы давали практические поручения?

ПУШИН: Да.

ВЫШИНСКИЙ: Вы были, так сказать, “производителем работ”? (В зале смех).

ПУШИН: Да.

ВЫШИНСКИЙ: Вот Ратайчак давал установки – аварии произвести на Горловке, а вы, Пушин, это производили со своими людьми. Так?

ПУШИН: Да. Но я здесь должен возражать против заявления Ратайчака, в котором он говорил о том, что дал мне общую установку в отношении диверсии.

ВЫШИНСКИЙ: Делал же он такие вещи?

ПУШИН: Я должен заявить здесь то же, что заявлял на предварительном следствии, что три диверсии, совершенные мною на Горловском заводе, каждая была в виде отдельной специальной директивы получена в разное время от Ратайчака, и только отдельные, маленькие, незначительные случаи вредительства производились завербованными через мое посредство людьми по собственной инициативе, а эти три диверсии, каждая в отдельности, были выполнены, имея на это специальные директивные указания.

ВЫШИНСКИЙ: О том, что существует параллельный центр и т.д., об этом вам было известно?

ПУШИН: Нет, об этом я узнал только на процессе.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Очевидно, не на процессе, а немного раньше.

ВЫШИНСКИЙ: Очевидно, это вы узнали из предъявленного вам обвинительного заключения и из предварительного следствия. Ведь вас спрашивали об этом?

ПУШИН: Нет, в письменном виде не спрашивали, и я ничего не знал.

ВЫШИНСКИЙ: Вы не знали о том, что было за пределами преступных действии? Вам это было известным.

ПУШИН: Нет, я об этом не знал.

ВЫШИНСКИЙ: Кого из завербованных вами людей к подрывной работе вы можете назвать?

ПУШИН: Есть один единственный человек, завербованный мною на подрывную работу, – это технический директор Горловского химического завода инженер Тамм.

КОММОДОВ: У меня есть вопрос к Пушину. Когда был совершен диверсионный акт?

ПУШИН: Диверсионный акт на Горловском заводе был совершен в ноябре 1935 года.

КОММОДОВ: А в 1936 году вами были совершены какие-нибудь вредительские или диверсионные преступные действия?

ПУШИН: Нет, начиная с конца 1935 года, декабря месяца ни одного акта преступного характера до самого ареста я не совершал.

КОММОДОВ: Скажите, пожалуйста, вы с конца 1935 года вышли из-под влияния или <из->под сферы влияния РАТАЙЧАКА? Когда было совершено ваше последнее преступное действие?

ПУШИН: Последняя подрывная диверсия была совершена на Горловском заводе в ноябре 1935 года, но после этого я принял все меры к тому, чтобы уйти с работы из Главхимпрома.

ВЫШИНСКИЙ: Что же такое вы делали по своим служебным обязанностям, что хотели уйти?

ПУШИН: Я использовал свое служебное положение и совершил подрывной акт. Я старался оттуда уйти.

ВЫШИНСКИЙ: Но вы могли использовать его и в другом месте?

ПУШИН: Я всеми мерами старался уйти и уехал за 3,5 тыс<ячи> километров работать в Грузию.

КОММОДОВ: На новом месте вы не использовали свое служебное положение в скверном направлении?

ПУШИН: Наоборот, я старался как можно лучше работать, чтобы смыть это преступное пятно.

КОММОДОВ: У меня вопрос будет еще такой: вы имели дело только с Ратайчаком или вы поднимались выше по служебной линии? Вы имели дело с Пятаковым?

ПУШИН: Нет.

КОММОДОВ: Выше, чем с Ратайчаком, вам с кем-нибудь приходилось говорить?

ПУШИН: Нет.

КОММОДОВ: Когда вы были арестованы?

ПУШИН: Я был арестован 22 октября, и я сознался в первую же минуту, когда был приведен из камеры на следствие.

КОММОДОВ: Вы сознались на допросе или написали собственноручное заявление?

ПУШИН: Нет, прежде чем мне были предъявлены улики и поставлен ряд вопросов, я попросил бумагу и перо и написал на имя Наркома Внутренних дел т. Ежова заявление, в котором признался во всех своих преступлениях, и с того первого дня ареста вступил на планомерные, последовательные, чистосердечные показания по всему тому, что я совершил.

КОММОДОВ: У меня больше вопросов нет. Позвольте зачитать последний факт доказательства на листе 9-м т. ХIХ, где имеется собственноручная заявление на имя т. Ежова, в котором подсудимый признается в своем преступлении.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Суд удостоверяет, что в деле имеется собственноручная надпись на имя товарища Ежова от 22 октября 1936 г., в которой Пушин заявил следующее: “Будучи арестован в ночь на 22 октября 1936 года, я считаю своим долгом сразу же, не раздумывая, рассказать о контрреволюционной организации в химической промышленности, в которую я был вовлечен, рассказать о ее преступной деятельности и о моем личном участии. Своим признанием и чистосердечным раскаянием я надеюсь искупить свою вину перед партией и перед страной. Пушин“.

ВЫШИНСКИЙ: Вы сколько времени исполняли эту обязанность осведомителя германской разведки?

ПУШИН: Осведомителем германской разведки я был в течение первой половины 1935 года, до середины 1935 года.

ВЫШИНСКИЙ: С какого времени?

ПУШИН: С конца 1934 или с начала 1935 года до середины 1935 года.

ВЫШИНСКИЙ: Ваша диверсионная деятельность когда имела место?

ПУШИН: Было три диверсии. Одна была в апреле 1934 года.

ВЫШИНСКИЙ: А до этого?

ПУШИН: Я только в феврале 1934 года был завербован в организацию.

ВЫШИНСКИЙ: Вы в это время были членом партии?

ПУШИН: Да.

ВЫШИНСКИЙ: А шпионажем занимались когда?

ПУШИН: До средины 1935 года.

ВЫШИНСКИЙ: Что же потом вам помешало?

ПУШИН: Не было никаких практических поручений, так как лицо, с которым я был связан (Ленц), выехало.

ВЫШИНСКИЙ: Значит, вы прекратили эту вашу деятельность не потому, что у вас были угрызения совести, а потому, что не было практических предложений?

ПУШИН: Да.

ВЫШИНСКИЙ: В 1936 году почему вы шпионажем не занимались? Конечно, я приветствую то, что вы отказались, но меня интересуют мотивы.

ПУШИН: Поскольку мне предоставлена возможность говорить не только о фактах, но и о настроениях и переживаниях…

ВЫШИНСКИЙ: Настроения и переживания – оставим. Меня интересуют факты. Почему вы в 1935 году не выполняли никаких заданий или поручений по разведке? Вы ответили уже, что не было практических предложений. А в 1936 году были такие предложения?

ПУШИН: Я уехал и поручений никаких не получал, а по своей инициативе никогда не действовал.

ВЫШИНСКИЙ: Значит, вам просто не пришлось?

ПУШИН: Не пришлось.

ВЫШИНСКИЙ: Вы никому не заявляли о том, что у вас были на душе грехи, преступления, до того, как вас привезли в НКВД?

ПУШИН: Все переживания оставались у меня…

ВЫШИНСКИЙ: Я не спрашиваю вас о переживаниях, а спрашиваю, заявляли вы кому-нибудь об этом или нет?

ПУШИН: Заявления я никому не делал.

ВЫШИНСКИЙ: Значит, до ареста никаких заявлений по этому поводу не делали?

ПУШИН: Нет.

ВЫШИНСКИЙ: А когда попали в НКВД, тогда только “переживания” ваши и сказались?

ПУШИН: Правильно.

ВЫШИНСКИЙ: Значит, это заявление вы подали не до ареста, а уже после ареста?

ПУШИН: Да.

ВЫШИНСКИЙ: Может быть вам в это время страшновато стало за развязку – платить придется по векселям.

ПУШИН: Я должен дать другое объяснение. Дело в том, что самое мое участие в организации к концу 1935 года доказало мне со всей очевидностью, до какой пропасти я скатился, и переживания, которые я в это время имел, чувствовал…

ВЫШИНСКИЙ: Поняв это, надо было сделать что? Надо было идти и заявить. А вы этого не сделали?

ПУШИН: Нет.

ВЫШИНСКИЙ: А раз вы не пришли и не заявили, то все остальное теряет всякое значение.

ПУШИН: Совершенно верно. Но поскольку вопрос вами был поставлен, не объясняется ли подача мною заявления в НКВД испугом…

ВЫШИНСКИЙ: Я не говорил об испуге, а я сказал, что, может быть, перед вами появилось чувство ответственности.

ПУШИН: Вы считаете это страхом перед наказанием.

ВЫШИНСКИЙ: Об этом скажете в последнем слове. Меня интересует только один вопрос: какие имеются у Вас объективные факты, обстоятельства, которые могли бы показать, что вы, начиная со второй половины 1935 года, освободились от этих своих преступлений?

ПУШИН: Я могу указать один объективный показатель. В апреле 1936 года я приехал на Каменской завод, где, как я уже сказал вначале, мною были завербованы два человека.

ВЫШИНСКИЙ: Для чего?

ПУШИН: Для ведения вредительской работы. Если бы я оставался при тех же убеждениях, которые имел тогда, когда их вербовал, я должен был бы использовать мое пребывание там для того, чтобы поговорить с ними, дать им определенные задания и поручения. Я ограничился тем, что поздоровался с ними издали, и уехал.

ВЫШИНСКИЙ: А кто они такие, вы сообщили тогда?

ПУШИН: О том, что я никому ничего не сообщал, об этом я уже Вам сказал.

ВЫШИНСКИЙ: Значит, вам неудобным показалось с ними говорить?

ПУШИН: Нет. Я не считал неудобным говорить с ними в первый раз. А во второй раз я не считал возможным этого сделать по другим соображениям.

ВЫШИНСКИЙ: Словом, объективных показателей нет?

ПУШИН: Если объективным показателем считается только явка с повинной до ареста, то этого показателя у меня нет.

ВЫШИНСКИЙ: В этом деле ничего другого быть не может. У меня больше вопросов нет.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: У защиты нет вопросов?

3АЩИТА: Нет.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Свидетель ТАММ. (В зал вводят свидетеля Тамм<а>). 

Ваша фамилия ТАММ?

ТАММ: Да.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Леонид Евгеньевич [10]?

ТАММ: Да.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Ваша последняя должность?

ТАММ: Заместитель Главного Инженера Главазота.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Вы вызваны свидетелем по делу Пятакова, Радека, Серебрякова и других и обязуетесь давать правильные показания.

ТАММ: Разрешите мне, гражданин председатель, сделать одно заявление. Я просил бы, чтобы меня допросили в закрытом совещании, потому что у меня имеются для этого веские основания. Если разрешите, я их изложу в письменном виде.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: У нас будет целый ряд вопросов, которые будут рассматриваться в закрытом заседании, но часть вопросов, которые будут задаваться вам т. Прокурором, могут быть рассмотрены на открытом заседании.

ВЫШИНСКИЙ: Я полагаю, что на открытом заседании можно коснуться той части, которая не представляет ничего секретного, о связи подсудимого с Пушным, о диверсионных актах и т.д., не входя ни в какие подробности, а остальное можно рассмотреть на закрытом заседании.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Пожалуйста, задавайте вопросы.

ВЫШИНСКИЙ (к ТАММУ): Скажите, пожалуйста, сколько Вам лет?

ТАММ: 35, будет 36.

ВЫШИНСКИЙ: Если 35, конечно, будет 36. (Смех).

ТАММ: Я говорю, на днях будет 36.

ВЫШИНСКИЙ: Сколько лет Вы работаете в области азотной промышленности?

ТАММ: С 1928 года.

ВЫШИНСКИЙ: В последнее время Вы занимали должность начальника производственного отдела?

ТАММ: Последнее время я занимал должность заместителя главного инженера азотной промышленности.

ВЫШИНСКИЙ: Уже в Москве?

ТАММ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: На Горловском заводе Вы сколько работали?

ТАММ: С 1932 года по февраль месяц 1936 года.

ВЫШИНСКИЙ: Вам был знаком Пушин?

ТАММ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: Кто вас познакомил?

ТАММ: Я с Пушиным познакомился во время моего первого приезда на Горловский Азотно-туковый завод, если не ошибаюсь, в июне или июле 1932 года, когда мне предложил Уланов поступить вместе с ним в качестве технического директора этого завода.

ВЫШИНСКИЙ: Каким образом вы узнали о преступной деятельности Пушина и узнали ли вы о таковой? От него вы узнали?

ТАММ [11] (некоторое время молчит): Вместе с Пушиным я работал с осени 1932 года, с сентября месяца примерно, по его отъезд из Горловки – по середину 1933 г.

ВЫШИНСКИЙ: Я спрашиваю, откуда стало известно и известно ли вам о преступной деятельности Пушина?

ТАММ: Сейчас я к этому подойду.

ВЫШИНСКИЙ: Вы не подходите.

ТАММ: Было известно из его слов.

ВЫШИНСКИЙ: По какому поводу Пушин стал говорить о своих преступлениях?

ТАММ: Мною с Пушиным велся целый ряд антисоветских разговоров.

ВЫШИНСКИЙ: Почему вы решили вести?

ТАММ: Мне были известны его антисоветские настроения.

ВЫШИНСКИЙ: Откуда?

ТАММ: Это проглядывало из всех его разговоров, из отдельных реплик, когда мы говорили относительно положения дела.

ВЫШИНСКИЙ: Он был членом партии?

ТАММ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: А вы были?

ТАШ: Беспартийный.

ВЫШИНСКИЙ: И вы, беспартийный, вдруг заметили, что член партии ведет антисоветские разговоры?

ТАММ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: Но и вы тоже вели антисоветские разговоры?

ТАММ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: Вы тоже были настроены антисоветски?

ТАММ: В это время был настроен антисоветски.

ВЫШИНСКИЙ: Когда вы кончили ВУЗ?

ТАММ: В 1925 году. 

ВЫШИНСКИЙ: А почему вы были антисоветски настроены?

ТАММ: Начало моей работы в Горловке совпало с очень тяжелым для Советского Союза временем – голод и т.д. Мне все это казалось результатом неправильной политики в этом вопросе, чрезмерной работой в области индустриализации.

ВЫШИНСКИЙ: А не было ли у вас каких-нибудь идеологических наследственных пережитков? Вы из какой семьи происходите, кто ваш отец?

ТАММ: Инженер-технолог и работал почти все время в качестве городского инженера. Собственности не имел.

ВЫШИНСКИЙ: Был членом городской думы?

ТАММ: Одно время был.

ВЫШИНСКИЙ: Как же <он> мог быть членом городской думы, если не имел собственности?

ТАММ: Я не знаю положения относительно членов думы.

ВЫШИНСКИЙ: Но я знаю.

ТАММ: Может быть он и не был членом думы, я просто этого не помню.

ВЫШИНСКИЙ: Был членом думы или нет?

ТАММ: Точно не могу ответить.

ВЫШИНСКИЙ: Хорошо. Словом, вы начали антисоветские разговоры и оказалось, что Пушин что?

ТАММ: Антисоветски настроенный человек.

ВЫШИНСКИЙ: Дальше.

ТАММ: Пушин уехал из Горловки, и я с ним виделся несколько раз. Вероятно, он приезжал на Горловку раза два-три в течение осени 1933 г. В одну из моих поездок в Москву, насколько я помню, это было в феврале мес<яце> 1934 г., я приехал в Москву по заводским делам и был у него в Главхимпроме, и там этот разговор у нас повторился. Причем он мне сделал конкретное предложение относительно того, что нужно заняться диверсионной деятельностью.

ВЫШИНСКИЙ: Вы согласились?

ТАММ: Я согласился с этим, и мне было известно, что диверсионную организацию возглавляет РАТАЙЧАК.

ВЫШИНСКИЙ: Вы с ним согласились?

ТАММ: Согласился.

ВЫШИНСКИЙ: Он дал вам поручения?

ТАММ: Он дал ряд поручений.

ВЫШИНСКИЙ: Два, три, четыре?

ТАММ: Штуки четыре.

ВЫШИНСКИЙ: Вы все эти поручения выполнили?

ТАММ: Да, выполнил.

ВЫШИНСКИЙ: Это в 1934 г.?

ТАММ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: А в 1935 г.?

ТАММ: В 1935 г. он дал еще одно поручение. 

ВЫШИНСКИЙ: Которое тоже вам удалось выполнить?

ТАММ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: Это было в начале 1935 г. или в конце?

ТАММ: Поручение было дано в середине года, а выполнено в конце.

ВЫШИНСКИЙ: Как вы считаете, что можно думать, что весь 1935 г. ПУШИН стоял на диверсионной позиции?

ТАММ: Я полагаю, что да.

ВЫШИНСКИЙ: Вы с ним виделись в течение всего 1935 г.?

ТАММ: Я видел его после последнего диверсионного акта, в ноябре мес<яце> 1935 г.

ВЫШИНСКИЙ: А затем куда девался ПУШИН?

ТАММ: Ушел на Рион [12].

ВЫШИНСКИЙ: С каким настроением он ушел на Рион?

ТАММ: Мне с ПУШИНЫМ по этому вопросу разговаривать не приходилось.

ВЫШИНСКИЙ: Потом вы встречались с ПУШИНЫМ?

ТАММ: Встречался раза два в Главазоте в 1936 г.

ВЫШИНСКИЙ: Разговоры о диверсионных актах были?

ТАММ: Нет, таких разговоров не было.

ВЫШИНСКИЙ: Какие были настроения?

ТАММ: Встречи были настолько кратковременны, что разговаривать почти что ни о чем не приходилось.

ВЫШИНСКИЙ: Встречались, как старые знакомые, друзья?

ТАММ: У нас встречи были в Главазоте лишь в течение нескольких минут, и никаких разговоров у нас не было.

ВЫШИНСКИЙ: Вы его рассматривали как старого заговорщика или думали, имели основания думать, что он прекратил эту деятельность?

ТАММ: Я на эту тему не разговаривал.

ВЫШИНСКИЙ: Так что характеризовать ПУШИНА по 1936 году вы не можете?

ТАММ: Не могу.

ВЫШИНСКИЙ: С тех пор вы с ним больше не встречались?

ТАММ: Последний раз я его видел незадолго до моего ареста.

ВЫШИНСКИЙ: Когда это было?

ТАММ: Я думаю, что я его видел последний раз в начале октября 1936 г.

ВЫШИНСКИЙ: В начале октября 1936 г.?

ТАММ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: Ничего не изменилось, признаков никаких вы не заметили?

ТАММ: Мне не пришлось с ним беседовать.

ВЫШИНСКИЙ: Диверсионные акты по поручению ПУШИНА были осуществлены под вашим непосредственным руководством?

ТАММ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: Кто осуществлял?

ТАММ: Осуществлял<и> АССИНОВСКИЙ, ХАЛЕЗОВ, ДРАЧ, КРУШЕЛЬНИЦКИЙ [13].

Н ВЫШИНСКИЙ: Вы о том, как они выполнили все это, сообщили ПУШИНУ?

ТАММ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: Он был доволен этим?

ТАММ: Порицания своего не высказывал.

ВЫШИНСКИЙ: Продолжал давать следующие задания?

ТАММ: После последнего не давал.

ВЫШИНСКИЙ: Нет, после первого?

ТАММ: После первого дал.

ВЫШИНСКИЙ: После первого дал, а после последнего, раз это было сделано, не давал, значит, был доволен, значит, считал это правильным и был этим удовлетворен. Вопросов больше не имею.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Объявляю перерыв на 20 минут. 

 

* * * 

 

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Допрос подсудимых закончен. Допрос свидетелей тоже закончен. Дополнительных вопросов нет у вас, тов. Вышинский?

ВЫШИНСКИЙ: У меня есть вопросы Пятакову.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Пожалуйста.

ВЫШИНСКИЙ: Обвиняемый Пятаков, скажите, пожалуйста, вы летали на аэроплане в Норвегию для встречи с Троцким. Вы не знаете, на каком аэродроме вы снижались?

ПЯТАКОВ: Где-то около Осло.

ВЫШИНСКИЙ: Никаких не встречалось затруднений при спуске или при допуске этого аэроплана на этот аэродром?

ПЯТАКОВ: Право, я не могу сказать. Меня вез этот самый Генрих, и так как я был в достаточно возбужденном состоянии необычностью поездки, я не обращал на это внимание.

ВЫШИНСКИЙ: Вам не знакомо название Хеллер или Хеллере?

ПЯТАКОВ: Нет.

ВЫШИНСКИЙ: Вы подтверждаете, что вы спустились на аэродром около Осло?

ПЯТАКОВ: Около Осло. Это я помню.

ВЫШИНСКИЙ: Больше у меня вопросов нет. Ходатайство к суду. Я интересовался этим обстоятельством и просил Народный Комиссариат Иностранных Дел обеспечить меня справкой о наличии такого аэродрома около Осло, о возможности прилетать и отлетать с этого аэродрома в течение всего времени года, ибо я хотел проверить показания Пятакова и с этой стороны. Я получил официальную справку, которую прошу приобщить к делу, от консульского отдела.

“Консульский отдел Народного Комиссариата Иностранных Дел настоящим доводит до сведения… (Оглашает справку) [14].

(К Пятакову) Это было в декабре месяце?

ПЯТАКОВ: Так точно.

ВЫШИНСКИЙ:  …”Заведующий отделом такой-то”. Номер и печать. Прошу приобщить к делу.

Теперь вопрос к подсудимому Радеку.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Пожалуйста.

ВЫШИНСКИЙ: Подсудимый Радек, скажите, пожалуйста, с соблюдением всех необходимых мер предосторожности при изложении подобного рода вопросов: к вам на дачу под Москвой приезжало некое лицо?

РАДЕК: Как я уже показывал, летом 1935 г. меня посетил тот же самый дипломатический представитель этой среднеевропейской страны, который предпринимал первый зондаж в разговоре со мной в 1934 г.

ВЫШИНСКИЙ: Он приезжал и с вами беседовал в чьем-нибудь присутствии, или с глазу на глаз?

РАДЕК: Нет, у меня был тогда Бухарин. Мы сидели на веранде, когда заехал автомобиль, и я через окно увидел этого мне известного господина.

ВЫШИНСКИЙ: Мне известного?

РАДЕК: Мне известного господина, и кроме того, двух неизвестных.

ВЫШИНСКИЙ: С ним?

РАДЕК: Да. Так как никакого предварительного извещения о его посещении не было, я был удивлен, вышел ему навстречу. Он, видя мое удивление, начал объяснять свой приезд тем, что его посетили два лица, для меня наверно интересных, профессор Кенигсбергского университета и советник одного из руководителей одной из провинций этой страны, которые должны для меня представлять интерес с той стороны, что Кенигсберг иначе относится к России, чем, скажем, Розенберг, что Пруссия боится   Польши, не доверяет ей, поэтому она более заинтересована в активном отношении к СССР.

Я выслушал это его вступление и понимал, что оно служит только для того, чтобы втянуть в разговоры. А так как у нас было решено ни в какие разговоры не вступать, кроме, как я выражался, визы на мандат Троцкому, то мне оставалось только одно. Так как я не мог ему объяснить причины, то начал неожиданно для него издеваться. Началась перед ним перепалка по расовому вопросу, в которой принимал очень активное участие Бухарин. И тогда эти представители, видя, что ни в какие разговоры, для которых они приехали, мы, по-видимому, вступать не хотим, съели яичницу с колбасой и уехали (в зале общий смех) [15].

Это посещение, видимо, имело дальнейшее последствие. Этот дипломатический агент или не мог понять, почему он был так принят, или те лица, которые стояли за ним, хотели проверить, что это означает, не произошли ли тут какие-нибудь изменения в отношении блока к этой стране, и через несколько месяцев, приблизительно в ноябре 1935 года, на одном из очередных дипломатических приемов подошел ко мне военный представитель этой страны…

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Не называйте ни фамилий, ни страны.

РАДЕК: Ни фамилий, ни страны которого я не назову, но которого я знаю по его предыдущему служебному пребыванию в СССР, поздоровавшись, начал жаловаться на полное изменение атмосферы между обеими странами. И после первых его слов, когда попалась фамилия Троцкого, он сказал именно, что во время господина Троцкого между обеими армиями обеих стран существовали лучшие отношения. Теперь, говорит, даже те военные, которые раньше с ним имели дело (он назвал ряд фамилий), даже рюмку водки со мной не хотят выпить.

В дальнейшем он сказал, что Троцкий остался верен своим старым взглядам на необходимость советско-немецкой дружбы. После целого рядя его таких дальнейших высказываний, которые конкретного содержания не имели, он начал напирать на меня как на проводившего ранее раппальскую линию, я ему на это ответил той же самой формулировкой, которой ответил на первый его зондаж, что реальные политики в СССР знают значение советско-немецкой дружбы и готовы идти на уступки, необходимые для обеспечения этой дружбы. Он мне ответил… (произносит фразу по-немецки), и что надо было бы, наконец, когда-нибудь собраться, совместно поговорить подробно и конкретно о путях сближения.

Я сказал ему, что теперь очень занят, что, когда будет соответствующая обстановка, я охотно проведу с ним вечер. Этот второй разговор, в котором был специальный натиск в отношении армии нашей страны, он мне показал, что тут есть попытка перехвата тех отношений, которые начались между Троцким и соответственными кругами Германии руками военных кругов, или же проверка данных, какие реальные силы реального содержания тех переговоров, которые велись.

Быть может, дело шло также о проверке, знаем ли мы то, что конкретно Троцкий предлагал. Но я, придерживаясь принятых центром решений, избегнул этого конкретного разговора. Вот это были две следующих попытки зондажа после первой попытки в 1934 году.

ВЫШИНСКИЙ: К Радеку у меня еще один вопрос: был ли разговор с Пятаковым или с кем-нибудь иным о сроках приближения возможной войны?

РАДЕК: Когда Пятаков вернулся из Осло, он давал отчет в части внешнеполитической эмоционально довольно хаотический, его интересовала больше внутренне-экономическая сторона. Я тогда задал ему целый ряд вопросов именно с точки зрения внешнеполитической. Он сказал, между прочим, то, что было в его сообщениях важного – нового по сравнению с тем, что я знал в отношении программной директивы. Во-первых, Троцкий сказал ему, что в 1937 году речь идет не в терминах пятилетки, дело идет не о пяти годах, чтобы вы могли развертываться или не развертываться, с прохладцей работать или не с прохладцей, а дело идет о годе, в крайнем случае о двух годах, и что дело идет о войне в 1937 году. Тогда я спросил Пятакова: что же, Троцкий как свое предположение это тебе говорит? Пятаков ответил: “Нет, Троцкий это говорил, ссылаясь на разговор с секретарем фашистской партии Германии Гессом и другими официозными лицами Германии, с которыми он имел дело”. Значит, это была ориентированная директива на время совершенно конкретное.

Второй момент, который из разговора с Пятаковым мне удалось выяснить. Я его спросил: а что, дело идет об изолированной войне против СССР? Пятаков на это мне ответил, что Троцкий сказал следующее: говорил вообще о войне 1937 года, не изолируя нападение на СССР от общего хода. А когда я Пятакова спросил, как же он себе конкретно представляет развертывание событий, Пятаков на это мне сказал, что он говорил следующее: год Германии нужен для дипломатической подготовки. Военная подготовка окончена, и теперь дело идет об обеспечении Германии тыла дипломатическими средствами. Для этого понадобится год. И сказал, что цель этих дипломатических стремлений есть, во-первых, обеспечение английского нейтралитета. Во-вторых, или Германия сговорится с Францией, или же, опираясь на нарастающее фашистское движение, которое ослабит демократическое правительство Франции, она сумеет при благоприятной обстановке коротким ударом вывести францию из строя так надолго, покуда она концентрированными силами ударит по СССР, справиться с Рурской задачей. Это был второй факт, сообщенный мне в разговоре с Пятаковым, я бы сказал – добытый из его разговора.

Третье в разговорах Троцкого с Пятаковым – это германское требование полной свободы рук при передвижении Германии в Балканские и Придунайские страны. Не помню, говорил ли я об этом, но это тоже очень существенный факт тех сообщений, которые здесь приведены.

ВЫШИНСКИЙ: Это Вы говорили. (К председателю) Позвольте спросить Пятакова? Пятаков подтверждает это?

ПЯТАКОВ: Да, Радек очень точно передает. Все совершенно правильно. ВЫШИНСКИЙ: Больше вопросов нет.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: У защиты нет дополнительных вопросов к подсудимым?

ЗАЩИТА: Нет.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Тов. Моносович, готовы ли ответы на вопросы, заданные Прокуратурой?

МОНОСОВИЧ: Готовы. (Читает).

ЗАКЛЮЧЕНИЯ ЭКСПЕРТИЗЫ

“1. По взрыву, происшедшему 11 ноября 1935 года на Горловском туковом заводе в водородно-синтетическом цехе:
а) Какие непосредственные причины вызвали взрыв азотного аппарата в отделении воздушных кабин водородно-синтетического цеха Горловского азотно-тукового комбината 11 ноября 1936 года?
Ответ: Непосредственной причиной взрыва азотного аппарата в отделении воздушных кабин явилось накопление ацетилена в конденсаторах и в изоляционной массе аппарата.
Накопление ацетилена было вызвано следующими обстоятельствами:
1) Вентилятор для засоса воздуха из верхних слоев воздуха не работал, а, следовательно, воздух засосался из помещения вентиляторной, т. е. с большим содержанием ацетилена.
2) На всасывающей линии воздушных компрессоров, при бездействующем вентиляторе, образовался вакуум, что вызвало засасывание воздуха, загрязненного ацетиленом, из окружающей атмосферы по всей линии воздуховода. Этот воздух был особенно загрязнен ацетиленом ввиду того, что возле самого цеха производились сварочные работы при помощи ацетиленовых генераторов.
3) Как следует из технического акта и из объяснений инж<енера> Тамма, азотный аппарат работал до момента взрыва в течение 15 дней с выключенным добавочным конденсатором. Причем анализ на содержание ацетилена в жидком кислороде не производился (в течение ряда дней отсутствовали даже реактивы), а слив жидкого кислорода из основного конденсатора либо производился недостаточно часто, либо вовсе не производился.
б) Имелась ли возможность предотвратить этот взрыв?
Ответ: Бесспорно. Для этого нужно было только придерживаться инструкций, обязательных при ведении работы и обеспечивающих нормальную и безопасную работу на -этих аггрегатах, а именно: всос воздуха из верхних слоев атмосферы, систематический анализ жидкого кислорода и систематический спуск жидкого кислорода из конденсатора.
в) Может ли этот взрыв быть признан случайным или результатом злого умысла?
Ответ: Если бы обязательные для эксплуатации инструкции были соблюдены и взрыв имел бы место, то можно было бы говорить о случайности. В данном случае, когда инструкции полностью были нарушены и этим созданы все условия для взрыва, о случайности говорить нельзя. Факт злого умысла неоспорим.
г) Соответствуют ли объяснения на предварительном следствии свидетеля Тамма об обстоятельствах и причинах взрыва объективным техническим данным, имеющимся в распоряжении экспертизы?
Ответ: Да, в основном соответствуют.
2. По взрыву, происшедшему 7 апреля 1934 года на Горловском азотно-туковом заводе:
а) Какие непосредственные причины вызвали взрыв аммиакопровода цеха аммиачной селитры?
Ответ: Взрыв явился следствием автогенной резки трубок для измерительных приборов. Так как смесь взрывоопасна, то варка или резка на трубах, наполненных газом, без предварительной продувки категорически запрещается. В данном случае резка произведена была без предварительной продувки, что и привело к взрыву.
б) Соответствуют ли показания па предварительном следствии свидетеля Тамма и обвиняемого Пушина об обстановке и причинах данного взрыва объективным техническим данным, имеющимся в распоряжении экспертизы?
Ответ: Соответствуют.
в) Может ли этот взрыв быть признан случайным или результатом злого умысла?
Ответ: При наличии строгой запретительной инструкции и без специального разрешения на такую работу со стороны технического директора или начальника цеха – факт нарушения этих инструкций не может быть признан случайным, а должен быть признан как результат злого умысла.
3. По обвалу газопровода на Горлове к ом азотно-туковом заводе, имевшему место 14 ноября 1934 года:
а) Какие причины вызвали 14 ноября 1934 года обвал газопровода на Горловском азотно-туковом заводе?
Ответ: Обвал газопровода произошел в результате накопления в нем чрезмерцо большого количества воды (около 13 тонн). Накопление было вызвано тем, что конденсат из газопровода не спускался. Два спускных крана были закрыты. Вода сосредоточивалась в наиболее низком участке газопровода, причем накопившееся количество воды заняло до 2/8 живого сечения газопровода и вызвало увеличение скорости движения газа до 16—30 метров в секунду.
Возникшая вследствие этого вибрация конструкции газопровода и гидравлические удары превысили напряжения металла дальше предела текучести, из-за чего газопровод был разрушен.
б) Соответствуют ли показания на предварительном следствии свидетеля Тамма и обвиняемого Пушина об обстоятельствах и причинах обвала газопровода объективным техническим данным, имеющимся в распоряжении экспертизы?
Ответ: Соответствуют.
в) Может ли этот обвал быть признан случайным или результатом злого умысла?
Ответ: Обвал газопровода не может быть признан случайным. Гул в газопроводе от чрезмерного накопления воды был слышен на заводе за 31/2 часа до момента обвала газопровода. Необходимость немедленного спуска воды, остановка компрессоров до окончания спуска конденсата являлись обязательными техническими мероприятиями. Отсутствие этих мероприятий со стороны квалифицированных инженеров Тамма и Халезова указывает на злоумышленность их действий, которые привели к обвалу газопровода”.

ВЫШИНСКИЙ: Прошу мне разъяснить ответ на следующий вопрос: соответствует ли объяснение (стр. 2) на предварительном следствии свидетеля ТАММ<А> в связи… (не слышно). Эксперт Моносович говорит: да, в основном соответствует. Что это означает?

МОНОСОВИЧ: Я хочу сказать следующее: что в показаниях свидетеля ТАММ<А> сказано, что за последние три-четыре дня до взрыва анализы на содержание ацетилена в жидком кислороде не производились, в техническом же акте, который имеется со стороны заводского материала, имеется, что начиная со 2-го сентября записей об анализе в журналах не имеется, так что по тем записям получается, что анализы не были сделаны в продолжение 9 дней, а по заявлению свидетеля ТАММ<А> в продолжение 3-4-х дней. Поэтому в основном технический материал соответствует, только там это несогласие.

ВЫШИНСКИЙ: В основном это означает, что действительно анализы не производились.

МОНОСОВИЧ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: А разногласие в сроке. Следовательно, по объяснению обвиняемого, срок был довольно короткий.

МОНОСОВИЧ: Да.

ВЫШИНСКИЙ: В интересах дела, чтобы анализы производились в течение более длительного срока или более короткого, в интересах предотвращения?

МОНОСОВИЧ: В интересах предотвращения в более короткие сроки.

ВЫШИНСКИЙ: Надо ли это понимать таким образом, что за 3 дня до взрыва были произведены эти анализы?

МОНОСОВИЧ: По его заявлению получается, <что> за 3-4 дня до взрыва были сделаны анализы.

ВЫШИНСКИЙ: А по материалам? 

МОНОСОВИЧ: По материалам получается, что уже <за> одиннадцать дней до взрыва не были сделаны анализы, и чем больше срок, тем большая опасность.

ВЫШИНСКИЙ: Значит, по вашему мнению, положение было еще хуже и опасней, чем это рисует обвиняемый?

МОНОСОВИЧ: Фактически более опасно.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: У защиты есть вопросы?

КОММОДОВ: А по инструкции какой срок?

МОНОСОВИЧ: По инструкции полагается спуск два раза в каждую смену. 

КОММОДОВ: Значит, ежедневно два раза.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Подсудимый Пушин, у вас есть вопросы?

ПУШИН: Это было показание не обвиняемого, а свидетеля ТАММ<А>. В моих показаниях сказано, что анализы не делались в течение десяти дней.

МОНОСОВИЧ: Фактически это было в материале ТАММ<А>.

ВЫШИНСКИЙ: Прошу обратить внимание на то обстоятельство, что самый вопрос сформулирован так: соответствует ли объяснение на предварительном следствии свидетеля ТАММ<А> об обстоятельствах и причинах взрыва. И ответ: “в основном соответствует,” – относится к ТАММУ, а ПУШИН ни при чем.

КОММОДОВ: Это в другом случае и ТАММ, и ПУШИН.

ВЫШИНСКИЙ: А Пушин подтверждает, что в течение 10 дней анализов не было.

КОММОДОВ: Правильно я слышал, что в другом случае, где есть показания и Пушина, и Тамма, их объяснения соответствуют?

МОНОСОВИЧ: Соответствуют.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Больше вопросов нет?

ВЫШИНСКИЙ: Нет.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Тов. ЛЕКУС имеет слово для заключения.

ЛЕКУС: По предложению следственных органов в Кузнецком бассейне в течение октября, ноября и декабря месяца 1936 г. работал целый ряд экспертных комиссий по вопросам в связи с преступной деятельностью обвиняемых Шестова и Строилова в Кузбассе, как было нами сформулировано. Эта экспертная комиссия изучила довольно большое количество материала, собранного в Рудоуправлении. Кроме того, они посетили все те шахты, которые считали необходимым посетить по ходу дела, и сами осматривали те горные выработки, к которым относились те или другие материалы.

В состав этой комиссии входили следующие лица: (читает)

И, наконец, комиссия, которая уже изучала все материалы, собранные на рудниках в Кузбассе, в которую входили: горный инженер ГОРБАЧЕВ, горный техник ДМИТРОВ и я.

В связи с поставленными вчера государственным обвинителем – Прокурором Союза т. ВЫШИНСКИМ и утвержденными Судом вопросами для того, чтобы дать ответ на эти вопросы, я пользовался всеми материалами, которые я здесь и представляю Суду.

Теперь я перехожу конкретно к ответу. Первый вопрос о пожарах на Прокопьевском руднике. Причины возникновения пожара (читает).

“Заключение по вопросам, поставленным государственным обвинителем прокурором Союза ССР тов. Вышинским и утвержденным судом эксперту Лекус, в связи с преступной деятельностью обвиняемых Шестова и Строилова в Кузбассе.

А. Горные пожары на Прокопьевском руднике.
1. Причины возникновения пожаров.
Ответ. Горные подземные пожары возникли вследствие:
а) Применения камерно-столбовой системы горных работ с естественным обрушением потолочной толщи и системы зон, с межзонными целиками, также с естественным обрушением потолочной толщи при разработке мощных пластов.
Оставшийся в недрах уголь оказывался в условиях, благоприятных для самонагревания, и в дальнейшем самовозгорался.
б) Технически неправильного применения вышеуказанных систем горных работ с обрушением, при котором резко возрастало число аварийных очистных горных выработок (том 44, стр. 68, 73-74)”.

Дальше у меня идет абзац, который я прошу огласить в закрытом заседании.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Пожалуйста.

ЛЕКУС: У меня есть объяснение к пункту “б” моего заключения. Суть дела здесь заключалась в том, что сама система была неправильна и нецелесообразна, но ее можно было применять, стремясь к тому, чтобы работа была поставлена как можно лучше, а тут, при плохой системе, еще плохо ее применяли (читает).

“в) Неприменения методов закладки выработанного пространства”.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Вы прочтите вашу табличку. (ЛЕКУС читает табличку).

“разрабатывалось:	с закладкой:	с обрушением:
	в процентах
в 1934 году	5,12	94,88
в 1935 году	3,12	96,88
в 1936 г.	4,17	95,83
(том 46, стр. 20)”

ЛЕКУС: Товарищ Председатель, мне нужно зачитывать ссылки на соответствующие тома и страницы, или это необязательно?

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Ссылки читать не обязательно.

ЛЕКУС: Первый абзац второго вопроса, ввиду секретности, прошу суд разрешить перенести на закрытое заседание (об отравлении). (Читает акт экспертизы).

“2. Последствия этих пожаров.
Ответ: а) На закрытое заседание.
б) На закрытое заседание.
в) Наличие такого количества подземных пожаров в верхних горизонтах на круто падающих мощных пластах Прокопьевского рудника делает весьма затруднительным ведение горных работ на нижележащих горизонтах. Причем впредь до того, пока подземные пожары не будут ликвидированы, работы на нижних горизонтах под очагами пожаров представляют большую опасность для людей, работающих в горных выработках.
г) Как возникновение, так и наличие старых пожарных очагов усложняет и дезорганизует ведение горных работ, срывает выполнение планов угледобычи и повышает себестоимость угля.
3. Была ли возможность предотвратить эти пожары?
Ответ: Как правило, применение рациональных систем горных работ, в первую очередь с закладкой выработанного пространства, практически упраздняет возможность возникновения подземных пожаров.
На Прокопьевском руднике была возможность вести закладочные работы простейшими способами, впредь до постройки сооружений для механизированной закладки выработанного пространства (том 44, стр. 56).
Была возможность форсировать строительство временной механизированной закладки, между тем деньги на это строительство не использовывались (том 44, стр. 43).
Таким образом возможность предотвратить пожары была; эта возможность не была использована сознательно.
В. Состояние вентиляций на Прокопьевском руднике.
Вентиляция шахт на руднике находится в чрезвычайно тяжелом, дезорганизованном состоянии и не обеспечивает нормального ведения горных работ.
1. Причины плохого состояния вентиляции.
Ответ: а) Нарезка вентиляционных выработок далеко отставала от проходки основных выработок, в результате чего создавались глухие, необслуживаемые искусственной вентиляцией забои.
б) Воздух, подаваемый главными вентиляторами, резко неравномерно распределялся по отдельным участкам и забоям.
в) Переносные вентиляторы устанавливались так, что образовывали круговорот испорченной струи воздуха.
г) Вентиляционные перемычки и двери своевременно не строились и не ремонтировались, вследствие чего происходила утечка воздуха и нарушалась схема вентиляции.
д) Задерживался переход на искусственную вентиляцию.
2. Последствия плохого состояния вентиляции.
Ответ: а) На закрытое заседание.
Отравлений со смертельным исходом за 1935 г. – два случая и за 9 мес. 1936 года – два случая (том 46, стр. 26).
б) С 1933 года по октябрь 1936 года произошло 10 взрывов газа и угольной пыли. При этом 21 человек пострадали, получив ожоги лица и рук, и один случай смертельный (том 46, стр. 139, 140, 141).
в) Наличие загазованных горных выработок приводило к дезорганизации работ и уменьшению выполнения плана угледобычи.
3. Была ли возможность улучшить вентиляцию?
Ответ: Возможность улучшить вентиляцию была. Как видно из §1 раздела «Б» настоящего заключения, такие элементарные мероприятия, как своевременная нарезка вентиляционных выработок, равномерное распределение воздуха, подаваемого главными вентиляторами, рациональная установка переносных вентиляторов и нормальный уход за подземными вентиляционными сооружениями, могли резко улучшить дело проветривания горных выработок на Прокопьевском руднике.
Неприменение указанных мероприятий могло быть следствием лишь преднамеренной злой воли.
В. Капитальное и реконструктивное строительство по тресту Кузбассуголь за 1932-1936 г.г.
1. Соответствие планов проводимого строительства интересам развития бассейна.
Ответ: а) Основной задачей Кузбасса является снабжение коксовой и химической промышленности Востока углями специальных марок. С точки зрения интересов развития бассейна, необходимо было построить ряд шахт на углях потребных марок, с тем чтобы эти шахты могли обеспечить перспективу ближайшего развития бассейна.
Шахта Капитальная 1 Киселевского района, на которую затрачено больше 7 млн. рублей, которая обладает большими запасами углей марки «К», в конце 1935 года консервируется, Горизонт 100 метров шахты им. Сталина Прокопьевского рудника, обладающей большими запасами углей марки «К», законсервирован с 1934 года. Консервация мотивируется недостатком средств (том 48, стр. 326 и 331).
Одновременно происходит строительство 4 наклонных шахт в Киселевке общей стоимостью в 6 315 тысяч рублей, дающих менее 30% углей марки «К» (том 55, стр. 132).
Переброска средств со строительства второстепенных объектов на строительство основных, в пределах отпущенных Кузбассуглю кредитов, дала бы возможность своевременно ввести в эксплуатацию шахтный фонд с запасами углей марки «К».
2. Последствия неправильного планирования строительства.
Ответ: а) Законсервировано 6 шахт суммарной проектной мощностью 12,5 млн. тонн в год. Затрачено на эти шахты 15 667 тысяч рублей (том 44, стр. 134).
б) Ряд рудников Кузбасса, как Киселевский, Осиновский, Куйбышевский, Ленинский, отчасти Прокопьевский, превращены в рудники мелких шахт, не обеспечивающих даже ближайшей перспективы этих рудников, а тем самым Кузбасс в целом (том 44, стр. 132).
в) Основной поставщик углей марки «К» – Прокопьевский рудник поставлен в чрезвычайно тяжелое положение, так как временное закладочное хозяйство недостроено, недопроектировано, и рудник не вооружен, не подготовлен к ведению горных работ на вторых (нижних) горизонтах с закладкой выработанного пространства.
г) Шахтный фонд по углям марки «К» не обеспечивает возможность добычи этих углей в потребном количестве в ближайшие годы”.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Товарищ Вышинский, имеете вопросы?

ВЫШИНСКИЙ: Нет,

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: У подсудимых нет вопросов?

ШЕСТОВ: Вопросов нет, заключение экспертизы правильно.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Вы не являетесь экспертом по данному вопросу. Строилов имеет какие-нибудь замечания?

СТРОИЛОВ: У меня имеется.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Пожалуйста.

СТРОИЛОВ: Первое замечание относится к применению камерно-столбовой системы сооружений. Я беру полностью вину за применение этой системы без принятия необходимых рационализаторских и технических мер в отношении ее. Но инициатором этой системы разработки являлась не вредительская организация. Наше вредительство состояло в поддержании этой системы, которая дает очень большой временный эффект, и, таким образом, для широкого пользования она не внушала никаких подозрений.

Второе замечание по поводу вентиляции, что вентиляция, если говорить о Прокопьевске, являлась главным и почти основным следствием применявшейся системы работ сокрушений, в результате чего нельзя было концентрировать вентиляцию ни нагнетанием, ни всасыванием, а нужно было иметь деконцентрированное проветривание, вторая причина – переход на механизированной добыче почти исключительно на взрывные материалы, а не на отбойные или воздушные молотки. Но так как применение взрывных материалов давало больший экономический эффект по сравнению с врубовыми машинами, то на всю техническую общественность это производило хорошее впечатление, она принимала это как необходимое и должных мер в графиках работ не делала, и, если прибавить сюда злостность и преднамеренность, которые осуществлялись, то результаты, конечно, такие, как говорил эксперт Лекус. Но я просил бы суд таким образом. Я подтверждаю правильность по этим двум вопросам, полную правильность заключения экспертизы в смысле результатов в будущем, если не принять должных мер, но технические причины несколько другие.

Мною в 1935 г. были приняты меры с пуском полной механизации пневматической закладки на шахте Коксовая, что осуществлено под руководством моим и на отечественном оборудовании, и полностью механизированная закладка пущена.

Я просил бы суд учесть. Это раз. Начиная с 1935 г. и в 1936 г. были приняты меры по искусственной осадке камер и более интенсивному заиливанию. Количество пожаров в 1935-36 г. было меньше. Таким образом, некоторые меры уменьшения приняты, но они, конечно, совершенно недостаточны по сравнению с теми результатами, которые получились от нашей вредительской работы.

По поводу планирования полностью присоединяюсь к заключению экспертизы о том, что положение с коксовым углем напряжено. Однако, в 1935 г. были показаны огромные <…> [16]  в развитии коксовых углей, и составлена пятилетка до 1942 г.

Я просил бы суд также это учесть. Главным образом, был поднят и вопрос, который лимитирует развитие угля. Это изъятие электростанций с Кемерово-Сталинской и объединение их в Энергоуправлении.

И последнее о проектировании. Здесь даже гораздо больше сделано вредительство, чем перечислено в заключении эксперта Лекуса, и опять-таки я прошу суд учесть, что в 1935 г. был полный пересмотр генеральных смет, затем были приняты типизация и стандартизация проектирования, затем пущено 11 шахт в эксплуатацию, по сравнению с прошлыми годами в более лучшем состоянии, что отмечено на “хор” и даже несколько выше. Конечно, если бы и здесь не прекращалась наша вредительская работа в проектировании капитальных работ, то и тех 2% удорожания, которое было сделано, конечно, не было бы, и техническая постановка в готовность шахт была бы гораздо больше.

В целом я считаю, что замечания и заключения экспертизы, изложенные Лекусом, а также и состав тех людей, которые здесь перечислены, мне почти все известны, и я считаю, что заключение правильно.

ВЫШИНСКИЙ: Я полагаю, что подсудимый Строилов не совсем правильно понял свою задачу. Он, во-первых, дал объяснения по существу экспертизы, а этих объяснений от него никто не требовал. Во-вторых, он дал отзыв о качестве экспертизы. Этого тоже от него не требовалось. Но это – между прочим. Я просил бы предупредить других обвиняемых, что вопрос заключается не в этом, а в том, что если у них имеются какие-нибудь поправки или дополнительные вопросы к тому, что доложит экспертиза, они могут их задать; если таких вопросов нет, тогда можно считать вопрос оконченным.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Подсудимый Строилов получил от суда слово. Вопросов он не имеет, но имеет развернутое замечание.

СТРОИЛОВ: Я не экспертизе делал замечание, а излагал вывод суду.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Значит, никаких других замечаний нет?

ВЫШИНСКИЙ: У меня больше нет.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Переходим к 3-му заключению экспертизы. Слово имеет товарищ Покровский.

ПОКРОВСКИЙ: Заключение председателя экспертной комиссии Покровского по вопросам, поставленным государственным обвинителем прокурором товарищем Вышинским, утвержденное Верховным Судом, в связи с преступной деятельностью подсудимых Норкина и Дробниса на Кемеровском Комбинатстрое.

Настоящее заключение составлено на основании материала экспертных комиссий, работавших по отдельным, многочисленным стройкам Кемеровского Комбинатстроя с 29 октября по 14 ноября в следующем составе: (читает состав экспертной комиссии).

“1) Белгородский – инженер-технолог, 2) Пакуро – инженер-строитель, 3) Иванов – техник-строитель, 4) Котляр – инженер-технолог, 5) Шутиков – инженер-технолог, 6) Герасимов – финансист, 7) Везеницын – инженер-технолог, 8) Бондарь – инженер-технолог, 9) Уварова – инженер-технолог, 10) Смирнов – инженер-строитель, 11) Трофименко – инженер-технолог, 12) Оржеровский – инженер-электрик, 13) Войцеховский – инженер-технолог, 14) Покровский – инженер-технолог, председатель экспертной комиссии”.

Комиссия была разбита по многочисленным заводам Кемеровского Комбинатстроя и его подсобным предприятиям, был произведен осмотр на месте, были произведены фотоснимки отдельных объектов. Кроме того, была проведена документация целого ряда материалов, которые я представлю суду, и на основе которых было сделано заключение на поставленные передо мной вопросы. Но прежде чем переходить к ответу на вопросы, я просил бы товарища председателя целый ряд вопросов отнести на закрытое заседание ввиду их секретности.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Давайте ответы на те вопросы, которые не являются секретными.

ПОКРОВСКИЙ: Первая группа важных вопросов – взрыв<ы> на Кемеровской группе ГРЭС 3 и 9 декабря… (читает).

“А. Взрывы на Кемеровской ГРЭС 3 и 9 февраля 1936 года:
1. Причины взрывов на Кемеровской районной электростанции.
Ответ: Топки котлов Кемеровской ГРЭС сконструированы для сжигания топлива в пылевидном состоянии. Система пылеприготовления ГРЭС рассчитана на размалывание углей с содержанием летучих веществ не свыше 25%.
Ленинские газовые угли, содержащие до 42% летучих веществ, при размалывании и подсушке до 140°-120° С интенсивно выделяют летучие вещества с низкой температурой воспламенения.
Вся система пылеприготовления заполняется в большом количестве горючими летучими в смеси с воздухом. Достаточно незначительной искры, чтобы произошел взрыв, могущий привести к разрушению котлов, гибели обслуживающего персонала и длительному перерыву в электроснабжении.
Образование искр вполне вероятно при работе паровой мельницы. Кроме того, – пыль таких углей, как ленинские газовые, способные самовозгораться при сравнительно низких температурах —140° С.
Таким образом, причиной взрывов на Кемеровской ГРЭС 3 и 9 февраля 1936 года является сжигание углей с содержанием летучих веществ 30,1% (том 55, стр. 377-388).
2. Имелась ли возможность предотвратить этот взрыв?
Ответ: Да, имелась. Для этого необходимо было не сжигать на Кемеровской ГРЭС углей, содержащих летучих веществ больше той нормы (25%), на которую рассчитана система пылеприготовления ГРЭС.
3. Может ли этот взрыв быть признан случайным или он явился результатом злого умысла?
Ответ: Взрыв не может быть признан случайным. Экспертиза располагает документами, указывающими на то, что об угрозе взрыва руководство Кемеровкомбинатстроя неоднократно предупреждалось. В частности, – директором Кемгрэса Скрипкиным, зав<едующим> котельной Пономаревым и государственным техническим надзором (см. документы, том 55, стр. 369, 370, 371, 372, 374, 375 и 378). На эти предупреждения технических работников последовало письменное распоряжение начальника ККС Норкина, приказавшего продолжать сжигание углей с большем содержанием летучих.
Исходя из этого, экспертиза пришла к заключению, что взрывы на ГРЭС есть результат злого умысла. Все документы, на которые имеются ссылки, находятся в следственном деле (см. том 55, стр. 369, 370, 371, 373, 374, 375 и 378).
Б. Аварии на Азотстрое, имевшие место 22 марта и 5 апреля 1936 года:
1. Причины аварий.
Ответ: 22 марта 1936 года в цехе амселитры Азотстроя в момент окончания бетонировки перекрытия произошло обрушение всего перекрытия. Обвал явился следствием установки поддерживающих опалубку перекрытия лесов без расчетов; материал, из которого были построены леса, был непригоден (том 56, стр. 354).
5 апреля 1936 г. произошло обрушение лесов на воздуходувке по причине установки лесов из непригодного старого материала без расчета и технических указаний (том 55, стр. 357).
2. Имелась ли возможность предотвратить эти аварии?
Ответ: Путем производства предварительного расчета лесов, употребления в дело нового материала и технического надзора за сооружением лесов имелась полная возможность предотвратить эти аварии.
3. Последствия этих аварий.
Ответ: Последствием этих аварий явились материальные убытки, задержки строительства и ранение шести рабочих (при аварии на воздуходувке).
4. Могут ли эти аварии быть признаны случайными или они явились результатом злого умысла?
Ответ: Рассматривая характер обеих аварий и исходя из фактов:
1) что употребление непригодного сгнившего материала для строительных лесов при условии, что этими лесами должны пользоваться рабочие, ни технически, ни административно не является допустимым;
2) что из первой аварии не был извлечен соответствующий урок, и через 14 дней по той же причине произошла вторая авария, – экспертиза считает, что эти аварии не могут быть признаны случайными, а являются результатами злого умысла”.

Остальные вопросы прошу перенести на закрытое заседание.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Товарищ Вышинский, у вас вопросов нет? Замечаний нет?

ВЫШИНСКИЙ: Нет.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Подсудимый Дробнис у вас вопросов нет?

ДРОБНИС: Нет.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ (Дробнису): Замечаний нет?

ДРОБНИС: Нет.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Подсудимый Норкин, у вас есть ли вопросы или замечания?

НОРКИН: Особых вопросов нет, только технические поправки, но они не имеют существенного значения.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Есть какие-нибудь дополнительные вопросы к подсудимым у товарища Вышинского?

ВЫШИНСКИЙ: К заключению следствия? Я просил бы следствие сегодня не заключать. А сейчас вопросов у меня пока нет.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: У защиты нет вопросов?

ЗАЩИТА: Нет.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Дальнейшее заседание будет проходить, на основании ст. 19 Уголовно-Процессуального Кодекса, при закрытых дверях.

Должен объявить всем присутствующим, что следующее открытое заседание суда начнется завтра в 4 часа дня – начнет свою речь прокурор Союза товарищ Вышинский.

Объявляю перерыв на 20 минут.

 

 

РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 235, Л. 114-187.

---